Кот в красной шляпе - Саша Суздаль

— Мне нужен кот, — сообщил Перчик, а объект их споров, выглядывая из корзины на его плече, с интересом погрузил свои симпоты в их головы и от блаженства потерял контроль над формой, оплывая мордой.

— Это мой кот, — сообщила Леметрия, находя, что ситуация немного пикантна.

— Если сказать по правде, кот не совсем кот, — сообщил Перчик.

— А кто же? — опираясь на грудь Перчика, Леметрия подпёрла личико ладошкой. Перчику локоть уткнулся в ребро, и он поморщился.

— Кот – человек, — сообщил Перчик государственную тайну, а Леметрия улыбнулась: лежать на Перчике ей нравилось всё больше и больше, несмотря на то, что прохожие с удивлением смотрели на распростёртую пару, мило беседующие на булыжной мостовой.

— Я не человек, — возразил Рыжик.

— Вот видишь, он не человек, — по инерции поддакнула Леметрия и с удивлением подскочила: — Рыжик, ты что, говоришь?

— Элайни, объясни ей, — обратился Перчик к Рыжику, приподнимаясь на ноги, пока Леметрия снова не придавила его к мостовой.

— Я не Элайни, — объяснил Рыжик, и пришла очередь удивляться Перчику.

— А кто ты тогда? — спросил он.

— Я Рыжик, — сообщил Хранитель, и Леметрия с удовольствием его погладила.

— Видишь, он Рыжик, а не твоя Элайни, — сообщила она Перчику и, улыбаясь, добавила: — Так что топай дальше, приятно с тобой познакомиться.

Сказав это, она положила Рыжика в корзину и пошла дальше по улице, улыбаясь в душе такому приятному приключению и не менее приятному знакомству. «Ах, зачем я поспешила уйти?» — с сожалением подумала Леметрия, красочно воображая в уме Элайни, о которой говорил молодой человек. «Может, Элайни его влюблённая и её заколдовал какой-нибудь марг?» — сочинила она душещипательную историю и вздохнула: такой хороший мальчик ускользнул из её рук.

В Фаэлию она приехала с братом Парком и отцом, который сдавал Югюсту Дюмону, поставщику королевского двора, выращенные овощи, а остатки Леметрия продала на базаре, чтобы иметь свои карманные деньги.

Вздохнув, она погладила Рыжика, отправляясь порадовать своего отца и брата находкой – говорящим котом, как тут сзади раздался крик.

— Подожди, я хочу тебе что-то сказать.

Иссидия торжествовала – возможность, о которой она даже не мечтала, сама плыла ей в руки. Вспоминая, сколько сил потрачено на то, чтобы приблизиться к цели, она улыбнулась про себя, сравнивая свои потуги с тем подарком, который сделала взбалмошная Элайни своим поступком. Находясь в кабинете королевского дворца, который ей предоставили по статусу председателя Совета Фрей, она подошла к красивому окну с полукруглым верхом и выглянула в него на клочок подстриженного сада.

Садовник, копошившийся под деревом, приподнял шляпу для приветствия, но она его не видела: вся погрузилась в свои красные мысли. «Почему в красные?» — не поняла она своё подсознание, ощущая в себе тонкие красные нити. Спохватившись, она увидела перед собой на верхней ветке ближайшего дерева красного воробья, который, набычившись, сидел неподвижно, не шелохнувшись, и смотрел на неё.

— Что за дикость? — воскликнула она, и Шерг из-за её плеча выглянул в окно.

— Птичку перекрасил кто-то из студентов Академии Фрей, — предположил он, глядя, как воробей свалился с ветки и скрылся в саду.

«Нужно будет разобраться, кто так шутит», — решила Иссидия, тем более что она председатель наблюдательного совета в Академии Фрей. Она отбросила в сторону досадное безобразие в виде красного воробья и повернулась к Шергу, снова его переспрашивая:

— Так ты уверен, что вместо Элайни, кресло королевы занимает Байли?

— Да, — подтвердил Шерг, — всё произошло на моих глазах.

Фрея Иссидия оставила окно, подошла к своему столу, идеально чистому и, наклонившись, смахнула рукой что-то невидимое.

— Почему не сказал мне сразу? — спросила она Шерга, понимая, что тот хотел поторговаться.

— Я не уверен, что данное положение вещей продлится долго, — резонно ответил Шерг, но Иссидия знала – врёт. «Интересно, он меня не продаёт Маргине?» — подумала она, понимая, что продаст, не моргнув глазом, как только учует выгоду. «Пусть продаёт, — решила она, — мне сейчас ничего не грозит. Козыри у меня».

— Как она сумела? — спросила она у Шерга. — Насколько я знаю, на такое не способна ни одна фрея.

— Маргина тоже не знает, как, — согласился Шерг. — Я думаю, всё дело в перстне.

— Я читала книгу, — возразила Иссидия, — перстень обладает силой, но о перемещении в другое тело в книге ни слова.

— Какую книгу? — наставил уши Шерг, но Иссидия ему не ответила и, вытянув из стола узелок, передала ему в руки, на всякий случай мягко сказав:

— Спасибо тебе, Шерг, без тебя я как без рук, — она провела по его щеке ладошкой, чем повергла Шерга в не присущее ему состояние. С покрасневшим лицом он исчез за дверью, рассуждая о мере искренности фреи Иссидии, так как во дворце только Байли относилась к нему с теплом.

Как только Шерг удалился, фрея Иссидия послала в окно марку своей помощнице, фрее Януш и та сразу появилась в дверях. Иссидия загадочно подошла к фрее Януш и, улыбнувшись, прошептала ей на ухо:

— А знаешь, пошли всем фреям Совета марки с напоминанием, что через два дня состоится заседание Совета.

— Хорошо, ответила фрея Януш, — и спросила: — А какой вопрос будет рассматриваться?

— О признании королевы Элайни недееспособной, — ответила ей фрея Иссидия, прикрыв глаза и подставляя лицо под лучи солнца из окна. Фрея Януш удивлённо на неё посмотрела, но спорить не стала – фрея Иссидия просто так глупости говорить не будет.

Репликация третья. Элайни

Вышедшая из дома Фроста девушка, так смутившая фрею Таю, вскоре оказалась на центральной площади перед дворцом. Незаметно для всех, смешалась с праздношатающимся народом, приехавшим из далёкой глубинки, чтобы ознакомится со столицей и посмотреть главную достопримечательность – королевский дворец, построенный неизвестно кем в такие давние времена, что об этом событии не нашлось никаких записей.

Одно не подлежало сомнению – если кто-то сейчас пожелал повторить сооружение, то не смог бы найти таких технологий ни в стране Фрей, ни в Стране Маргов не имелось. Стоит только вспомнить о том, что стеклянные окна и каменные стены вылили из одного сплошного материала, в одном случае прозрачном, в другом нет.

Смельчаки, пытавшиеся отколоть хоть кусочек от здания на память, оставались ни с чем, так как материал не поддавался никакому инструменту. В такой стойкости к разрушению имелся и минус, потому что о перестройке дворца не могло быть и речи и людям приходилось подстраиваться под здание, а не наоборот.