Слабость Виктории Бергман (сборник) - Эрик Сунд

– Но почему больница в Йелливаре? – спросила она. – Они ведь по-прежнему живут в Квиккйокке?

Он перестал жевать и посмотрел на нее.

– Ты полагаешь, там есть больница? В деревне, где живет от силы пятьдесят человек?

– Она такая маленькая? Тогда понятно. Значит, твоей матери пришлось везти отца в Йелливаре? Это, наверное, несколько десятков километров.

– До больницы в Йелливаре двести километров, на машине обычно чуть больше четырех часов.

– Надо же, – произнесла Жанетт, устыдившись пробелов в знании географии.

– А-а… Это не так-то просто. Чертовы кулички под названием Лапландия велики. Прямо-таки офигенного размера.

– Как ты думаешь, он вкусный? – немного помолчав, спросил Хуртиг.

– Что значит “вкусный”? – Жанетт посмотрела на него с удивлением.

– Большой палец отца, – ухмыльнулся он. – Как по-твоему, кот его оценит? Хотя особенно много мяса на мозолистом пальце старого паразита-лопаря ведь быть не может? Как тебе кажется?

Саам, подумала она, и об этом я тоже не имела понятия. Она решила в следующий раз, когда Хуртиг пригласит ее выпить с ним пива, обязательно согласиться. Если хочешь быть хорошим начальником, а не просто притворяться таковым, то пора познакомиться с подчиненными поближе.

Жанетт встала, взяла свой поднос и пошла принести две кружки кофе. Прихватив заодно несколько печений, она вернулась.

– Есть что-нибудь новое о телефонном разговоре?

– Да, я получил отчет прямо перед уходом сюда, – проглотив еду, ответил Хуртиг.

– И?.. – Жанетт отхлебнула горячего кофе.

Хуртиг опустил нож и вилку.

– Как мы и думали. Звонивший находился неподалеку от небоскреба “Дагенс нюхетер”, а точнее, на Роламбсвэген. А у тебя? – Хуртиг взял печенье и обмакнул его в кружку с кофе. – Что ты сделала за первую половину дня?

– Плодотворно побеседовала с Иво Андричем. Похоже, парень до отказа накачан химикалиями.

– Что? – Хуртиг посмотрел на нее вопросительно.

– Обезболивающими средствами в огромных количествах. Путем инъекций. – Жанетт набрала воздуха. – Судя по всему, насильно. – Тьфу, дьявол!

После обеда Жанетт попыталась связаться с прокурором фон Квистом, но его секретарша сообщила, что в настоящее время прокурор находится в Гётеборге, где ему предстоит участвовать в какой-то дискуссионной программе, и что он вернется только завтра.

Жанетт зашла на сайт телевизионной программы и прочла, что дискуссия в прямом эфире будет посвящена возросшему насилию в пригородах. Кеннету фон Квисту, отстаивавшему ужесточение принимаемых мер и более долгое тюремное наказание, предстояло, в частности, сразиться с бывшим министром юстиции.

По пути домой Жанетт заглянула к Хуртигу, и они условились встретиться на Центральном вокзале в десять часов. Было важно как можно скорее поговорить с кем-нибудь из детей, обитающих под мостом.

Гамла Эншеде

В половине пятого движение на площади Санкт-Эриксплан было совершенно хаотичным.

Старая “ауди” обошлась Жанетт в восемьсот крон – за детали и две бутылки “Джеймсона”, – но она считала, что дело того стоило. После произведенного Олундом ремонта машина шла идеально, как часы.

Туристы из провинции, непривычные к суматохе большого города, пытались поделить с более опытным местным населением ограниченное пространство. Получалось неважно.

Стокгольмская дорожная сеть выстраивалась в то время, когда поток автомобилей был меньше, и, откровенно говоря, подходила скорее для небольшого провинциального городка, чем для миллионного мегаполиса, когда-то претендовавшего на проведение летних Олимпийских игр. Не улучшало ситуацию и закрытие на ремонтные работы одной полосы на мосту Вестербрун, и чтобы добраться до Гамла Эншеде, Жанетт потребовалось больше часа.

При удачном стечении обстоятельств она доезжала меньше чем за пятнадцать минут.

Войдя в дом, она столкнулась с Юханом и Оке. Они собирались на футбол и были одеты в одинаковые форменные футболки с соответствующими зелено-белыми шарфами. Их вид явно свидетельствовал о предвкушении победы, но Жанетт знала по опыту, что через несколько часов они вернутся разочарованные и подавленные. Стишок о том, что их команда не способна победить, который обычно издевательски скандировали фанаты противников, уже много раз себя оправдывал.

