Пять фарсов для любителей - Анатолий Луначарский

Густол. Никогда не стану пропагандировать.

Розов. Нет, Ванюша, нет, распространять дозволенные правительством взгляды.

Густол. Прошу оратора выбирать осторожнее свои выражения: слово пропаганда — поганое слово.

Розов. Общий дух реформ должен быть такой, чтобы всякому легче немного жилось: и мужичку, и солдатику, и женщине, и чиновнику, и купцу, и рабочему и… всем.

Густол. Вряд ли правительство одобрит. Слово имеет следующий по порядку г-н Жучков.

Розов. Но я…

Густов. Жучков, имеете слово.

Розов. (слабо) Я не кончил еще…

Жучк. Моя речь будет кратка, я не многоречив. Говорят, в России революция, а я думаю, что происходит недоразумение. Что такое? — Не понимаю. Малоземелье? — Россия обширна, занимает чуть не шестую часть суши — переселяйтесь, колонизируйте: в этом исконно русское нечто есть. Фабрика уже чуждая, но русский рабочий, хоть и пьяница, однако смышленый: растолкуйте ему, что нельзя. Главное, ссылаясь на законы экономические, не забудьте указать, что они богом установлены, как и законы физические. Пока идет смута по недоразумению, но все разъяснится, и все займутся трудом. Русский человек иногда любит побушевать, но быстро возвращается к добродушию. Цель нашего общества вернуть Русь к исконно-русскому добродушию.

Густов. Хорошо-с… Имеет слово, г-н преподаватель с немецкой фамилией.

Зейд. Зейдель.

Густов. Зейдель.

Жучк. Я имел кое-что добавить…

Густов. Все поняли вашу мысль… Нельзя затягивать прений, иначе мы никогда не перейдем к ужину… Я хотел сказать к делу. Г-н Зейдель.

Зейд. В виду столь категорически высказанного г-ном председателем желания сократить обмен мнений, я вынужден ограничиться немногим; в подробностях я изложу свое мнение в трактате, который предложу вниманию вновь организуемого общества с ходатайством о напечатании его, при чем я могу назначить самый небольшой гонорар. Почтенные товарищи.

Густов. Мне кажется, что слово товарищи неуместно.

Зейд. Тогда просто: уважаемое собрание, общественному деятелю столь же важно знакомство с со-цио-логией в широком смысле слова, как научно медицинское образование необходимо врачу. Воля человека весьма ограничена. В общем все происходит по незыблемым законам. Для того, чтобы человек довольствовался своим положением, не суетился, не горячился, не безумствовал, надо, чтобы он понял наконец великую истину о бессилии индивидуальной воли. Du glaubst zu schieben und du wirst geschoben.

Гим. S'ist sehr wahr! sehr tief aufgefasst… Ohne Grotteswillen kann nichts geschehen. Пошеский волья кошет и так биль, Пох не кошет и нишфо не биль.

Зейд. Гипотезу провидения я оставляю в стороне.

Густол. Как вы сказали?

Зейд. Я говорю, что если бы мы и отрицали божественное провидение — факт безусловной закономерности всего свершающегося остается неизменным.

Густол. Надеюсь, г-н Зейдель не хочет сказать этим, что он атеист?

Зейд. Наука сторонится богословских вопросов.

Густол. Я предлагаю оратору сойти со скользкого пути и вернуться к делу.

Зейдель. Господин Пустолобов, я являюсь здесь представителем науки…

Густол. Я не Пустолобов, а Густолобов, а для вас сейчас председатель. Я уважаю вашу ученость, но мне кажется, что вы все это в вашей записке удачнее выразите и без материалистических этих идеек… Слово имеет г-н пастор.

Гим. Я буду кафариль русски… Кайсти будет понимайт… Я буду кафарил простой фешши… Поръяток есть устанофлен от Пох… Царь и полицей ее блью… бльюдот… Настояшший времья это ошень большой тьяшесть от революционер, котори бросиль бомба и стрелиль из браунинг и убифайль мноко… И бастофаль и рафвратиль массы и мноко делаль плоко и не стидно… И кароши бюргер soll und muss помогайт… Следиль, доносиль. Я либерала. Я катель спутать zusaramem цар и народ… den Kaiser und das Volk, aber… Народ имушшественни, опрасофательни, которий есть уже fur sich, а не только an sich… Кто соснафайт… И потом… Потиконьку… Прогресс… А когда революцион, — тогда ѵоr allem… Как и Лютер кафарил: Уньят сфолошь!.. (жидкие апплодисменты).

