Откровения людоеда - Дэвид Мэдсен

Прежний владелец, Жап-Клод Фаллон, сам купил роскошную пригородную гостиницу в Девоне (я не буду называть ее, он все еще содержит ее и преуспевает в свои преклонные годы) и был озабочен переездом из Лондона как можно быстрее.

— Что ты сделаешь с Жаком и Жанной? — спросил он за два дня до того, как я должен был въехать.

— С кем?

— Разве я не говорил тебе про Жака и Жанну?

— Нет, Жан-Клод, не говорил.

— Они переходят вместе с «II Bistro».

— Нет, если я не захочу, чтобы они переходили, — сдержанно ответил я.

— Ох, но топ ami, топ eher Орландо, ты захочешь, чтобы они остались, как только увидишь их. Ты не можешь вышвырнуть их вон; куда они пойдут, что будут делать?

— Хорошо, а что же именно они делают?

— Жак помогает на кухне, а Жанна обслуживает столики. Но это еще не все — они делают все, что тебе от них нужно. Они великолепны, топ ami. Жак — очень талантливый молодой человек, а в Жанну влюблен каждый посетитель. Да и в Жака тоже. Они оба прекрасно подходят для дела.

— У меня не так много времени, чтобы знакомиться с ними, Жан-Клод.

— Поверь мне, Орландо, это не займет много времени. Жак и Жанна были моей правой и левой рукой — так вы говорите по-английски?

— Вроде того.

— Хорошо. Тогда, вот что они собой представляют. Ох, Орландо, подожди, и сам все увидишь!

И с тех пор я был вынужден довольствоваться этим.

Невыносимые Близнецы

Для меня было совершенной неожиданностью, когда я, в конце концов, увидел Жака и Жанну. Неудивительно, что они были близнецами, оба были бледны, сероглазы, одно яйцевидное лицо идеально повторяло другое; у обоих были светлые волосы и небольшая родинка в уголке идеального маленького рта, утонченно, но непреодолимо приглашающего к осторожным поцелуям, как я подумал.

Жан-Клод не предупредил меня, что эти два создания столь своеобразны; в них определенно было что-то не от мира сего, но я также заметил стальную твердость, скрываемую внешностью, неописуемую смесь непоколебимости и решительности, почти некую свирепость. Я предположил, что они будут действовать как один, когда понадобиться проявить свирепость. Они вызывали у меня подозрение, но были откровенно привлекательными. Они также были просто немного самонадеянными, чтобы понравиться мне — даже дерзкими.

— Мы будем счастливы служить вам, как служили Жан-Клоду, — заявил Жак с едва заметным акцентом.

— Я явно столкнулся с fait accompli,[103] — сказал я.

Глаза Жанны слегка расширились.

— Вы ведь не будете думать о нашем увольнении? — спросила она.

— Вообще-то не совсем так.

— Тогда что?

— Просто вот так — я думаю, что предпочел бы решить это самостоятельно.

— Но Жан-Клод сказал нам…

— Это больше не его заведение. Теперь оно мое.

— А значит, мы тоже паши, — сказал Жак.

— Вам никогда не придется жалеть об этом, вот увидите, — добавила Жанна.

Она улыбнулась, но в ее улыбке было что-то необычное, и она не произвела на меня того обнадеживающего впечатления, к которому явно стремилась.

Мое новое чувство свободы и независимости вызвало во мне эйфорию. Я был, даже учитывая, что все нормы и принципы моего обучения пока еще находились на начальном уровне, сам себе хозяин. Я был монархом своего собственного королевства. Ілавньїм образом, теперь я был свободен в своем увлечении тайным удовлетворением своей возлюбленной плоти: любить, почитать плоть и повиноваться плоти; расточать все свои кулинарные навыки ради этого; работать со своей алхимической магией и преобразовывать основную материю плоти в чистое золото великих классических блюд; экспериментировать, выдумывать, применять и создавать без ограничений свои собственные шедевры. Я был одержим огненным течением смеси понимания и восторга — какая ответственность была возложена на меня! Я чувствовал себя так, как должен был чувствовать себя Микеланджело, когда столкнулся с величайшей голой массой только что добытого мрамора, из которого вскоре появился юный Давыд, совершенный и целостный, великолепие и захватывающая дух четкость форм, рожденных из хаоса бесформенности. Я был акушером плоти, волшебником и хозяином. Но пока что мое посвящение только начиналось.