– Сегодня мы победим! – Оке быстро чмокнул ее в щеку и подтолкнул Юхана к выходу. – До скорого!

– Меня, наверное, не будет дома, когда вы вернетесь. – Жанетт видела, что Оке расстроился. – Мне надо на работу, вернусь где-нибудь после полуночи.

Оке пожал плечами, закатил глаза и вышел вслед за Юханом.

Закрыв за ними дверь, Жанетт сбросила туфли и пошла в гостиную, где улеглась на диван в надежде немного отдохнуть. Примерно через три часа нужно ехать обратно, и ей хотелось попробовать чуть-чуть вздремнуть.

В голове хаотично вертелись обрывки мыслей, и задачи, связанные с расследованием, перемешивались с практическими заботами. Нужно подстричь траву, написать письма и провести допросы. Надо быть хорошей матерью, способной заниматься своим ребенком. Научиться любить и испытывать страсть.

Наряду с этим нужно успевать жить.

Или как раз этим она и занимается? Живет.

Сон без сновидений, без настоящего отдыха. Маленький перерыв в постоянно продолжающемся движении. Кратковременная свобода от бесконечного, длиною в жизнь перемещения собственного тела.

Сизиф, подумала она.

Центральный мост

Транспортные пробки рассосались, и, паркуясь, Жанетт увидела, что часы у входа на Центральный вокзал показывают без двадцати десять. Она вышла, захлопнула дверцу и заперла машину. Хуртиг стоял возле небольшого киоска, держа в каждой руке по сосиске. Увидев Жанетт, он улыбнулся почти смущенно, будто занимался чем-то запретным.

– Ужин? – Жанетт кивнула на увесистые сосиски.

– На, возьми одну.

– Ты не видел, есть ли там ребята? – Взяв протянутое угощение, Жанетт указала в сторону Центрального моста.

– Я видел по пути одну из машин миссионеров. Пойдем пообщаемся, – предложил он, стряхивая салфеткой прилипшую к щеке капельку креветочного салата.

Они миновали парковку, расположенную под съездом с моста: слева транспортная развязка и отель “Шератон”. Два мира на площади не больше футбольного поля, подумала Жанетт и тут же увидела группу людей, стоящих в темноте возле серых бетонных опор моста.

Вокруг автофургона с эмблемами Стокгольмской миссионерской организации толпилось человек двадцать молодых людей, некоторые – почти дети.

Увидев двоих незнакомцев, несколько детей отпрянули и скрылись в глубине под мостом.

Двое сотрудников миссионерской организации не смогли добавить никакой новой информации. Дети возникают и исчезают, и хотя являются сюда почти каждый вечер, лишь единицы идут на разговор. Безымянные лица сменяют друг друга. Одни уезжают обратно домой, другие отправляются дальше, и немалая часть умирает.

Таковы факты.

Передозировки наркотиками или самоубийства.

Общая проблема у всех ребят – деньги или, вернее, их отсутствие. Один из миссионеров рассказал, что есть ресторан, где детям периодически разрешают помогать мыть посуду. За полный рабочий день – двенадцать часов – им один раз дают горячую еду и платят сто крон. Некоторые из детей, кроме того, оказывают сексуальные услуги, что отнюдь не удивило Жанетт.

Девочка лет пятнадцати отважилась подойти к ней и спросить, кто они такие. Когда она улыбнулась, Жанетт увидела, что у нее не хватает нескольких зубов.

Прежде чем ответить, Жанетт задумалась. Лгать явно не стоило. Если уж устанавливать доверительные отношения, то лучше сказать, как есть.

– Меня зовут Жанетт, я из полиции, – начала она. – Это мой коллега Йенс.

Хуртиг улыбнулся и протянул руку, чтобы поздороваться. – Вот как, и что вам надо? – Девочка смотрела Жанетт прямо в глаза, притворяясь, будто не замечает протянутой руки Хуртига.

Жанетт рассказала об убийстве мальчика и что им требуется помощь для установления его личности. Она показала рисунок, сделанный полицейским художником.

Девочка, которую звали Атифа, сказала, что обычно обитает в центре. По словам сотрудников-миссионеров, ее образ жизни вполне типичен. Она приехала из Эритреи с мамой и папой, которые в настоящее время безработные. Вместе с родителями и шестью братьями и сестрами она живет в съемной квартире в пригороде Хувудста. Четыре комнаты и кухня.

Ни Атифа, ни ее друзья убитого мальчика не опознали и ничего сказать о нем не смогли. Через два часа Жанетт с Хуртигом сдались и двинулись обратно к парковке.

– Маленькие взрослые, – покачал головой Хуртиг, доставая ключи от машины. – Ведь это, черт возьми, дети. Они должны играть и строить шалаши.