Ловушка для красоток - Жанна Режанье

— Дерьмо! — Чарлин повесила трубку.

Первые контрольки страшно разочаровали Еву. Она выглядела неуклюжей и напряженной. Позы были какие-то нелепые, да и отпечатал фотограф снимки кое-как. Ева ожидала большего, но в агентстве ее успокоили.

— Для первых проб совсем неплохо, — сказал Рекс. — А вот эти две головки положительно хороши. Если фотограф уберет лишнее, мы можем их использовать.

Рекс отчеркнул красным карандашом то, что ему казалось лишним, и Ева убедилась, что он прав: без торса получалась славная фотография!

— Собственно, пробы именно для этого и нужны, это процесс удаления лишнего, — пояснил Рекс. — Пусть увеличит те, что я отобрал. Они пойдут.

— К тому же, — добавила Чарлин, — и фотограф не из самых лучших. Не понимаю, почему выбрали именно его!

— Ее на той неделе должен снимать Франко, — ответил Рекс. — Вот тогда у нас будут настоящие результаты.

— Дядя Наппи, я принесла тебе бутерброд.

— Бутерброд принесла? — дядя Наппи намыливал клиента. — А я от тебя не бутербродов жду, Ева, детка.

Ева пробралась к дяде, и они с любовью посмотрели друг на друга через зеркало.

— Кое-что еще принесла, — сказала Ева. — Сюрприз!

— Карточка? То, что ты мне все время обещаешь?

— Карточка! Пока маленькая, но скоро принесу и увеличенную.

Старый парикмахер пришел в восторг:

— Я ее повешу прямо над зеркалом, чтобы все видели, чтобы все знали, какая красотка племянница у Наппи Петроанджели!

Господи, какая жалость, что нет у нее увеличенных снимков! Почему на фотографии уходит столько времени? У всех других моделей в агентстве такие роскошные альбомы! Даже новенькие уже успели обзавестись коллекцией снимков одиннадцать на четырнадцать! Нельзя Еве тратить столько времени на старте, надо поторапливаться!

Дома за обедом Ева объявила:

— Дядя Наппи водил меня сегодня на ленч!

— И что же он сказал по поводу твоего вида? — поинтересовался отец. — Вряд ли ему нравится, что ты приходишь в парикмахерскую вся размалеванная!

— Он ничего не сказал.

— Но ты хотя бы понимаешь, что он не одобряет твоего вида?

— Чем он так плох?

— Похожа на клоуна в цирке. А эти фальшивые ресницы просто смешны!

— Папа, я же тебе объяснила, что все модели обязательно их носят.

— Почему ты не можешь отличаться от них? Ты, кстати, гораздо красивей без всей этой краски.

— Я не могу отказаться от макияжа. Клиенты требуют, чтобы модель соответствовала образу.

— Зайчик, — вмешалась миссис Петроанджели. — Нам с папой больше нравился твой прежний образ — простой, милой и чистой девочки. Мы с папой хотели бы видеть тебя такой. Нам не нравится, когда ты изображаешь светскую даму, носишь эти вульгарные туалеты и макияж. Я уверена, ты еще больше понравишься клиентам, если будешь сама собой!

Ева сделала гримаску. Быть собой! В семье ей отводилась и разрешалась только роль смирной толстушки. Разве это была она? Она теперь и становится собой, поэтому будет делать все, что ей скажут в агентстве. Чарлин и Рекс Райан наставляют ее, а они лучше знают!

Ева понимала, что ей неслыханно повезло: за нее взялось агентство «Райан-Дэви», а сотни других девушек на ее глазах каждую неделю получают от ворот поворот! А таких, как Ева, в агентстве называют «материал высшей категории» и только их нянчат и дрессируют! Скорей бы получить фотографии одиннадцать на четырнадцать и приступить к настоящей работе.

Рекс и Чарлин предупреждали ее, что на первой стадии дела будут двигаться медленно, что на составление альбома уйдут недели или даже месяцы. Но Кэрри Ричардс и Долорес Хейнс, тоже новенькие, довольно быстро сделали себе альбомы и без проблем начали регулярно получать работу. Почему же так медленно идут дела у нее, у Евы? Этот вопрос давно мучил ее, и она все хотела и не решалась задать его Чарлин, но в этот вечер окончательно решилась.

Кэрри забрела в ванную в поисках губной помады. На ней было новое платье цвета мандариновой кожуры, которое удивительно шло к ее коже и волосам.

Долорес крутилась перед зеркалом.

— Какая прелесть! — восхитилась она. — Откуда? Я хочу точно такое же: и по цвету, и по всему!

— От Блумингдейла. А ты что, никуда не собираешься? Я думала, у тебя сегодня свидание.

Переехав к Кэрри, Долорес усиленно занялась не только работой, но и светской жизнью и проводила все вечера вне дома. Первый раз за две недели Долорес никуда не наряжалась.

— Было назначено, но этот хрен свалился с вирусной инфекцией, так что я побуду дома. Ничего, зато порепетирую позы перед зеркалом и испробую парочку новых причесок. Кстати, как ты думаешь, подстричь мне волосы?

— Они, по-моему, еще не слишком отросли.

— Может, накрутить минут на десять? Будут лучше смотреться.

— И так прекрасно смотрятся. Ты же сегодня никуда не собираешься!

— Хочу попробовать длинные волосы! — Долорес приколола длиннющий каскад кудрей к макушке. — Выглядит, конечно, роскошно, но это не свои волосы, а мне не нравится лишать мужиков иллюзий. Трахаться с таким шиньоном на макушке довольно неудобно, уж не говоря о том, что можно и шиньон загубить, а хороший шиньон стоит хороших денег. Я четыреста долларов заплатила за этот!

Долорес искоса бросила взгляд на волосы Кэрри: почти такие же длинные, как ее накладные, но свои, да еще густые и блестящие! Хорошо, что она рассказала Кэрри о жене Мела: она с того разговора ходит сама не своя.

В дверь позвонили, и Кэрри умчалась. «Хрен с ней», — подумала Долорес. Она перешла в спальню и уселась перед трельяжем. В мягко подсвеченном тройном зеркале она была неописуемо хороша собой. Долорес залюбовалась своим отражением анфас и в профиль. «Хрен с ней! — подумала она снова. — Но черта с два я буду просто так торчать дома!»

Порывшись в комоде, Долорес извлекла пластмассовую коробочку, где у нее хранилась марихуана и папиросная бумага. Она скрутила сигаретку и сделала несколько глубоких затяжек, стараясь как можно дольше удерживать дым в легких. Наркотик начал действовать. Поудобней расположившись на кровати, чтобы видеть себя в зеркале, Долорес снова затянулась.

«Моя жизнь, — думала она, — все дело в том, как я жила… Боже мой, я, что ли, виновата, что мне так сильно Хочется всего — везде бывать, всюду ездить, общаться с заметными людьми, с людьми, от которых что-то зависит, одеваться у Диора и Сен-Лорана, выглядеть так, чтобы любая Казалась больной рядом со мной!

И быть на глазах — посещать премьеры в опере там или на Бродвее, блистать на бенефисах, на приемах, стать «звездой» нью-йоркского сезона. Потом в Париж! А в январе — лыжный сезон в Европе, Альпы…