Циники, без сомнения, презрительно усмехнутся, когда, упомянув — скажем — о Бордоском Антрекоте, я использую такие понятия, как общность, окружение, тайна, наивысшая отдача и получение любви — но меня никогда не волновало кудахтанье циников. Самая сильная дрожь, пробегающая по позвоночнику во время оргазма, поверьте мне, не может ни в какой степени сравниться с экстазом причастия к потреблению; болсс того, сладость последнего происходит не от судороги смазанных отверстий, а исключительно от знания. Точно известно, что этот процесс начинается с действия — это gnosis — это присуще истинному счастью.

4 отбитых куска мяса, каждый — весом приблизительно 8 унций (225 грамм)

3 столовые ложки арахисового масла Соль и черный перец Побег свежего тимьяна

2 столовые ложки красного винного уксуса

5 жидких унций (150 миллилитров) говяжьего бульона

Приблизительно 2 чайные ложки черного молотого перца

Щепотка красного перца

1 столовая ложка масла

3 унции (75 грамм) лука шалота, хорошо порезанного

4 зубчика чеснока, порезанного

1 пинта (600 миллилитров) красного вина

1 лавровый лист

2-3 мозговые говяжьи кости

5 столовых ложек красного винного уксуса

Слегка натрите куски мяса маслом, приправьте солью и перцем, затем закройте и дайте охладиться как минимум два часа. Достаньте их из холодильника приблизительно за час до приготовления. Смешайте лук шалот, винный уксус, чеснок, лавровый лист и тимьян в кастрюле; кипятите приблизительно 15 минут, уменьшив чуть больше, чем до половины. Отфильтруйте. Избавьтесь от лаврового листа и побега тимьяна. Обмотайте мозговые кости тканью и положите в кипящую смесь, затем проварите

10 минут на медленном огне. Процедите и достаньте костное желе.

Разогрейте столовую ложку арахисового масла на сковороде, и затем, когда оно станет достаточно горячим, добавьте куски мяса. Жарить строго по две минуты с одной стороны; приправьте солью и перцем, затем жарьте пять минут с другой стороны. Мясо должно стать розовым внутри. Уберите куски мяса со сковородки, покройте половиной шалота, добавьте винного уксуса и чесночной смеси, и накройте. Оставьте в сторону.

На все еще горячую сковороду налейте винный уксус, кипятите на протяжении двух минут, убедитесь, что он смешался со всеми соками; добавьте говяжий бульон, вторую половину шалота, вино и чесночную смесь, затем черный и красный перец, и кипятите до тех пор, пока не останется около 10 жидких унций (300 миллилитров). Добавьте масло и хорошо размешайте.

Прожарьте то, что осталось, на масле на другой сковородке, жарьте мясо приблизительно две минуты на каждой стороне. Намажьте костное желе по верхней стороне мяса и жарьте около минуты. Подавать куски мяса на горячей тарелке, полив ложкой соуса.

— Когда мы снова откроемся? — спросил Жак, и я был обнаружил, что раздражен, что он меня допекает своей назойливостью.

— Я думаю, в следующем месяце.

— Люди интересуются.

— Какие люди? Кто интересуется?

— Друзья II Bistro…

— У нас есть друзья?

— Mais oui[104] конечно есть. Завсегдатаи и клиенты.

— В любом случае, я уже принял решение. Мы откроемся в следующем месяце.

Жак задумчиво кивнул, улыбнулся мне и ускользнул прочь. Оба, и Жак и Жанна, имели привычку ускользать; думается, никакое другое слово не опишет это, так как они появлялись и исчезали без звука, ненавязчиво, иногда достаточно внезапно. Они были немного похожи на кошек.

— Наши друзья и наши клиенты будут ожидать большого события, — напомнил мне Жак чуть позже в тот же день. Близнецы достаточно демонстративно ушли и явно обдумывали то, что я сказал.

— Да, — добавила Жанна. — Мы не должны их разочаровать.

— К тому же, мы должны надлежащим образом восстановить работы.

— Посмотрите, — начал я, но Жак перебил меня.

— На открытии должен присутствовать кто-нибудь очень важный, — сказал он.

— Хорошо известная и уважаемая личность, — заявила Жанна.

Затем они оба сказали, говоря более или менее одновременно:

— Это будет хорошо для дела.

— Но, боюсь, что не знаю никого сколько-нибудь важного, — сказал я им. Это была абсолютная правда, я подумал об этом сразу, лишь потом сказал.

— Мы знаем, — объявил Жак.