Самые жестокие преступники. Психологические профили нацистов, диктаторов, сектантов и серийных убийц - Висенте Гарридо

евреев. Сам Эйхман, будучи штандартенфюрером СС (подполковником СС), присутствовал на Ванзейской конференции 20 января 1942 года, на которой была оформлена «окончательная цель». Именно он подготовил доклад с расчетами о численности евреев в каждой из стран, оккупированных Третьим рейхом. По завершении совещания его назначили курировать депортации в лагеря смерти, которые начали строиться в Освенциме, Треблинке, Собиборе и Белжеце.

Эйхман целиком и полностью посвятил себя исполнению этой задачи. В течение двух последующих лет он занимался организацией депортации евреев из мест их проживания, конфискацией их имущества, обеспечением транспортных составов и установлением расписаний отправления и прибытия в лагерь смерти. Что происходило с тысячами людей, запертыми в товарных вагонах – мужчинами и женщинами, детьми и стариками – его больше не касалось. Ему было все равно, отберут ли их для работы или сразу отправят в газовые камеры. Эйхман даже не видел своих жертв, их лиц и глаз; он не слышал их криков боли и ужаса… Его офис находился далеко, очень далеко от лагерей смерти, этих фабрик, которые массово, механически и индустриально производили лишь одно – смерть. Чтобы действовать, ему были нужны лишь телефон и карты, на которых были отмечены действующие железнодорожные линии и положение фронта. Этого было достаточно, чтобы обратить в пепел миллионы жизней. На суде в Иерусалиме он пытался убедить трибунал в том, что всего лишь выполнял приказы, но на самом деле он прекрасно знал, что делает, и, более того, гордился своей работой. «Это было действительно достижение, не имеющее равных ни до, ни после», – однажды хвастался он. И не зря: Гитлер постановил, что его миссия имеет абсолютный приоритет даже перед потребностями армии, которая начала отступать на Восточном фронте под натиском советских войск. И Эйхман его не подвел. Отлаженная и эффективно управляемая машина работала с безжалостной точностью: в 1942 году были уничтожены евреи Словакии, Франции, Нидерландов и Бельгии; в 1943 и 1944 годах – Греции и Италии.

Эйхман, конечно, исполнял приказы, но это не мешало ему принимать и собственные решения, когда они задерживались или не поступали вовсе. Так произошло в Венгрии – стране, которую нацисты оккупировали в марте 1944 года. Через несколько дней он отправился в Будапешт, чтобы лично руководить уничтожением местной еврейской общины. Как всегда, он продемонстрировал свою эффективность, ведь уже через месяц первый эшелон венгерских евреев был отправлен в Освенцим. В начале июля марионеточное правительство, которое нацисты навязали Венгрии, приказало прекратить эти депортации, но Эйхман проигнорировал этот приказ и продолжил свою работу. К середине месяца количество депортированных достигло 450 000.

Но удача на войне закончилась, и в конце 1944 года Эйхману пришлось в спешке покинуть Будапешт. Он отправился в Берлин, а затем, когда поражение Германии стало неизбежным, перебрался в Австрию. Американцы задержали его, но, несмотря на то что его имя фигурировало в списках военных преступников, ему удалось остаться незамеченным, скрывшись под чужим именем, и затем бежать. В 1950 году он сумел добраться до Аргентины, где жил под псевдонимом Рикардо Клемент, пока в 1960 году его не обнаружил израильский «Моссад», похитивший и доставивший его в Израиль для суда.

15 декабря 1961 года Адольф Эйхман был приговорен к смертной казни за военные преступления, преступления против человечества и преступления против еврейского народа. Он был повешен во дворе тюрьмы Рамла в ночь с 31 мая на 1 июня 1962 года.

Банальность зла: Арендт раскрывает психопата

Психологический профиль Адольфа Эйхмана

Лучший способ погрузиться в дело Эйхмана – это посмотреть документальный фильм «Суд над Адольфом Эйхманом»[42], который прекрасно запечатлел множество моментов процесса, включая его похищение в Буэнос-Айресе в мае 1960 года агентами «Моссада» и показания многочисленных свидетелей, переживших геноцид и участвовавших в суде[43]. Этот фильм, словно капсула времени, переносит нас в 1961 год, в зал суда, где обвиняемый, защищенный стеклянной клеткой от возможных актов возмездия со стороны зрителей и охраняемый тремя солдатами, объявил себя невиновным по всем пунктам обвинения «в той форме, в которой они были предъявлены». Это был момент, когда весь мир и молодые израильтяне, многие из которых не застали холокост, и должны были узнать о масштабе страданий еврейского народа.

На этом процессе начались дебаты о том, кем на самом деле был Адольф Эйхман. С одной стороны, мы имеем точку зрения Ханны Арендт – несомненно, одной из величайших философов XX века, которая смело ввела термин, отразивший суть и затем подхваченный учеными для объяснения нацистского геноцида: банальность зла. С другой стороны, были психиатры, изучавшие Архитектора холокоста, которые не обнаружили у него психических патологий. (Однако следует отметить, что по крайней мере один из них считал его психопатом, не страдающим психическим расстройством, но обладающим личностью, лишенной моральных ограничений или совести, способным находить удовольствие в уничтожении миллионов людей[44].)

Это приводит к вопросу: если сопоставить утверждения Арендт с мнениями психиатров, признавших Эйхмана нормальным человеком, означает ли это, что философ считала его ненормальным?

Полемика вокруг банальности зла

Арендт не касалась диагностики психических расстройств, поскольку не была психиатром и ничего не могла сказать по этому поводу. Произошедшее во время суда заключается в том, что, наблюдая за сессиями, на которых Эйхман отвечал на вопросы, она осознала, что нашла объяснение тому, почему Германия стала ответственной за то, что она называла абсолютным Злом, выразившимся в холокосте. По сути, абсолютное Зло могло существовать только в том случае, если граждане лишались способности мыслить и проявлять эмпатию, позволив государству убивать массово, безлично, индустриально. Абсолютное Зло возникало из тоталитарного государства (как нацистского), проявляясь в лагерях принудительного труда, где заключенных превращали в рабов, и лагерях смерти.

«Преступление является абсолютным, – пишет Джордж Кейтеб, – оно превращает людей в тени самих себя; природа этих преступлений превосходит даже самые ужасные аморальные поступки. Нет ничего более извращенного, чем намеренное лишение человеческого облика, проводимое систематически и как цель политики. Именно по этой причине тоталитаризм следует называть абсолютным Злом»[45].

Это объяснение отражает суть Эйхмана. Человек, который, с одной стороны, не мог поставить себя на место другого, не умел выйти за пределы собственного эгоцентричного мира[46], своих убеждений, интересов или желаний. И, с другой стороны, тот, кто не мог мыслить реалистично и глубоко. Арендт поняла, что не нужно быть гениальным преступником или садистским психопатом, чтобы стать частью механизма, породившего и осуществившего абсолютное Зло, – достаточно быть банальной личностью. Это была бомба, которую Арендт взорвала в своей знаменитой книге «Эйхман в Иерусалиме»: для того, чтобы