Тот самый (СИ) - Зимин Дмитрий

«Внимание! Покинуть опасную зону…» — мельком увидел я, и пацан умчался.

— Думаете, это правда? — спросил я шефа.

— Как говорили классики: «Если вдруг объявится чёрт с рогами, мы обязаны в кратчайшие сроки наладить производство святой воды в промышленных масштабах». Всё может быть, кадет. Смотря кто это шуткует.

— Ничего себе, шуточки…

— Ну сам подумай, мон шер: никто не умер. Про бомбу — бабушка надвое сказала. А мы скачем, как жареные петухи на сковородке.

Пока мы разговаривали, народ отхлынул от подворотен и закоулков, — Котов не соврал, что выставит крепкое оцепление, — и постепенно стал скапливаться неподалёку от нас, среди турников и качелей.

— Однако это осложняет нашу задачу, — пробормотал Алекс.

— Дяденьки, а там правда трруп? — спросило крохотное существо в огромной красной шапке.

— Прравда, — доброжелательно откликнулся шеф. — И если не перестанешь совать нос куда не надо, займёшь соседнее место.

— Гы!.. — восторженно просипело существо. Убегать с воплями ужаса оно не собиралось.

— Почему они не боятся? — удивился я.

После ранения, я шарахался инфекции, как ненормальный. По сорок раз мыл руки, перестал здороваться за руку, и если бы мне кто-то сказал, что рядом объявился неизвестный штамм…

— Конечно боятся, — успокоил Алекс. — Просто, как взрываются целые дома, заминированные террористами, они видели, а как увозят рефрижераторы, полные трупов — хвала Господу и здравоохранению — нет. Поэтому мифическая бомба страшнее. Но через пять минут им станет холодно. Через десять дети захотят в туалет…

Во двор въехал автобус ЧСников, а за ним — мигалка. Из автобуса, как кегли, посыпались люди в чёрных костюмах и касках и побежали к подъездам. Из мигалки выбрался майор Котов и побежал к нам.

— Переиграл нас, сука, — ругнулся он, подходя. — Ну что теперь делать? Эвакуировать? Сколько тут человек?.. — он безнадёжно оглядел толпу.

— Он нас видит, — вдруг сказал Алекс. — И если мы пригоним автобусы, он придумает еще что-нибудь, чтобы не дать людям уйти. Просто он еще не насосался.

— Ах ты ж… — Котов схватил рацию. — Щас вызову отряд быстрого реагирования. Два БТР-а с пулеметами. Пусть знает, что шутки кончились.

— Погоди, Яша, — остановил майора Алекс. — Тут надо тоньше, хитрее. Дай-ка свою трубу…

Сотового у шефа не было. Не то, чтобы он не умел с ними обращаться — я неоднократно видел, как он спокойно звонил с чужих номеров. Просто брезговал. Но мне казалось, в глубине души он верил, что сотовый — это такое средство слежения. Типа: Большой брат и всё такое. И не хотел светиться.

Набрав номер, шеф закурил и посмотрел на небо. Началась вся эта катавасия часов в шесть утра. Сейчас было около восьми. Солнца не видно, само небо низкое, набухшее, цвета гнойного фурункула. Скоро его прорвёт, и на Питер повалит снег…

— Отец Прохор? — наконец сказал Алекс в трубку. — Доброго вам утречка. Простите, что беспокою… Тут у нас инцидент. Требуется ваш особый отряд. Чем скорее, тем лучше. Адрес сброшу. Спасибо. Буду должен. Ну вот, — повернулся он к нам. Через пять минут всё будет. Яша, распорядись, чтобы твои пропустили катафалк…

Особый отряд отца Прохора состоял из бодрых тёток в серых платочках и вдовьих платьях. Они приехали на громадном глянцевом от полироли чёрном микроавтобусе — за рулём тоже была одна из тёток; споро попрыгали в грязь, и ни на кого не глядя, исчезли под белым куполом.

Народ, увидав катафалк, дружно отхлынул, оставив нас троих — меня, шефа и майора — одних.

Наконец-то у людей начали включаться мозги: взрыва всё нет, а катафалк — есть. А раз есть катафалк, значит…

Из дверей подъездов, из подвалов, как раз начали выходить ЧС-ники с собаками — бомбу в доме не обнаружили.

