Бомарше — Лекуантру, своему обвинителю. - Пьер Бомарше

Он имеет все основания требовать скорейшего решения: Вы поймете это, ознакомившись с запиской; чиновник, с которым я имею честь вам ее направить, один только может дать дополнительные разъяснения; они полностью удовлетворят три объединенных комитета. Этот чиновник сам вел в Голландии переговоры по делу от имени г-на Бомарше, его друга, как с поставщиком, правительством и адмиралтейством, так и с нашим посланником в Гааге, на которого моим предшественником было специально возложено поручение востребовать это оружие, являющееся собственностью французского купца и незаконно задерживаемое в Голландии; он настоятельно требовал восстановления попранных прав Франции. Это дело чрезвычайной важности, по двум причинам: во-первых, необходимо ввезти наконец во Францию оружие, затребовав его, как перешедшее в собственность нации, во-вторых, необходимо, главное, помешать тому, чтобы враги завладели им силой, каковая угроза возникнет, если оно пребудет и далее собственностью простого купца.

Я полагаю, что было бы опасно обсуждать этот вопрос в Национальном собрании из-за неизбежной огласки; но если Вы, господин председатель, соблаговолите осведомить меня о мнении комитетов, я немедленно отправлю г-на де Лаога, привезшего депеши нашего посланника в Гааге, с тем чтобы этот последний тотчас сделал все необходимое для пресечения несправедливости, которая наносит нам такой ущерб.

Подпись: Шамбонас».

Каков бы ни был этот министр, он не мог действовать достойнее.

Вечером я узнал от г-на де Лаога, что комитеты пришли к общему выводу о необходимости принять то, что было названо «моими щедрыми предложениями», которые каждый расценивал в душе как выражение истинного патриотизма. Г-ну де Лаогу сказали, что обоим министрам будет направлено «мнение трех объединенных комитетов». Слушая его, я испустил вздох облегчения. «Благословен господь, — сказал я себе, — люди не всегда несправедливы и жестоки! И у Франции будут ружья».

Опасаясь, как бы дело не запамятовали, я тут же составил записку:

«Господам членам трех объединенных комитетов — по военным делам, дипломатического и Комитета двенадцати, — а также военному министру и министру иностранных дел.

16 июля 1792 года.

Господа!

Если вы считаете, что в деле с ружьями, задержанными в Голландии, я вел себя так, что любой из вас мог бы гордиться подобным поведением, прошу вас об одном вознаграждении: не ставьте меня перед чудовищной необходимостью уступить требованиям врагов государства!

Я умру от огорчения, если после всего, что я сделал, чтобы отнять у них эту возможность, ваше решение поставит меня перед позорной необходимостью позволить им завладеть оружием, предназначенным для наших доблестных солдат.

Я сделаю все, что в моих силах, чтобы этому помешать; остальное в ваших руках.

Примите и пр.

Подпись: Бомарше».

На следующий вечер министры сказали мне, что мои предложения приняты объединенными комитетами с большой благодарностью. Они были столь порядочны, что ознакомили меня, по моей настоятельной просьбе, с «Особым мнением, трех объединенных комитетов», копию которого я умолял дать мне, дабы, внимательно ее изучив, действовать в согласии с ним, так тронут я был тем, что меня наконец услышали.

Вот оно:

«16 июля 1792 года.

Мнение Комитета двенадцати и объединенных комитетов.

1. Дабы соблюсти выгоду нации и сохранить возможность вывоза ружей; 2. дабы воздать по справедливости негоцианту, купчую с которым надлежит рассматривать как расторгнутую по не зависящим от него обстоятельствам, но который тем не менее не использует своих прав и отказывается от значительной прибыли, ради того чтобы сохранить это оружие для нации,

Было решено:

1. Что не следует приобретать, принимать в Тервере и востребовать затем, как национальную собственность, это оружие; что лучше предпринять решительные действия от имени нации, но в защиту негоцианта и потребовать возмещения убытков, причиненных ему нарушением международного права; действуя при этом с предельной энергией и настойчивостью.

