Американец - Роже Борниш

все они выглядели простыми американцами… У полицейских всего мира, занимающихся одним делом, возящихся в одной грязи, появляется этот характерный недоверчиво-вопросительный взгляд… Это точно он, гроза мафии, я не мог ошибиться. Правда, он совсем не был похож на полицейского в штатском, скорее наоборот.

Слегка рисуясь, вразвалочку он прошел последний контроль и появился перед нами в своем легком и элегантном голубом костюме в тонкую полоску. Он тоже сразу признал меня за своего и бросился ко мне, широко улыбаясь. Как старому другу, с которым не виделся пару недель. Произнеся традиционное: «Как поживаете?», Бейкер несколько раз сильно сжал мою руку. Крокбуа, кудрявый водитель, которого Толстяк выделил в мое распоряжение, открыл рот от удивления. Он смотрел на Бейкера так, как будто тот только что сошел с киноэкрана. Я успел про себя кое-что отметить: Ричард Бейкер прекрасно чувствовал себя в открытой розовой рубашке, на груди у него болтался огромный медальон на золотой цепочке. Мы же потели, затянутые в темные костюмы и галстуки… Надо сказать, что Вьешен никому не давал забыть, что его сын трудится у Бодиграфа. Для него темный костюм стал таким же священным, как военная форма…

Через толпу августовских туристов мы протолкнулись в бар. Перед тем как лезть в душный служебный «ситроен», надо угостить гостя кружкой холодного пива…

Бейкер нашел странным вкус французского пива и заказал холодный чай. Утолив жажду, он заказал еще чашечку.

— О’кей, — дохнул Бейкер, доставая из кармана шелковый носовой платок, подобранный в тон розовой рубашке. Затем с легким акцентом он сказал по-французски:

— Вам привет от нашего начальника. У него сохранилась ваша визитная карточка.

Моя карточка?

Я уже и забыл об этой визитной карточке, которую мы подписали в тот незабываемый июньский вечер… Снова мысленно представляю себе жаркий день, парижан, проезжающих с ветерком по шоссе № 13 в направлении Довиля. Иностранцев, которые спешат туда же. Многие останавливаются передохнуть, посидеть под зонтиками ресторанчика «Делямеродэ», расположенного рядом с шоссе. Счастливые люди и не подозревают о схватке, состоявшейся внутри ресторана. Схватке, которую я выиграл… Марлиз, наконец, удалось надеть наручники связанному мною Эмилю Бюиссону, бандиту, который держал в страхе всю Францию…

Невысокого роста мужчина с лицом бульдога врывается в зал. Я ему в двух словах объясняю, насколько опасен этот убийца.

— Отлично, — восхищается он на приблизительном французском. — Мы в ФБР оцепили бы дом и открыли бы прицельный огонь… Вы можете подписать мне это?

Он достал из бумажника визитную карточку, на которой были вытеснены слова «Директор Федерального бюро расследования». Вначале я не обратил на него никакого внимания. Я еще был весь в напряженной, длившейся больше часа, схватке с бандитом. Машинально я расписываюсь на визитке, Марлиз тоже… Странная сцена: Эмиль Бюиссон, спокойно и неторопливо, позванивая наручниками, расписывается вслед за нами. И тут появляется запыхавшийся, растрепанный Вьешен с пистолетом в руках. Маленький пистолетик в его трясущихся руках. Дрожащими пальцами он выводит свою фамилию.

Директор отправляется в свой Довиль, а Вьешен возбужденно шепчет мне:

— Нет, ну послушайте же, Борниш. Это же сам начальник американской полиции, правая рука министра юстиции!

Толстяк уже чувствует себя французским Эдгаром Гувером. По крайней мере, всемогущим руководителем французского ФБР. Так вот почему он так ухватился за тело Мессины. Сведения счетов с префектурой полиции ему уже недостаточно.

Крокбуа изнемогал под гигантским чемоданом из настоящей кожи, украшенным инициалами Ричарда Бейкера, а я с удивлением думал, что он тут рассчитывает задержаться надолго, раз везет столько барахла. Ну что же, будем работать вместе!

— У вас есть любимая гостиница в Париже?

— «Бристоль».

Он говорит это с обезоруживающей простотой. Да еще и добавляет:

— Это рядом с вами и недалеко от нашего посольства.

Ничего не скажешь. «Бристоль» — один из самых шикарных отелей в 8-м округе Парижа. Как, например, «Крийон» и «Георг У». Они, наверное, печатают фальшивые доллары, эти американские полисмены. Крокбуа не смог скрыть удивленного возгласа. А я прикидываю, на сколько суток мне надо выбивать командировочные в нашей конторе, чтобы провести ночь с Марлиз в «Бристоле». Вдвоем ведь там ненамного дороже, чем одному.

Оптимист Бейкер сверкает всеми своими зубами:

— Помедленнее, пожалуйста. Я хочу полюбоваться Парижем!

Крокбуа снизил скорость. Пригород, пока ничего особенного. Для Бейкера это уже Париж.

— Вы раньше бывали во Франции?

— Нет, но я много слышал о вашей стране. Говорят, что здесь много красивых женщин…

Его взгляд загорается, а я задумываюсь. Если он рассчитывает, что я буду показывать ему ночной Париж, он ошибается, этот очаровательный Бейкер.

— Примите его как следует, — напутствовал меня Вьешен. — Конечно, не шикуйте… Да и сами развлечетесь, раз уж вы теперь холостяк.

Я это и сам хорошо знаю! Пока никаких известий от Марлиз. Она на меня дуется. Тем хуже. Я тоже не звоню в Шабриньяк. Ведь это она меня бросила. Ей захотелось в деревню, пусть там и сидит, может, это ей пойдет на пользу. Я пока обхожусь без Гретхен, англичанок и шведок, я их и не искал, не хочется. Я только борюсь с собой, чтобы не поддаться тоске…

Идуан тоже подложил мне свинью. Сегодня утром он не вышел на работу. Причина уважительная. За шестьдесят километров от Парижа его «Пежо 203» занесло. Это и не удивительно, я видел, какая у него резина и тормоза, когда последний раз садился в этот гроб на колесах. Жена отделалась парой синяков и шишек, а Идуан угодил в субботу вечером в госпиталь Шартра с переломом ребра. Вьешен рвал и метал вчера вечером по телефону:

— Ну и работнички. Кто только мне таких подсунул. Я же вам, Борниш, говорил, что настоящему сыщику отпуск не нужен. Видите, к чему это привело? К госпиталю!

Я помог Бейкеру разместиться в шикарном двухместном номере, на седьмом этаже гостиницы «Бристоль». Кровати здесь затянуты тонким голубым шелком, таким же голубым цветом украшены и двери. Бейкер, не торопясь, разбирал чемодан, развешивал на плечиках свои шесть костюмов, аккуратно укладывал на полку шкафа разноцветные рубашки, выставил свои черные, желтые, белые туфли, причесал свои светлые волосы и надушился туалетной водой типа «Пять цветов» Ливера.

Чтобы убить время, верный своему решению бросить курить, я достал пластинку жевательной резинки и засунул ее в рот.

Солнечный свет отражается в огромном зеркале, и Бейкер задернул двойные шторы. Комната погрузилась в полумрак. Ну что, отправимся на охоту за мафией? Нет, он снял трубку телефона:

— Сейчас только позвоню в посольство, и я в вашем распоряжении, — говорит он.

Из вежливости я вышел в коридор. Разговор быстро закончился,