«Сандал», которого не было - Корецкий Данил Аркадьевич

Посидев в раздумье, «Султан» прильнул к щели в металлических воротах и прислушался. Похоже, часового у гаража бандиты не выставили. Надо думать, как быть дальше. Пленника звали, конечно, не Султан. У него было несколько имен, но в последнее время его называли псевдонимом Мухтарыч. И если пленившие его люди узнают, что он командир оперативно-боевой группы, изрядно проредившей ряды незаконных вооруженных формирований, то его ждет мучительная смерть. А они это узнают – вопрос только во времени. «Легенды» на случай пленения у него не было, каких-то объективных подтверждений родившемуся экспромтом рассказу – тоже. Значит, надо… Впрочем, он сам не знал, что надо делать. Выжил ли кто-то еще из отряда? Какие меры предпринимает Центр для его поисков? А может, считают, что все погибли и их никто не ищет? Впрочем, это вряд ли…

После захода солнца, когда над селом разнесся голос муллы, призывающего к вечерней молитве, дверь гаража открылась, и в проеме возникла фигура Шамсутдина, освещаемая фонарем над входом в дом. На плече у молодого человека висел автомат, направленный Мухтарычу в живот, палец лежал на спуске. И близко не подходит… Грамотный!

– Выходи! Отец разрешил тебе молиться в прихожей.

Это хороший признак: значит, хозяин склонен ему доверять.

Дом Висхана был одноэтажный, но с высоким цоколем. Дом стоял на взгорье и извилистая грунтовая дорога к нему хорошо просматривалась, как, впрочем, и все окрестности. На склонах – слева и справа, выше и ниже, стояли другие дома, хотя и на приличном расстоянии друг от друга, но в пределах прямой видимости. Ни подъехать, ни уйти незаметно нельзя. Разве что ночью…

Поднявшись по бетонным ступенькам, Мухтарыч открыл дверь и оказался в просторном коридоре. Шамсутдин стоял сзади, не сводя с него внимательных глаз и автоматного дула.

– Только молитвенного коврика у нас для тебя нет.

– Главное, чтобы молящийся чувствовал твердость и сколько бы ни пытался опустить голову ниже, чем во время первого касания, не смог бы этого сделать, – показал свое знание Корана «Султан». – А ты так и будешь надо мной стоять? Сам молиться не станешь?

– Не волнуйся за меня, – холодно ответил Шамсутдин. – Аллах простит бдительность моджахеда. В войну без нее не обойтись!

Мухтарыч помолился, и был отведен обратно в гараж. Но конвоир не торопился закрывать за ним дверь.

– А ты мины делать умеешь? – вдруг спросил он.

– Ставить умею, – ответил Мухтарыч. – А делать… Примитивную самоделку каждый дурак соберет. Вот на серьезную бомбу основательно учиться надо. У нас специалисты в каждом отряде были. Но это на крайний случай. Зачем их самим делать, если готовые есть? Самоуправляемые, с автоматическим выбором цели…

– Это как? – открыл рот молодой человек.

– А так: ты ее запрограммировал, как тебе надо, установил, и она лежит, ждет. Например, три машины пропустила, а под четвертой рванула! Или на все машины не реагирует, а подъехал черный БМВ – бум! Можно на вес и рост настроить, она сама нужного человека выберет…

– А если другой попадется с таким ростом?

Мухтарыч пожал плечами:

– На все воля Аллаха. Только ошибки в любом деле случаются. А чаще все правильно срабатывает.

Шамсутдин помолчал.

– Здорово, конечно. Только таких бомб ни у нас, ни у кафиров нету. Где их взять?

Про «умные мины» Мухтарыч только слышал на служебной подготовке, но сейчас изобразил такой вид, будто имел с ними дело постоянно.

– А мы с такими часто работали. И собирались поставлять их амиру Саббаху.

– Так может… Может, в наш отряд хотя бы штучек пять…

– Смотря что за отряд. Поставки сложного оружия согласовываются там. – Мухтарыч показал пальцем вверх. – Кому попало не дают.

– У отца уже двенадцать человек в группе. Правда, шесть молодых, как я…

– Этого мало, – покачал головой Мухтарыч. – «Умное оружие» дорогое. Его надо эффективно использовать. Поэтому давать его будут в большие, проверенные отряды. А у вас небось и специалиста-подрывника нет…

– Почему? Мой товарищ, Адлан, у своего дяди учится – тот не одну машину шайтанов в ад отправил…

Мухтарыч снова покачал головой.

