Великий путешественник: Жизнь и деятельность Н. М. Пржевальского, первого исследователя природы Центральной Азии - Иннокентий Козлов

Но уже в январе 1877 г. в результате исследования было установлено, что граница Тибета расположена на 300 км севернее, чем ее изображали ранее.

Здесь, в горах, Пржевальский встретил Новый 1877 год. Через две недели он записал в дневнике:

«15 января. Сегодня исполнилось десятилетие моей страннической жизни. 15 января 1867 г., в этот самый день, в 7 часов вечера, уезжал я из Варшавы на Амур. С беззаветной решимостью бросил я тогда свою хорошую обстановку и менял ее на туманную будущность. Что-то неведомое тянуло вдаль на труды и опасности. Задача славная была впереди; обеспеченная, но обыденная жизнь не удовлетворяла жажде деятельности. Молодая кровь била горячо, свежие силы жаждали работы. Много воды утекло с тех пор, и то, к чему я так горячо стремился, — исполнилось. Я сделался путешественником, хотя, конечно, не без борьбы и трудов, унесших много сил…»[26]

5 февраля Пржевальский со спутниками вернулся в Чархалык. Они сразу же выступили на Лобнор, чтобы наблюдать там весенний перелет птиц, и почти весь февраль и две трети марта экспедиция провела на берегу Лобнора.

Во время перелета на этом озере собираются миллионы плавающих птиц, особенно уток. Основной перелет пришелся на 8 — 22 февраля, а к 12 марта он в основном закончился. Пржевальский отмечает, что ранний весенний пролет был очень богат по массе птиц, но беден по количеству видов — их он насчитал 27. Господствовала же утка шилохвость.

На Лобноре Пржевальский занимался не только орнитологическими наблюдениями. Начальник конвоя Заман-бек привык к членам экспедиции и стал предоставлять им больше свободы в передвижениях. Воспользовавшись этим, Николай Михайлович знакомится с жизнью местного населения — каракурчинцев, а главное, производит глазомерную съемку низовьев Тарима и самого озёра Лобнор — этого редкого феномена природы.

Лобнор — огромное бессточное озеро-болото в восточной части Таримской впадины. Сообщение Пржевальского об определении положения Лобнора и описание озера вызвали в научном мире длительную и оживленную полемику. Известный немецкий геолог и географ Фердинанд Рихтгофен, исследователь и знаток Китая, высоко оценив труды Пржевальского по изучению Центральной Азии, отметил, однако, что под именем Лобнора Пржевальский описал, видимо, другое озеро, так как по китайским картографическим материалам Лобнор должен быть значительно севернее.

Для решения вопроса о местоположении Лобнора в конце XIX и начале XX в. предпринимался ряд экспедиций. В результате исследований выяснилось, что Лобнор — одно из «блуждающих озер» Центральной Азии, положение которого определяется в основном миграцией главного русла Кончедарьи.

В своих утверждениях правы оказались оба — и Пржевальский, и Рихтгофен. В средние века Лобнор находился там, где его указывали старинные китайские источники. Во время путешествий Пржевальского он оказался значительно южнее, а древнее озеро Лобнор исчезло. В 1923 г. вновь произошло резкое изменение гидрографии в Таримской впадине. Кончедарья вернулась в старое сухое русло. Северо-восточнее Лобнора, открытого Пржевальским, возродился Лобнор китайских карт. Расположенный же в 100 — 150 км Лобнор Пржевальского превратился в обширные солончаки и тростниковые болота. Остатками его является озеро Кара-Кошун, куда впадает река Черчен, а в многоводные годы и Тарим.

Как пишет Э. М. Мурзаев, на примере рек Кончедарьи и Тарима «и оз. Лобнор перед нами любопытнейший случай жизни рек, их бесконечной борьбы друг с другом, ведущей к перехватам воды, изменению гидрографической сети и даже местоположения конечных бассейнов».[27]

Пребывание на озере Лобнор ознаменовалось наконец и приобретением очень ценных трофеев — шкур и черепов диких верблюдов. До путешествия Пржевальского в литературе встречались сообщения путешественников, что в пустынях Центральной Азии водится двугорбый дикий верблюд, но доказательств этому не было. 10 марта к Николаю Михайловичу вернулись охотники, отправленные им еще в конце января на поиски дикого верблюда. Они привезли шкуры и черепа трех верблюдов, добытых на окраине пустыни Кумтаг, к востоку от Лобнора. Через несколько дней Пржевальский приобрел еще одну шкуру самца дикого верблюда, убитого на нижнем Тариме.

Николай Михайлович подробно расспрашивал жителей о местах обитания и образе жизни дикого верблюда и на основании их рассказов дал подробную характеристику этого животного. В частности, по словам Пржевальского, в отличие от домашнего верблюда, «у которого трусость, глупость и апатия составляют преобладающие черты характера, дикий его собрат отличается сметливостью и превосходно развитыми внешними чувствами. Зрение у описываемого животного чрезвычайно острое, слух весьма тонкий, а обоняние развито до удивительного совершенства». Бегает дикий верблюд очень быстро и почти всегда рысью.

Удивительно, что такое, казалось бы неуклюжее, животное довольно ловко лазает по горам, причем по таким склонам, по которым трудно взобраться и охотнику.

Со времен Пржевальского еще более сократилась область обитания диких верблюдов, а новых материалов о них появилось очень немного. Так что данные экспедиции Пржевальского до сих пор представляют большой научный интерес.

Не решен окончательно и поставленный еще Пржевальским вопрос: являются ли современные дикие верблюды прямыми потомками диких родичей или это домашние верблюды, ушедшие в пустыню, одичавшие и размножившиеся на воле и приобретшие ряд признаков, отличающих их от домашних животных? Н. М. Пржевальский пришел в свое время к выводу, что «нынешние дикие верблюды — прямые потомки диких родичей, но что по временам к ним, вероятно, примешивались и ушедшие домашние экземпляры».[28]

Сделав астрономические определения опорных пунктов и топографическую съемку озера Лобнор, Пржевальский со спутниками отправился обратно в город Курля, куда прибыл 25 апреля. Путешественников опять поместили в том же доме и опять с соглядатаями. Надо было скорее возвращаться в Кульджу, доставить туда коллекции и топографические материалы.

После свидания с Якуб-беком и поднесения ему и его приближенным подарков путешественники получили четыре лошади и десять верблюдов. Однако верблюды были настолько плохи, что через два дня после выхода из Курли (30 апреля) пали. В караване осталось 10 верблюдов и 6 лошадей. Пришлось сжечь лишние вещи, завьючить всех лошадей, а самим идти по плато Юлдус. До подножия Тянь-Шаньских гор экспедицию сопровождали человек двадцать.

С Юлдуса Пржевальский послал казака и переводчика в Кульджу за помощью. Через три недели прибыли новые вьючные животные и продовольствие, в котором особенно нуждались путешественники.