Розов. (Густолобову) В нем что-то такое, знаешь, идеалистическое… Напоминает наши сороковые годы.

Густол. Господин Гуляев. Но прошу держаться границ.

Гуляев. Заранее заявляю, что если вхожу в это общество, то лишь для того, чтобы способствовать его олевению. Курьезно слушать, что тут говорится. У профессора Розоватова мысль была добрая, но спутанная, а теперь цели общества становятся все более реакционными. Г-н пастор договорился до доноса! Поздравляю. Настоящая моя политическая деятельность совсем иная… Я не скрываю, что принадлежу к более радикальным кругам…

Густол. Довольно-с! Можете удалиться в эти круги… Мы не были и не будем радикалами, социалистами, бомбобросателями… Не знались с агитаторами и не будем знаться… Г-н Тузов.

Гул. Я далеко не кончил и прошу развязного г-на председателя не прерывать ораторов.

Дор. Верно! Я протестую… Людмила Васильевна, Верочка, Зося, — вы протестуете?.. Женщины протестуют!

Густол. (звонит) Тишина!.. Я не потерплю.

Гуляев. Мы тоже не потерпим, апеллирую к собранию (шум).

Розов. Господа, господа!..

Зейдель. Председатель действительно обрывает ораторов…

Жучков. Куда мы торопимся?

Гуляев. Я констатирую тот факт, что недовольство председателем, навязанным собранию, всеобще… Требую перебаллотировки…

Дор. Баллотировать, баллотировать!..

Густол. Я слагаю с себя обязанность председателя. Я вижу, что мутная волна начинаете в этом собрании преобладать… Быть может, господин Гуляев, поддерживаемый своими дамами..!

Дор. (визжит) Протестуем, протестуем!.. Верочка, Людмила Васильевна, Зося, внесем письменный протест! Мы вносим письменный протест. Он назвал нас его дамами! Возьмите назад!

Гостол. Уф! вот сорока! Отказываюсь! (выходить из-за стола).

Тузов. Почтеннейшие… Позвольте откланяться… Пользы не вижу, а одну литературу и брань… Жертвовать не могу… Может быть, Людмила Васильевна, вы от своих щедроте облагодетельствуете, а мы — к делам (Грузно уходить).

(Неловкая пауза).

Зоя. Надо радоваться, что этот некультурный облом выбыл из общества… Вообще культурный уровень ваш, господа, оставляете желать лучшего… Надо еще привить вам вкус к культуре… Вы воображаете, что можете поднять народ, а между тем, кто из вас понимаете, или хотя предчувствует тайны жизни, красоты? (пожимает плечами) Вам надо стать тоньше. Все, что вы говорите, — неинтересно.

Розов. Зоичка, может быть.

Зоя. Оставьте. Неинтересно все… Где красота? где нежность? где тайна? где предчувствие? Одна политика, низменные речи!

Зейдель. Но ведь союз политический…

Зоя. Политика должна быть заполнена красотой. Научить людей ценить мечту, и они перестанут так ценит хлеб… Я единственная оригинальная голова здесь, но кто поймет меня?

Дор. Я присоединяюсь к словам предыдущего оратора.

Густол. (сумрачно) А когда-же мы ужинать будем?

Зейд. Заседание ведется беспорядочно… без председателя… Я предлагаю пере…

Лакей (входя). Полиция пришла!

Розов. Как полиция? Что такое? Какое недоразумение, господа! Я сейчас… (хочет идти, в дверях сталкивается с Ералашевым и полицией).

Ер. Честь имею! Извините: именем закона…

(Всеобщее смущение).

Ер. Прошу позволения сесть (садится) Профессор Розоватов, вы хозяин дома?

Розов. Именно… Но я должен…

Ер. Что это за собрание у вас?

Розов. Политический союз… Но…

Ер. Политический!..

Розов. Но видите-ли… мы.

Ер. (записывает) Гм… Да… Комитет политического общества… С какою целью собрались?

Сыщик (подходя). Ваше высокородье, так что Гуляев здеся и желали выйтить…

Ер. Ага! хорошо… Не выпускать никого… Цель-с?

Роз. Цель — поддержать освободительное движение, но в тоже время…

Ер. Та-ак-с! (пишет). Освободительное… движение! Та-ак-с! Кадеты?

Розов. Нет.

Сыщик (подходя). Ваше высокородье! так что множество прокламаций… извольте посмотреть… И вот стриженая дама собиралась их в камине сжечь-с…