– Это несерьезный разговор. Товарищ учится у дяди… Детский сад…

– Не забывай, что тебя могло уже не быть на этом свете! – насупился Шамсутдин. – Мы ведь спасли тебя…

Мухтарыч в третий раз покачал головой и со значением, нараспев произнес:

– «Ни одна душа не умирает, кроме как с дозволения Аллаха, в предписанный срок!» – И уже обычным тоном добавил: – Откуда это, знаешь?

– Из Корана, – кивнул молодой человек.

– Да, это действительно так… А из какой суры?

– Забыл, – смутился Шамсутдин. Он плохо знал Коран. –  Но все-таки мы сделали тебе добро, и я прошу отплатить добром… Хотя бы одну штучку? А мы такой взрыв сделаем, что все на голову перевернутся! И говорить о нас начнут, и добровольцы к нам побегут…

– Не знаю. – Мухтарыч изобразил задумчивость. – Хотя я вам благодарен. Попробую, конечно. Но обещать не могу!

Некоторое время они молчали.

– Я вообще-то на юриста в Москве учусь, – гордо сообщил Шамсутдин. – На третьем курсе!

То ли ему хотелось произвести впечатление, то ли просто похвастался.

– И знаешь законы так же, как Коран? – усмехнулся Мухтарыч. – Как ты можешь учиться, если здесь воюешь?

Собеседник небрежно махнул рукой:

– Зачем мне их знать? Можно заплатить и получить оценку. Коран совсем другое дело… Муллу ведь не подкупишь, тут самому учить надо! Ничего, я когда-нибудь выучу…

– Как же ты госэкзамены сдавать думаешь?

– А деньги для чего? – засмеялся Шамсутдин. – Деньги все делают!

– Это верно. Кроме одного.

– Чего?

– Оживить они не могут.

– И что? – перестал смеяться молодой человек.

– Ничего. Просто так и есть.

– Ладно, пойду. Завтра еще поговорим. Ты не против?

– Нет, конечно! Мне же здесь скучно, – ответил Мухтарыч. – А за разговорами время проходит быстрее.

Прошла неделя. Относились к нему хорошо: Шамсутдин воспринимал «Султана» уже не как пленника, а как старшего товарища или даже наставника, расспрашивал о военном деле, о диверсиях, об оружии…

Отец всегда говорил с ним приказным тоном и не терпел возражений. А «Султан» держался уважительно, как с равным. Может, разница в общении и расположила Шамсутдина к мужчине, который был старше и опытнее, но не кичился этим. Конечно, это можно было объяснить зависимым положением пленника от вооруженного охранника, но Шамсутдин искренне верил, что причина не в этом, а в том, что сам он достаточно взрослый и умный, чем располагает к себе взрослого мужчину.

Мухтарыч рассказывал про нашумевшие в мире теракты – в общем-то общеизвестные факты, но Шамсутдин слушал с интересом: про некоторые он не знал, а если знал, интересовался подробностями. Больше всего его интересовало все, что касалось жизни за границей. Ведь дальше Москвы молодой человек никогда не был. А будущее в мечтах связывал именно с заграницей – все с той же Иорданией, например, или другими странами, но обязательно исламского мира.

Шамсутдин не только расспрашивал, но и отвечал: разговоры односторонними не бывают. Мухтарыча тревожило, что Шамсутдин не рассказывал ему об оживлении у федералов: ни прочесываний местности, ни перекрытий дорог, ни осмотры населенных пунктов… Как такое может быть?! Сбит литерный вертолет с совершенно секретной оперативно-боевой группой, а никто и не чешется! Ведь это повод для того, чтобы объявить КТО[14], поднять всю сеть информаторов и вывернуть район наизнанку! Почему же этого не сделано? Их курировал генерал Дединец – у него большие возможности, он искренне болел душой за группу, и он не мог бездействовать!

Мухтарыч терялся в догадках. Но пользу из разговоров с Шамсутдином он все же извлек, используя приемы оперативного разведопроса: Мухтарыч умел естественно задавать вроде бы ничего не значащие вопросы. Так, удалось выведать, что в Мохк-Мартановскую районную больницу доставили несколько человек, выживших после падения вертолета. Их круглосуточно охраняют – может, от нападения, а может, чтобы не убежали.