"Зависшие" между мирами: cамоубийство, эвтаназия, кровная месть - Потап Медведьев

Голодовка как форма самоубийства в знак протеста

Мягкой формой самоубийства «в знак протеста» обычно считается голодовка, что на самом деле является серьёзной ошибкой. Голодовка, по сути, это растянутое во времени, «последнее предупреждение» обидчику. Прямая и непосредственная угроза посредством своей смерти усложнить и ухудшить как эту, так и все последующие, его жизни. Считалось, что такой самоубийца, как минимум, будет мстить ровно столько, сколько он бы ещё прожил до естественной смерти. Причем, если после этого срока загробный гость не будет отпет и надлежащим образом помянут, он продолжит «висеть» над обидчиком. Когда же тот каким-то образом сумеет «увернуться» от непрошенного внимания, «неупокоенный мертвяк» «зависнет» над мужским потомством человека, ставшего причиной его гибели, как минимум, до его 4 -го колена.

Следует учесть, что самоубийство «в состоянии аффекта» значительно слабее по воздействию, чем исполненное спокойным умом, направленное осознанной мыслью. В этом смысле голодовка, как акт длительного сосредоточения на идее мести, гораздо более опасное действие.

Важнейшим моментом в процессе голодовки является способность голодающего сконцентрироваться на акте мести непосредственно в момент умирания. В этом случае умерший буквально «прилипает» к объекту мщения, получая возможность «вытягивать» из того все жизненные соки. Но если удержать сознание не удастся, его настигнет судьба обычного самоубийцы — бесприютное скитание по юдоли пограничного пространства.

Глава 3. Кровная месть

«Не оскверняйте земли, на которой вы будете жить; ибо кровь оскверняет землю. И земля не иначе очищается от пролитой на неё крови, как кровию пролившего её...»

В пределах данной работы представляется уместным обратить внимание и на такое явление человеческой культуры, как кровная месть. Обычно считается, что данный обычай являет собой механизм, восполняющий потерю в роду убитого. Согласно этому мнению, в роду образуется некая «пустота», которую, родственники и восполняют лишением жизни убийцы. Причём, пока они этого не свершат, они не имеют права пользоваться, к примеру, хозяйским местом, наследством убитого. История сохранила ряд тому свидетельств:

«Однажды один исландец по имени Бард, попытался сесть на место своего убитого старшего брата и встретил яростный отпор со стороны матери, которая ударила его по лицу и запретила ему там сидеть, пока тот не отомстит за своего родича. Затем она принесла своим сыновьям камень вместо хлеба со словами: «Вы не достойны лучшего, чем камень, потому что не мстите за брата и позорите свой род».

Исландская сага «О битве на Вересковой Пустоши»

Если возможностей хватало, старались мстить всегда. Не получалось наказать непосредственного обидчика — «пустоту закрывали» кровью родственника убийцы. Желательно, по мужской линии.

Хотя, с нашей точки зрения, подобное объяснение («Кровь восполнит кровь!») нельзя считать однозначно удачным: из него не ясно, почему в случае кровной мести необходимо убить именно организатора. Если говорить о «восполнении пустоты», понятно, что «достать» его не просто. Гораздо легче настигнуть любого из родственников виновника конфликта. Однако же, нет! Какая-то непонятная логика требует убийства конкретно главного исполнителя.

Для детального исследования механизма «кровной мести», в первую очередь нужно обратить внимание на дальнейшую судьбу убитого. Следует помнить, что в случае убийства человека имеется не один, а два сценария развития последующих действий:

В одном из них родственники хоронят убитого по всем правилам — отпевание, прощание, ритуальный дневной плач, духовные песнопения ночных бдений, иные поминальные процедуры. В этом случае род покойного вполне может удовольствоваться извинениями со стороны как самого убийцы, так и его рода, естественно, подкреплёнными достойной «вирой» (компенсационной выплатой за убитого).

Иногда месть может быть отменена и по другим причинам:

В 1942 году солдат Димитр Гущеров пришёл к Ванге с просьбой указать убийц его брата. Прорицательница ушла от ответа:

«Я скажу тебе о них, но не сейчас. Ты должен мне пообещать, что не будешь мстить, это не нужно. Ты же доживешь до того дня, когда своими глазами увидишь их кончину».

