Тайны донских курганов - Владимир Моложавенко

Такова гусарская баллада о славной и храброй русской женщине...

Неизвестные акварели Сурикова

Род мой казачий, очень древний...

Когда Ермак Тимофеевич отправлялся в Сибирь отвоевывать у татарского хана Кучума «страны полунощные», богатые «мягким золотом», был у него в войске есаул по фамилии Суриков.

Сам-то Ермак родом не из донских казаков. Дед его, Афанасий Аленин, был посадским человеком в Суздале. А внук Аленина — Василий Тимофеевич — служил кашеваром у бурлаков на Волге, за что и кличку получил «Ермак» (в ту пору называли «ермаком» большой артельный котел). Опостылел каторжный труд на стругах, бежал Ермак от нужды и произвола на Дон, охранял от чужеземцев русские земли, отличился. Казаки Качалинской станицы избрали его своим старшиною. С той поры и стали считать его донцом.

Уходил Ермак с дружиной на Волгу, а потом и в Сибирь из Раздорской станицы. Сказывают, что не только есаул Суриков был из раздорцев, но и другие сподвижники атамана — Иван Кольцо, Никита Пан, Богдан Брязга. В ту пору много славных людей из Раздорского городка вышло. Оно и не мудрено: были Раздоры, почитай, столицей казачьей вольницы...

И еще сказывают, что на Иртыше был есаул Петр Суриков с Ермаком рядом, чудом смерти избежал. Исправно нес он потом караульную службу. Уже не сам, а с сыном — тоже Петром. Случилась как-то сеча, выбили татары Петру-младшему глаз стрелою из лука. Отныне, чтоб не путать отца с сыном, прозвали младшего Петром Кривым.

У Петра Кривого был сын Иван и внук Василий, а у Василия — тоже сын Иван и внук Василий. Самый младший Василий Суриков стал великим художником. И, наверное, не случайно мечтой его жизни стала картина о Ермаке.

Целых триста лет минуло со времени знаменитого похода Ермака в Сибирь, но никто еще из живописцев не решился воспеть подвиг донцов. К тому времени Россия уже знала и оценила такие шедевры Сурикова, как «Утро стрелецкой казни», «Меньшиков в Березове», «Боярыня Морозова», «Взятие снежного городка», но по-прежнему художнику не давали покоя легенды и были о покорении Сибири Ермаком. Много раз начинал набрасывать эскизы и откладывал в сторону. Понимал, надо «все увидеть, перечувствовать самому, ко всему прикоснуться, что хочешь писать». Оставив все дела в Москве, отправляется он в 1891 году сначала в далекую поездку на Урал, а потом и в места своего детства — Сибирь.

И все-таки написать картину о донцах, не побывав на Дону, он не мог. Весной 1893 года художник пишет матери и брату:

«Мы, дорогие мама и Саша, нынешнее лето едва ли будем в Красноярске, так как для картины нужно ехать на Дон к казакам... Не знаю, каково будет на Дону, да очень нужно там быть. Ничего не поделаешь! Лица старых казаков там напишу».

На Дон Василий Иванович выехал в мае 1893 года. Остановился он в станице Раздорской в доме казаков Шуваевых. За два месяца побывал во многих станицах и хуторах, беседовал с казаками, наблюдал и изучал их жизнь. Здесь Суриков нашел то, что искал: натуру для Ермака и его сподвижников.

4 июня 1893 года художник сообщал: «Мы проживаем теперь в станице Раздорской — на Дону. Тут я думаю найти некоторые лица для картины. Отсюда, говорят, вышел Ермак и пошел на Волгу и Сибирь... Написал два лица казачьих, очень характерные, и лодку большую, казачью. Завтра будет войсковой станичный круг. Посмотрим, что там пригодится. Начальство казачье оказывает мне внимание».

Отдавал он дань и знаменитым раздорским винам, сообщая между прочим:

«Ну, Саша, какое здесь настоящее виноградное вино, 60 копеек две бутылки (кварта). Отродясь такого не пивал! Выпьешь стакан, так горячо проходит, а сладость-то какая! В г. Москве ни за какие деньги не достанешь — сейчас подмешают...»[13].

А вот другое письмо В. И. Сурикова:

«Я написал много этюдов: все лица характерные. Дон сильно напоминает местности сибирские, должно быть, донские казаки при завоевании Сибири и облюбовали для поселения места, напоминавшие отдаленную родину. Меня казаки очень хорошо приняли. Жили мы в Раздорской станице, Константиновской, Старочеркасской, где находятся цепи Степана Разина; ездил с казаками на конях, и казаки хвалили мою посадку. «Ишь, — говорят, — еще не служил, а ездит хорошо...». Нашел для Ермака и его есаулов натуру для картины. Теперь уже вписываю их».

