Диверсанты - Дональд Гамильтон

Асфальтированные тропки близ мотеля расчищал мальчик в меховой куртке-"анораке".

- Думаю, к завтраку можно и опоздать, - заметил я, возвращаясь в номер и жизнерадостно подмигивая Элли.

- Что ты говоришь, Мэтт?

Она стояла у выхода из ванной комнаты, держа в руке щетку для волос. Поникшая бедолага, измотанная восемью годами тюрьмы, исчезла бесследно. Я созерцал хорошенькую, уверенную в себе, впервые за долгое время изведавшую любовные утехи даму. Чуток не мешало бы похудеть, но это уж дело будущего...

Элли распрямилась, глаза ее блестели, губы даже на расстоянии казались мягкими и теплыми.

Я повторил.

- Не беспокойся, дорогой, - засмеялась Мадлен. - Вовсе не хочется лететь в Санта-Фе сломя голову. Там поджидают лишь небольшая денежная сумма и огромное общественное презрение... Побрейся, ты похож на дикобраза...

Раздевшись до рубахи и определив револьвер на постель, чтобы не забрызгать водой, я вооружился электрической бритвой и принялся приводить себя в божеский вид. Машинка монотонно жужжала, и брошенная моей новой любовницей реплика осталась невнятной. Мгновением позже послышался непонятный звук.

Я продолжал свирепо водить круглыми стальными ножичками по щетинистой физиономии, пристально глядеть в зеркало, думать, что не так уж и скверно сохранился, коль скоро способен соблазнить женщину младше себя двадцатью пятью годами.

Раскрытая дверь ванной отражалась прямо за спи...

Дверь!

Я внезапно понял, что за отрывистый звук услыхал полуминутой раньше. Затворилась дверь нашего номера!

А невнятная реплика, по-видимому, значила: брейся, покуда я принесу горячего кофе...

Накатил внезапный приступ злости. Дурища! И сам хорош: не сумел растолковать, что ни при каких обстоятельствах, тем паче, из-за паршивой чашки утреннего кофе, нельзя удаляться без моего разрешения!

И в тот же миг я почувствовал: сейчас.Миг убийства наступил.

Разумеется, скверные предчувствия одолевают в нашем деле по сто раз на дню, и в девяносто девяти случаях тревога оказывается ложной, но чтобы уничтожить человеческое существо, не требуется сотни пуль: достаточно одной-единственной, выпущенной вовремя и удачно...

Я помчался по коридору, еле успев подхватить и накинуть плащ. Настежь распахнул парадную дверь, вырвался наружу. Элли шагала по расчищенной мальчуганом дорожке, удаляясь в сторону кафе "Райкерс". Округлая, тщательно укутавшаяся фигурка.

Повертев головой, я слегка успокоился. Немедленной опасности не замечалось. Нигде никто не караулил, ни подле мотеля, ни возле кафе. С крыш капала талая вода, по далекому шоссе проносились автомашины, все было спокойно и мирно. Завязшая в сугробах колымага терпеливо поджидала возвращения бульдозеров. Нынче по обочинам немало раскидано автомобилей, съехавших с гудрона и поневоле переждавших непогоду под открытым небом, подумал я... Но черт возьми! На крыше автомобиля не было снегового слоя, полагающегося после эдакой бури!

Будучи старым снайпером, я с тоской понял, что именно происходит. И ринулся вперед. Это было ошибкой. Услыхав мои топот и вопли, Элли обернулась и остановилась, предоставив неизвестному стрелку отличнейшую возможность выпалить по неподвижной мишени.

Я прыгнул, точно центральный нападающий-регбист, увидавший возможность выгодно послать мяч. Обрушился на Элли, сбил с ног.

И ощутил страшный удар в правое плечо, заставивший перевернуться и откатиться в сторону.

Глава 10

Очнулся я на больничной постели, закованный в гипс и бинтами спеленутый. Эскулапы постарались на славу и, по-видимому, не зря: при малейшей попытке шевельнуть раненым плечом я взвыл не хуже пароходного гудка.

Но пальцы, при известном старании, повиновались, хотя и чудилось, будто находятся они где-то очень далеко. Вторую руку прикрепили к закраине койки и проткнули иглой, насаженной на конец резиновой трубки. Сквозь трубку и иглу в меня понемногу просачивалась непонятная, должно быть, целебная жидкость. Попытавшись шевельнуть левой верхней конечностью, я заработал оглушительный нагоняй от сестры милосердия, посулившей мне молниеносную кончину, если иголка выскочит из кровеносного сосуда.

Оставалось лежать смирно. Впрочем, я мог невозбранно перебирать пальцами ног, это служило некоторым утешением.

- Ви потьеряли много кробьи, - сказала сестра. - Но попрабьитесь очень скоро, только лежитье спокойно.

