Родительский парадокс - Дженнифер Сениор

Ослабление семейных уз оказывает серьезное влияние на родителей. Этот фактор влияет на работу женщин: замужние женщины, дети которых ходят в детский сад или младше четырех лет, на 10 процентов чаще работают, если живут рядом с матерями или свекровями. Влияет этот фактор и на социальную жизнь родителей: без самых надежных, психологически приемлемых и (самое главное) самых доступных нянь — бабушек и дедушек — организовать романтический ужин становится очень трудно.

Когда я спросила у Энджи, есть ли у нее те, с кем можно оставить детей, она ответила: «У меня есть тетя, которая живет всего в пятнадцати минутах езды». И все. Все остальные живут далеко или не отличаются хорошим здоровьем. Энджи и Клинт принадлежат к так называемому сэндвичному поколению, зажатому между стареющими родителями и маленькими детьми. Им приходится заботиться обо всех — и иного выхода нет. Американцы стали жить дольше, женщины предпочитают рожать уже после тридцати лет, и такое положение будет лишь усугубляться.

Непослушание

Настало время обеда. Эли сидит перед тарелкой приготовленной Энджи курицы с сыром. Но он не ест. Он задумчиво созерцает свою тарелку с белым мишкой.

— А что ест белый медведь? — спрашивает он.

— Рыбу, — отвечает Энджи.

— А что еще?

— Я не знаю. Ешь, пожалуйста!

Эли не ест. Энджи смотрит на него:

— До ужина еды не будет. Если не съешь курицу, то не получишь сладкого.

Эли пытается отковырять маленький кусочек пальцами.

— Возьми вилку, — говорит Энджи. — Думаешь, так ест белый медведь?

— Я ем, как Зай, — отвечает Эли. Зай действительно ест руками.

— Если бы ты ел, как Зай, — говорит Энджи, — это было бы замечательно. Зай-то ест!

Эли приходит в голову идея.

— Посмотри, мама, — говорит он, подносит тарелку ко рту и пытается втянуть спагетти прямо в рот.

— Эли, вилка!

— Я не могу!

— Почему?

— Потому что я хочу так!

Энджи поднимается, пожимает плечами и возвращается к своим делам.

— Ешь как хочешь!

Все родители в тот или иной момент попадают в абсурдную петлю непротивления детям. В лучшем случае подобные споры просто раздражают. В худшем — злят и выводят из себя. Неудивительно, что в соответствующих отделах книжных магазинов целые полки заставлены книгами с советами о том, как добиться от детей послушания. Удивительно то, как мало авторы подобных книг используют исследования психологов-бихевиористов.

Если посмотреть научные данные, то окажется, что все американские родители, даже самые благонамеренные, каждый день тратят массу времени на то, чтобы уговорить своих малышей сделать то, что необходимо. Некоторые исследования показывают, что повторять просьбу приходится до двадцати четырех раз в час! А американские малыши, даже самые благонамеренные, тратят еще больше времени на сопротивление этим просьбам.

Может показаться странным, что мы обсуждаем вопрос детского послушания в главе, посвященной браку. Но только если не учитывать один очевидный факт: почти всегда к послушанию детей призывают мамы, а не папы.

И такая асимметричная динамика усиливает ощущение обиды в отношениях, потому что мамам приходится брать на себя роль семейной «пилы». Они не стремятся к этой роли, это происходит естественно: поскольку мамы проводят с детьми времени больше, чем папы, то им приходится отдавать больше приказов. (Надень ботинки. Ты обуваешься или ждешь, когда тебя обует домашний эльф? Где ты это нашел? Что бы это ни было, немедленно вытащи это изо рта!!!) Еще решительнее звучат приказы, если их поджимает время. (Надевай пальто, нам пора идти. Чисти зубы, мы опаздываем!) И такие приказы еще более усиливают у мам ощущение спешки.

Впервые данные о материнских требованиях послушания я встретила в статье 1980 года, озаглавленной «Мамы: Неизвестные жертвы». Название говорит само за себя. Автор писал, что в дошкольный период «мать в процессе воспитания нормальных детей постоянно сталкивается с ситуациями противодействия», которые возникают в среднем каждые три минуты.

И это исследование не единственное. В 1971 году в Гарварде было проведено исследование, о котором я говорила во вступлении к этой книге. Ученые установили, что мамы поправляют или перенаправляют своих малышей каждые три минуты, а малыши слушают их лишь 60 процентов времени.