Родом Суриков был из Красноярска. Но в донских станицах он разыскал своих дальних родственников. «Знаешь, Саша, — писал он брату, — у нас с тобой родные, должно быть, есть на Дону, в станицах Урюпинской и Усть-Медведицкой есть казаки Суриковы, и есть почти все фамилии древних казачьих родов...».

Многие из них тоже послужили прототипами героев суриковской картины. В их числе были Макар Агарков, Кузьма Запорожцев, Дмитрий Сокол. С Макара Агаркова, например, художник писал портрет есаула Ивана Кольцо. Этюды эти хранятся, как известно, в фондах Третьяковской галереи.

Вы помните картину «Покорение Сибири Ермаком»? Когда пристально всматриваешься в нее, невольно думаешь о встрече двух стихий. С одной стороны — казаки, безумно храбрые и грозные воины. Ведет их могучая воля Ермака — он в самом центре сечи, «ко славе страстию дыша». Полощется над дружиной знамя по ветру, навершие его служило еще Дмитрию Донскому на поле Куликовом. И — другая стихия: разноплеменное войско Кучума, растерянное, потерявшее веру. Сам Кучум — вдали от сечи, он хитер и коварен...

И все-таки не Ермак и не Кучум, а народ — главный герой картины. Недаром так тщательно выписано каждое лицо: и казака, и татарина, и остяка, и каждое выражает свои, лишь одному ему присущие чувства, свои внутренние переживания. Это была высокая человеческая правда.

В марте 1895 года Суриков показал свою картину на XXIII передвижной художественной выставке. Впечатление от нее было таким неожиданным и могучим, что, как писал Репин, «даже не приходит на ум разбирать эту копошащуюся массу со стороны техники, красок, рисунка. Все это уходит как никчемное: зритель ошеломлен этой невидальщиной. Воображение его потрясено».

Копию своей картины художник подарил донским казакам. Раздорские старожилы помнят, как долгие годы — вплоть до революции — в станичном правлении висела эта картина, и все, кто приходил сюда, отыскивали на полотне своих соседей и знакомых.

Николай Семенович Тузов, теперь уже пожилой станичник, вспоминает, как отец называл ему имена людей, с которых Суриков писал своих героев: Ермака — с батарейца Арсения Ивановича Ковалева, а казака с веслом — с их деда Антона Тузова, тоже артиллериста, участника русско-турецкой войны 1877-1878 годов, награжденного за храбрость серебряной медалью.

Есть в Раздорской станице страстный краевед-любитель, учитель Леонид Тимофеевич Агарков, по-видимому, один из потомков того самого Макара Агаркова, который позировал Сурикову. Встретившись с Тузовым и заинтересовавшись его рассказом, он решил разыскать родственников Ковалева. Находка, попавшая к нему в руки, оказалась столь же удивительной, как и неожиданной. У одного из родственников Ковалева — Дмитрия Васильевича Быкадорова — нашлась фотография знаменитого батарейца. Точно такая же фотокарточка, правда, увеличенная, была обнаружена и у другого родственника Ковалевых — Василия Карповича Сухарева.

Начали рассматривать обе фотографии и — поразительная вещь! Оказалось, что это не снимок, а фотокопия с портрета, выполненного акварелью. Специалисты-искусствоведы, увидев снимок, сделали заключение: акварель выполнена кистью очень талантливого художника и имеет большое сходство с образом Ермака на картине Сурикова. Тот же орлиный нос, лохматые брови, зоркие глаза...

Не будем торопиться с выводами, но очень вероятно, что Л. Т. Агарков нашел копию неизвестной акварели великого художника. А где же сама акварель?

Фотокарточки Антона Тузова (на картине — казака с веслом) найти в станице не удалось — просто ее потеряли родственники. Зато отыскались следы еще одной неизвестной акварели Сурикова. В своей переписке с родными художник упоминал, что в Раздорской он написал портрет станичного атамана. Больше того, сохранилось даже предание о том, что, увидев свой портрет, атаман сказал Сурикову: «Ловко изобразил ты меня казак! Ну, жди теперь, Василий Иванович, осенью получишь от меня бочонок с вином нового урожая».

Бочонок бочонком, но вот беда: ни в одном из каталогов акварель эта тоже не значится. Где же она?

Старожилы рассказали Агаркову, что атаманом в Раздорской был в то время урядник Иван Ильич Бударин. Удалось найти в Ростове, на улице Молодежной, 21, его дочь — Анну Ивановну Розину. В 1893 году ей было лишь шесть лет, а сейчас уже под восемьдесят, но она хорошо помнит по рассказам родных, что Суриков бывал у них и действительно писал портрет отца. В 1934 году Анна Ивановна переехала в станицу Елизаветинскую, а дом сдала в аренду. Акварель осталась в Раздорской и бесследно исчезла.