Сердце ведьмы - Алисия Дин

Воздух был наполнен ароматом горящего в костре дерева и запахом надвигающегося дождя. Здесь, в молодом лесу, за огромным домом верховной жрицы Ваноры, шабаш был защищен густой листвой нависающих деревьев.

Ванора стояла на коленях перед алтарем, ее лицо скрывал капюшон. Она взяла ритуальный кинжал, рукоять которого была украшена черным орнаментом, и опустила его серебряный кончик в чашу с соленой водой. Ее голос, очень мелодичный и необычный, поднимался над пламенем.

— Я заклинаю тебя, о Создание Воды, изгнать всю нечисть и грязь этого мира! Благословенным будь! Творение Соли, пусть все опасности и преграды будут отброшены прочь, и пусть все хорошее придет сюда. Я молю тебя о помощи! Научи нас, как остановить зло. Защити все невинные творения. Заслони от порочности и враждебности. Дай нам добра и света.

Равин вместе с другими членами общины подняла свой кинжал с земли. По очереди все опустили кончики кинжалов в чашу с соленой водой, которую держала Ванора. А затем все как один подняли клинки к небу.

В голове Равин возникло лицо убийцы. Она крепко сжала в руке клинок… и почувствовала, как тело подалось, когда она вонзила кинжал ему в сердце. Сдавленный вздох вырвался из ее груди, Равин резко подняла голову. Кинжал был символическим, использовался только для ритуалов, им никогда ничего не резали, тем более не причиняли боль другому человеку. Она быстро огляделась, не слышал ли кто ее вздоха. Ее лицо покраснело от стыда.

Остальные, казалось, ничего не заметили. Они в унисон повторяли слова ритуального заклинания, все голоса слились в один:

— Хранитель всего святого и праведного. У тебя есть власть над злом. Мы взываем к тебе: будь свидетелем нашего обряда и защити нас. Мы верим в тебя. Круг распадается… сила добра распространяется.

Ритуал закончился, они погасили костер и свечи. В полной тишине участники шабаша прошли через задний двор в трехэтажный красный особняк эпохи Тюдоров, принадлежащий Ваноре.

Часто, когда Ванора устраивала вечеринки, дом был освещен разноцветными огнями, слышался смех гостей и звон посуды. Этой ночью здесь было тихо и почти темно. Кое-где в здании между большими оконными проемами стояли столы с миниатюрными лампами и зажженными свечами.

Равин поднялась наверх и переоделась в блузку и джинсы. Члены общины, которые внешне ничем не отличались от простых смертных людей, жили и работали как все, приезжали сюда в обычной одежде и в доме Ваноры облачались в мантии для участия в ритуале.

Когда Равин вышла из комнаты, ее мать стояла в гостиной. Затаив дыхание, девушка отвернулась и попыталась пройти мимо, но Гвендил все равно подошла к ней. Она быстро приблизилась, не позволив дочери ускользнуть.

— Равин, дорогая. — Улыбка озарила ее красивое лицо, которое было похоже на лицо Сорины, разве что старше. — Как дела? Я так о тебе беспокоилась. — Гвендил раскрыла руки для объятий, но Равин не подошла.

— У меня все хорошо, мама.

Руки Гвендил опустились, а улыбка исчезла. Она кивнула.

— Ну что ж, хорошо. Ты сильная. — Это не прозвучало как комплимент, да и Равин не восприняла это так. — Я знаю, у тебя все будет хорошо.

Они чувствовали себя неловко в приглушенном свете гостиной. Равин удивилась тому, что они обе даже не притворяются, что заботятся друг о друге. Слишком большая пропасть была между ними. Слишком много обид, слишком много раздражения. Равин считала, что мать, как и она сама, притворяется ради Сорины.

Равин почти не помнила своего отца: он умер, когда ей было шесть лет. Но она запомнила его доброту, его спокойствие, в отличие от нервозности матери. Он любил показывать волшебные фокусы своим дочерям, и эти фокусы были совсем не похожи на те, что показывают большинство отцов.

Однажды он повел Равин и Сорину в кино. Равин сидела рядом с ним, уставившись на экран. Отец наклонился и прошептал:

— Смотри сюда.

Он указал рукой на помост, и экран начал вращаться по часовой стрелке, все быстрее и быстрее. Зрители замерли и удивленно зашептались. Отец хохотал так громко, что попкорн выскакивал у него изо рта. Равин бережно хранила это воспоминание, потому что это было последнее, что она помнила об отце. Через несколько месяцев он умер. После этого жизнь Равин и Сорины превратилась в ад.

Мать никогда не заботилась о детях, а только об очередном мужчине в своей жизни.

Дверь в гостиную открылась, Ванора вышла из спальни и подошла к ним.

— Равин, могу я с тобой поговорить? — спросила она.

Сердце Равин остановилось. Сначала она искала предлог, чтобы убежать от матери, теперь еще сильнее встревожилась из-за желания Ваноры с ней побеседовать. Сейчас она узнает причину, по которой собрались жрицы.

Равин кивнула и прошла в кабинет Ваноры. Подождала, пока жрица села за большой стол красного дерева, стоявший посреди комнаты, и устроилась напротив нее.

По лицу Ваноры, на котором не было морщин, нельзя было определить ее возраст, хотя она уже перешагнула седьмой десяток. Ее огненно-рыжие волосы были уложены в красивую прическу. Губы почти не потеряли свой цвет. Хотя черты ее лица были несколько холодными, Ванора вовсе не была такой. Много раз за эти годы Равин имела возможность убедиться в доброте этой женщины.

— Сегодня было что-то не так, — заявила Ванора.

Ее пристальный взгляд был проницательным и решительным.

— Да?

— Круг был слабым. Ты же знаешь, что для успешной работы нам необходимо внимание и энергия каждого.

Равин кивнула. Впервые ей не очень хотелось, чтобы ритуал прошел успешно.

— Да, я знаю.

— Ты сегодня была сдержанной. Не хочешь рассказать мне почему?

Равин посмотрела на руки, лежавшие на коленях.

— Простите.

— Это извинение, а не ответ, — заметила Ванора.

Равин пожала плечами, все еще не глядя на жрицу.

— Я не знаю.

— Знаешь. Я понимаю, что ты подверглась суровому испытанию, но нам нужна твоя сила. Мы должны помочь властям поймать этого человека.

Холодок пробежал по спине Равин.

— Я… я не могу им помочь.

— Можешь. Но не хочешь, — ответила Ванора.

Равин перешла на шепот:

— Мне кажется, я боюсь.

— Конечно, боишься — это же естественно. Но, преодолев страх, ты станешь сильнее. Благодаря страху ты обретешь силу, чтобы победить своего врага.

— Извините. Но я… я не могу.

— Можешь, Равин. Ты должна. Жрицы просили, чтобы ты пришла на совет. Они переживают из-за того, что могло произойти, пока ты была в руках убийцы. У них есть подозрения по поводу твоего спасения.

Колени Равин подкосились, и некоторое время она не могла вымолвить ни слова.