Спустя три года исследователи из Эмори и университета Джорджии выяснили, что психологически здоровые дошкольники из семей с высоким доходом слушают мам всего 55 процентов времени, а дети из семей с низким доходом — 68 процентов. (Мамы из семей с низким доходом вообще отдают детям гораздо больше приказов.) И все эти исследования были похоронены в социологических архивах вплоть до наших дней. В статье 2009 года я нашла еще одну любопытную цифру. Автор писал, что в среднем между матерью и ребенком конфликты возникают каждые две с половиной минуты.

Конечно, нужно разобраться, насколько серьезно следует воспринимать эти данные. Ури Бронфенбреннер, один из основателей компании «Head Start», говорит: «Современные психологи, изучающие развитие детей, сосредоточиваются на необычном их поведении в необычных ситуациях в обществе необычных взрослых в течение максимально коротких промежутков времени».

И все же данные эти очень интересны. Кто бы мог подумать, что странное поведение моего сына — и моя реакция — настолько распространены?

Памела Друкерман, автор ряда бестселлеров по воспитанию детей, считает, что американские мамы так часто вступают в конфликты с детьми, потому что не умеют воспитывать их с той же строгостью, что мамы французские. Да, в этом замечании есть доля истины. Поведение детей всегда культурно обусловлено. Но меня интересует то, что большую часть приказов детям отдают именно мамы.

Психологи однозначно утверждают, что процесс замечаний и приказов порождает серьезный стресс. В материнских группах ECFE эта тема поднимается постоянно. На семинаре, который проходил до появления Энджи, между двумя женщинами произошел такой разговор.

Кэти: У меня вечерние занятия, поэтому перед уходом я составила для мужа список: сына надо искупать и надеть ему пижамку. Я вернулась домой через четыре часа, и что же увидела? Оба спали на полу, полностью одетые, на телевизоре шел фильм, а по ковру были разбросаны чипсы!

Кортни: Аналогично, Ватсон! Мой муж, похоже, воспринимает родительские обязанности как игру, для меня же это тяжелая работа.

Кэти: А как они вместе ходят за покупками?! Это же просто ужас какой-то! Муж покупает все, что захочет наш сын!

О том же на следующий день говорили на другом семинаре.

Крисси: Мой муж может дать детям ореховое масло, варенье и йогурт — и это для него нормальный ужин. Я из сил выбиваюсь, готовя овощи, а он говорит: «Ну, ребята, это тоже нужно съесть!»

Кения: Точно! Не знаю, почему моего мужа считают умным человеком! Я возвращаюсь домой, а дочка мне говорит: «Папа разрешил мне есть воздушную кукурузу!»

На этом месте решил вмешаться инструктор Тодд Колод.

— Можно мне вступиться за отцов?

Женщины заулыбались. Ну конечно!

— Думаю, им нужно право ошибаться, — сказал инструктор. — Они скажут, что помогут вам со стиркой, а потом — один только раз — испортят вещь, которой нужна ручная стирка. И этого будет достаточно, чтобы вы запретили им заниматься стиркой раз и навсегда!

Женщины согласились с его словами.

И он действительно был прав. Все отношения строятся на щедрости. (Дети не погибнут, если на ужин им дать арахисовое масло и варенье.) Но правы и женщины. Их реакцию в первой главе нашей книги объяснил Дэниел Гилберт. «Все мы с одной и той же скоростью движемся к будущему. Но дети делают это с закрытыми глазами. Поэтому именно вам приходится их направлять». И обычно руль находится в руках мамы.

Быть семейным компасом и совестью очень утомительно. Это означает, что повседневная жизнь превращается в постоянный источник напряженности; постоянно приходится быть семейным надзирателем.

И мы с вами подошли к очередному объяснению различий в ощущении счастья между мамами и папами. Речь не о количестве времени, которое мамы проводят вместе с детьми. Дело в том, на что они тратят это время.

Кто занимается сексом?

Как бы безжалостно и сурово это ни звучало, но дети оказывают гораздо меньшее негативное влияние на брак, если при его заключении супруги не испытывали особых романтических ожиданий. Эта концепция, как мы уже увидели в первой главе, для многих нова.

До конца XVIII века брак был общественным институтом, неотделимым от воспитания детей. Вступая в брак, люди оказывались членами определенного сообщества. Но уже в конце XVIII века, как писала в первом черновом варианте «Гордости и предубеждения» Джейн Остин, начала формироваться новая идея: брак стали заключать во имя любви.