2. Признать юридически, предложив военному министру и министру иностранных дел оформить это должным образом, что наполнение купчей, заключенной с г-ном де Гравом, и поставка оружия в Гавре неосуществимы по не зависящим от поставщика причинам, в связи с внезапным объявлением войны и нарушением международных прав частного лица, и, следственно, эта купчая должна считаться фактически расторгнутой; но, поскольку нации выгодно, чтобы негоциант, который из патриотических побуждений предпочел пойти на риск, поставив под угрозу свое состояние, и не использовал преимуществ, вытекающих из расторжения сделки, — средства, вложенные им в это дело и остающиеся в нем только с его свободного согласия, должны быть гарантированы вне зависимости от развития событий, дабы он не потерпел убытка.

3. Новое соглашение надлежит заключить безотлагательно, предусмотрев в нем все возможности компенсации негоцианту, вне зависимости от обстоятельств, ибо, в противном случае, он будет вынужден отдать оружие врагам и не может никоим образом быть принужден к выполнению купчей, заключенной с г-ном де Гравом.

4. Каким бы образом ни оставались заморожены средства негоцианта, он вправе требовать, как соответствующей компенсации за эти деньги, начисления торгового или промышленного процента с момента, когда, по не зависящим от него обстоятельствам, сделка оказалась неосуществимой и, следовательно, расторгнутой.

5. Надлежит заключить новую купчую: первую следует рассматривать как не имевшую места, залог надлежит вернуть, а с негоциантом вести переговоры, как с собственником оружия, находящегося в Тервере, которое он обязуется не продавать никому, кроме нации; обусловив, что нация обязуется взять это оружие в любое время; обусловив, что, если против нашей торговли будет вестись война и достояние купца будет захвачено на голландской территории, ущерб понесет нация; ибо только это может служить достаточным обеспечением вложенных им средств».

Такова, о гражданин Лекуантр, основа опороченного договора, который был заключен министрами.

— Теперь осталось одно, — сказали они мне, — придать этим пожеланиям форму нового договора. Но если предположить, что вы уже сейчас передаете нам право собственности на оружие, избавляя нас тем самым от опасений, что оно попадет в руки врага, согласитесь ли вы, чтобы в том же договоре было предусмотрено, что расчет будет произведен только тогда, когда окажется возможным доставить оружие во Францию, считая за самый крайний срок момент окончания этой войны и прекращения всех военных действий?

— Господа, — сказал я им, — извините меня: то, что вы предлагаете, ставит меня в зависимость от случайности еще более опасной, нежели возможное падение ассигнаций; ибо, продлись война десять лет, я окажусь на десять лет без торговых средств. Этого предложения я принять не могу; его не примет ни один негоциант.

— Но поскольку ваши деньги заморожены, вам будут выплачиваться, — сказали министры, — в соответствии с «Мнением трех объединенных комитетов», проценты, торговые или промышленные, по вашему усмотрению, каждому понятно, что вы на это имеете право. Таково суждение всех этих господ, вы должны распорядиться.

— Не существует приемлемых процентов, господа, которыми можно было бы компенсировать негоцианту отсутствие средств на протяжении неопределенного времени. Какое право на эти ружья останется у меня после того, как я передам их вам там, где это только и возможно? Они будут вашей собственностью. Почему вы предпочитаете выплачивать мне промышленный процент, которого я у вас не прошу, вместо того чтобы действительно рассчитаться со мной, что справедливо и чего я прошу?

— Ах, да потому, — сказали мне, — что соблазн получить деньги возможно раньше побудит вас не ослаблять усилий, чтобы вызволить их оттуда, как если бы эти ружья, которые мы востребуем как ваши, действительно еще вам принадлежали.

— Господа, все мои усилия тщетны, если вы не присоедините к ним ваших. И если вы желаете удержать мои средства после того, как я передам вам право собственности, ради того чтобы подогреть мое рвение (хотя после тех огромных жертв, на которые я пошел, в нем нет никаких оснований сомневаться), я пойду и на это; но я отказываюсь определять, каков должен быть торговый процент при такой странной и глубоко мне отвратительной мере предосторожности с вашей стороны. Вычислите его сами, вы или комитеты. Я ставлю лишь одно условие. Я претерпел такие утеснения, что опасаюсь оказаться, если вас сменят, во власти других министров, таких, каких вдобавок я уже знавал; в один прекрасный день они попросту откажут мне в моих правах, мне это испытание слишком знакомо: я уже хлебнул досыта!