И тут меня будто накрыло тёплой, но душной шалью. Лицо мигом вспотело, на шею потекло из-под волос, колени подогнулись, и я бы упал, если бы не уцепился за Котова — тот был ближе.

— Эй, Шурик, ты чего? — майор потряс меня за плечи.

— Отпустило, — сказал я, освобождаясь от медвежьих объятий. — Суггестивное воздействие кончилось.

— Дамы отца Прохора работают на редкость эффективно, — кивнул Алекс.

— О чём вы бормочете? — недоумевал Котов. — Какое воздействие?

— Всё, Яша, больше никакого, — успокоил шеф.

В этот момент из палатки вынесли самый настоящий гроб — я не заметил, как он туда попал. Гроб, очевидно с девушкой внутри, — погрузили в катафалк.

Из толпы раздалось несколько сердобольных вздохов.

Одна из тётенек посмотрела в нашу сторону, и Алекс поспешно шагнул к ней. О чём-то пошептался, затем поклонился в сторону катафалка, перекрестился, и женщины уехали.

— На сегодня всё, — сказал шеф. — Едем в бани.

— В бани? — удивился я.

— Разумеется, кадет. Баня для русского человека — лучшее лекарство.

— Везучие, — вздохнул Котов. — А мне отчёт писать… «Дело о стригое на Гусарской улице». Ну прямо роман с продолжением…

— А вот насчёт продолжения ты, Яша, как в воду глядел, — кивнул шеф. — Имей в виду: это была первая ласточка. Или подснежник — как больше нравится.

— С чего ты взял, Сергеич?

Вот опять же: мой шеф выглядел лет на двадцать моложе грузного, как матёрый секач, майора. Но обращался к нему запросто, по-имени. А вот майор себе таких вольностей не позволял…

— А с того, что маньяки, как правило, работают сериями. Это только бытовуха с топорами по пьяному делу случается.

— Ну не скажи, — Котов махнул своим, чтобы запускали народ обратно в дом. — Был у нас один серийный пьяница…

— А ещё предупреди ближайший госпиталь, — поспешно перебил Алекс. — К вечеру из номера четвёртого по Гусарской каждая квартира будет звонить. Сейчас им не до того, но к вечеру очухаются: у кого сердце зачастит, у кого — мигрень, у кого давление…

— Дак проще одну неотложку во дворе оставить, — подал плечами майор. — Чтоб не ездить туда-сюда… Летальные будут?

Шеф почему-то посмотрел на меня.

— Не должны, — наконец сказал он. — Но на всякий случай…

— Оставлю две неотложки, — решил Котов. — Одну обычную, и одну — экстренную.

— Добро, — кивнул Алекс. — Ну… Мы пошли.

— Куда едем-то? — за руль не хотелось. Но, памятуя законы старшинства…

— На Достоевского, к Ямским, — вопреки обыкновению, шеф не стал кидаться ключами, а полез на водительское сиденье сам. — Насчёт бань это была не шутка.

— Да я бы дома в душик сходил…

— Домой, чтобы ты знал, эту пакость вообще тащить нельзя, — двигатель утробно взревел, и Алекс потихоньку порулил сквозь гулкую тёмную подворотню. — Считай, что это зараза, кадет. А раз зараза — нужна дезинфекция. И телу, — он включил поворотник на Парковую. — И, что самое главное, душе…

… Баню Алекс заказал по высшему разряду. С водкой, паюсной икрой и девочками: когда мы в первый раз вышли из парной, чистые и розовые, как младенцы, за накрытым столом нас ждали… Да нет, не обычные питерские шлюхи, а вполне себе обычные девчонки — ну, если считать «обычными» барышень, которые стоят по штуке евро в час.

Я впервые попал в такую компанию, и жутко стеснялся. Но выпив и закусив, как-то плюнул на приличия, и отдался в ласковые руки белокурой Анжелики.

Маркиза Ангелов оказалась большим знатоком своего дела, и под её ласковыми пальцами я быстро забыл о всех своих горестях и хворях.

— Извините за прямой вопрос, — сказал я, когда нас, удовлетворённых, сытых и слегка пьяненьких, оставили одних. — Откуда у вас средства на столь широкий образ жизни? Или это последнее: сгорел сарай, гори и хата?

Посмотрев на часы, я с удивлением узнал, что времени было — всего два пополудни. Однако насыщенная пошла жизнь.