Мягкий испанский акцент, не различающий звуков "б" и "в", свидетельствовал: я по-прежнему обретаюсь в Новой Мексике. Попросив успокоительного снадобья и получив оное полной мерой, скромный рассказчик исхитрился уснуть. Проделать это без помощи наркотика я не сумел бы: чересчур много волнений доставляла всякая мысль об Элли...

- Доброе утро, - послышался голос Джексона. - Тебе, кажется, полегчало?

Он сидел у кровати, длинная крестьянская физиономия выражала большую озабоченность. Отвечать на идиотский вопрос я не собирался. Ежели сам не видит, что мне паршиво, пускай наведет справки у лечащего врача... Следовало обсудить насущные и неотложные дела.

- Объект? - еле слышно прошептал я.

- В полном порядке.

Я сделал предельно осторожный вздох облегчения. Ничто не хрустнуло, особой боли не замечалось.

- Где... я?

- Город Санта-Паула, штат Новая Мексика, больница округа Льяно.

Определив свое местонахождение, можно было продолжить полезный разговор.

- Стрелок?

- Обезврежен.

- Убит?

- Жив, - сухо промолвил Джексон. - Эрнест Максвелл Рейсс.

Я легонько помотал головой.

- Впервые слышу.

- Один из ребят, состоящих на службе у Отто Рентнера, в Сент-Луисе. Палил из ремингтона-"магнума", калибр семь миллиметров.

Имя Рентнера было знакомо.

- Синдикат?

- Не думаем, чтобы в дело вмешивалась мафия. По всей видимости, люди Рентнера взбесились от ярости, узнав, на кого покусился Макси. Не любят они связываться с истребителями, сам знаешь.

- Знаю, - ответил я, припомнив Иоанна Овидия, сиречь Генриха Глока, ценою собственной жизни выручившего меня в Канаде.

- Значит, Рейсс...

- Получил заказ на стороне, решил поработать вольным копейщиком. А гонорар, судя по всему, предложили огромный, иначе Макси просто послал бы клиентов подальше. Гангстеры не станут рисковать верным и постоянным заработком ради единоразовой прибыли, коль скоро та не превосходит пределы вообразимого.

- Допросили?

- Да, но пока отмалчивается. Следственная группа трудится, не покладая рук, и все же...

Джексон передернул плечами.

- Думаю, имя заказчика будет Толливер. Пари держу. Прости, мы снова припозднились... Я чуть заметно мотнул головой.

- Сам виноват. Не растолковал правил поведения вразумительно. Решил, будто хватит просто предупредить... А где она?

Джексон поколебался.

- В тюрьме.

- Что-о-о?

- Заключение ради ее же блага. Человека, помещенного в надежную одиночную камеру, не так-то просто застрелить. И к тому же... Местная полиция, возглавляемая самим шерифом, нагрянула через четверть часа после выстрела. Миссис Эллершоу взялась тебя защищать. Никто, конечно же, не понял, в чем загвоздка, откуда прилетела пуля. Простофили полицейские даже не удосужились обнюхать револьверное дуло, сделали немедленный и естественный вывод: если женщина стоит на коленях подле раненного и держит их, сердечных, на мушке, значит, женщина и стреляла. Даже заряды в барабане сосчитать не потрудились, представляешь? Ухватили Мадлен и отволокли в тюрьму. Благо, мы подоспели вовремя, растолковали, что к чему. И попросили подержать женщину взаперти, для большей...

- Чтоб вы... прокисли! - выдохнул я со всей яростью, какую мог себе разрешить. - Чтоб вам... пусто было! Говорил же...

- Да ведь Макси мог и не в одиночку охотиться! - возразил Джексон. - И пока мы плясали бы индейский танец, поздравляя друг друга с великой победой над бледнолицыми, номер второй подобрался бы и преспокойно пальнул в миссис Эллершоу... Тюрьма уютная, надежная, тщательно охраняется...

- Не сомневаюсь. Да только сейчас моя подопечная вполне может болтаться на разорванной пополам и скрученной в жгут простыне... Вместо люстры! Она уже пыталась вены себе вскрыть, не знаешь этого, что ли? Быстро извлекай госпожу Эллершоу из каталажки, выписывай опытных нянек, паси день и ночь, пока я не поправлюсь, но мигомвытащи ее на волю! Не понимаешь, каково бедняге сызнова созерцать небо в клетку?!

Сестра милосердия всполошилась, опрометью влетела в палату, энергично выставила Джексона ко всем чертям, вкатила мне прямо в вену слоновью дозу успокоительного, уселась рядом с разбушевавшимся пациентом и ворковала, доколе я не уснул. То ли наркотиком сморенный, то ли монотонной болтовней.

А пробудившись, я встретился взглядом с пристроившейся неподалеку Мадлен.