Другой вариант развития событий наступает, когда убитого не удаётся похоронить, отпеть и помянуть по всем правилам. Сюда же относятся ситуации, когда этого не удалось сделать своевременно (убийство было тайным, а тело было спрятано; человек погиб на чужбине и т.п.). В этих многочисленных случаях умерший не имеет возможности закончить свой жизненный путь надлежащим образом. Он становится неупокоенным мертвяком (упырём, навием, волколаком, караконджулом и т.д.) — злобным злокознённым существом, зависшим между мирами[20].

Неупокоенный, он становится настоящим проклятьем для всех окружающих. В данных обстоятельствах зачастую даже трудно сказать, кто более заинтересован в его «упокоении» — убийцы или родственники. Мы привыкли считать, что близкие должны совершить кровную месть, но такая формулировка не совсем верна. Точнее — они её совершать вынуждены, ибо в противном случае убитый, по цепочке, имеет реальный шанс потянуть за собой в «мир иной» всю родню.

Но зачем всё-таки в отместку лишать кого-либо жизни? Может быть всё же лучше брать «виру» деньгами? Неужели уже погибшему от этого станет легче? Как ни покажется странным, при определённых обстоятельствах это так. Смерть «обидчика» в результате кровной мести решит для убитого все проблемы пребывания в «пограничном» мире. С одной стороны, на него переходят все заслуги убийцы, что позволяет ему достроить своё «тело вечности». С другой, он использует собственного убийцу как мост для переправы через реку Забвения.

«Если гиляк погибал в борьбе с медведем, то сородичи обязаны были отомстить. Для этого они отправлялись по следам зверя и убивали его. Если же настичь убийцу не удавалось, то вместо него убивали двух других медведей.

Убитого медведя, в таком случае, помещали в особо построенную клеть из накатника и верхом на медведя усаживали убитого им гиляка. Если же от убитого гиляка оставались одни кости, то тогда их просто клали рядом с медведем в клети»

Л.Я. Штернберг «Материалы для гиляцкого языка и фольклора» СПб., 1908

Путешествие верхом

В древнем Риме в случае смерти императора в небо отпускали орла, чтобы он помог душе умершего переправиться в иной мир.

Люди мрут — нам дорогу трут!

Передний заднему — мост на погост!

Русская народная пословица

Услышав, что убийца может служить своего рода «мостом» на пути к упокоению, кое-кто, наверное, посчитает это ерундой. Каким бы смешным или печальным ни казалось подобное утверждение, но это, по всей видимости, именно так. В случае совершившейся кровной мести, убийца становится или мостом или, если хотите, ездовым животным для своей жертвы. Именно благодаря ему (на нём или «в его шкуре») убитому удаётся перебраться через реку забвения, отделяющую «пограничные» миры от «миров покоя».

Этот способ переправы (используя «проводника») известен у многих народов мира. Выполнялся он по-разному, но смысл был один - умершему нужен кто-то для преодоления реки Забвения. У скотоводческих народов умершего могли полностью заворачивать или даже зашивать в шкуру тотемного животного, хранителя данного рода. Последователи индийского божества Вишну, перед смертью держались за хвост коровы, представляя как они это будут делать в ином мире, переправляясь через преграду миров.

В четвёртой книге «Ащвалаяна-грихьясутры», авторитетного источника середины 1-го тысячелетия до нашей эры, повествуется о домашних обрядах. В частности, описано, как в определённом богами порядке раскладывать органы священного животного, принесенного в жертву по случаю смерти человека. Рекомендовано, соответственно телу умершего раскладывать члены коровы или козы, носящих имя Анустарани. Сальник клали на голову умершего, почки в руки, сердце на сердце и т.д. Всё это накрывали шкурой и от жертвенных домашних огней зажигали костёр.

В других случая лицо человека закрывали похоронной маской, на которой было изображено божество, охранявшее данного человека и его род. Эти погребальные маски известны во многих уголках мира. Наиболее древнюю недавно нашли чилийские археологи. На лице девочки, умершей 7000 лет назад, была одета глиняная маска, а на голове — дополнительный волосяной парик. Так сопровождали в мир «иной» своих родичей индейцы племени чинкорро [21].