Подарок наблюдающим диковинки городов и чудеса путешествий - Ибн Баттута

Большинство населения Мальдивских островов (Джазаир зибат ал-махл) исповедовало ислам. Ибн Баттуте там благодаря близости его к султану Мухаммаду Туглаку был оказан теплый прием. Вскоре он был назначен судьей. Ибн Баттута решил породниться с влиятельными сановниками и взял себе в жены мачеху правительницы островов Хадиджу, падчерицу вазира Абдаллаха, дочь другого вазира и вдову покойного султана Шихаб ад-Дина.

С дипломатической миссией Ибн Баттута направился в Маабар, но по дороге решил посетить о-в Цейлон. Он прибыл туда в конце 1344 г. Осмотрев Цейлон, Ибн Баттута поехал в княжество Маабар, расположенное на южной оконечности Индостана. Гийас ад-Дин, правитель Маабара, принял путешественника с почестями и обещал оказать ему военную помощь для захвата Мальдивских островов.

Однако вскоре во время эпидемии холеры султан умер, и Ибн Баттута вернулся на Мальдивы. За время отсутствия Ибн Баттуты умер Джамал ад-Дин, его близкий друг. Ибн Баттута покинул Мальдивские острова и отплыл в Бенгалию, куда и прибыл через сорок три дня. Посетив различные районы Бенгалии и познакомившись с ее достопримечательностями, он во второй половине 1345 г смог начать свое путешествие в Китай. По дороге Ибн Баттута посетил Суматру, Яву и через страну «Тавалиси» (до сих пор точно не идентифицирована) и дальше морем добрался до Китая.

Пребывание Ибн Баттуты в Индокитае и Китае до сих пор является предметом споров между исследователями его путешествия. Дискуссия по этому поводу суммирована И. Ю. Крачковским, доказавшим подлинность сообщений марокканского путешественника о Восточной и Юго-Восточной Азии. Вывод И. Ю. Крачковского совершенно справедлив: анализ рассказа Ибн Баттуты показывает беспочвенность сомнений Г. Юла, Феррана и других исследователей и их утверждений о том, что «Ибн Баттута не был в Индокитае».

Конечно, во время пребывания в Китае Ибн Баттута мог не совсем правильно понять или неверно интерпретировать многое из увиденного, нередко наивно истолковывал рассказы своих информаторов и переводчиков. Верному пониманию увиденного прежде всего мешал языковой барьер. Так, прибыв в порт Цю-Тун (Цюань-чжоу), который в мусульманских странах называли созвучным словом Зайтун, что означает по-арабски «олива», Ибн Баттута решил, что, вероятно, город назван так потому, что в нем много оливковых деревьев. Но, убедившись, что это не так, он счел нужным отметить это следующим образом: «Когда мы сошли с корабля, первый город, в который прибыли, был город Зайтун. В действительности там нет олив, ибо ни в Индии, ни в Сине (Китае) оливковые деревья не растут. Зайтун («олива») — это просто название, которое дали этому городу».

Примерно таким же способом он объясняет название многих других городов и местностей. Так, о названии г. Ханса (Хан-цюфуй) он пишет: «Название города (Ханса) произносится так же, как имя известной арабской поэтессы, и не знаю, перешло ли это имя из арабского языка, или же оно существовало в китайском языке в таком виде».

Сведения путешественника, полученные без помощи переводчиков или информаторов и являющиеся продуктом его непосредственных наблюдений за жизнью, бытом и обычаями страны, не вызывают сомнений и отличаются живостью, правдивостью изложения. Поражает проницательность путешественника и умение подмечать главное среди увиденного. Ибн Баттута часто сообщает о явлениях, которые отличали ту или иную страну от его родины — Марокко. Он описывает высокое мастерство китайских художников, употребление бумажных денег, производство каменного угля, законы, оберегающие интересы иностранных купцов, посвящает немало рассказов флоре и фауне Китая.

Очень интересны свидетельства Ибн Баттуты о ремесленниках:

«На этой площади в помещениях с куполами ремесленники шьют редкостные одежды и делают оружие. Эмир Куртай сообщил мне, что там тысяча шестьсот мастеров, у каждого из которых три или четыре подмастерья, и все они рабы самого хана (императора). У них на ногах цепи, и живут они за пределами дворцов. Им разрешается ходить на рынки города, но запрещено выходить за городские стены. Каждый день они группами в сто человек предстают перед эмиром, и если не хватает кого-либо из них, то старшина, ответственный за группу, должен ответить за это. У них обычай: если кто-нибудь из них прослужит десять лет, то с него снимают оковы и ему предоставляется возможность выбора; если он захочет, может остаться на службе без цепей, если нет, то может уйти, куда захочет, в одну из стран хана (императора), но не за пределы государства. Когда же они достигают 50-летнего возраста, то освобождаются от работы и содержатся за счет казны…».

Далее путешественник рассказывает «о великом эмире Куртае»: «Куртай — главный эмир Сина… Мы гостили у него три дня, и затем он отправил своего сына с нами на канал… Его сопровождали музыканты и певцы, которые пели китайские, арабские и персидские песни. Сын эмира очень любил персидские песни. Певцы исполнили одну персидскую песню и по приказу сына эмира несколько раз повторили ее так, что я запомнил ее (слова). У песни удивительный ритм».

Из приведенного отрывка ясно, что человек, не побывавший в Китае, при всем желании не смог бы придумать такие детали и поведать о них так подробно. Особенно следует отметить, что он обратил внимание на персидскую песню, которую повторяли несколько раз певцы. Ибн Баттута не знал автора слов песни, не знали его и европейские исследователи. Однако известный иранский ученый Мухаммад Казвини (ум. 1949) обнаружил, что приведенные строки являются частью газели Саади Ширази (ум. 1291) из его сборника «Таййибат» и правильный текст ее звучит следующим образом:

С тех пор как я отдал сердце тебе,

Я упал в море дум,

Когда я стою, совершая намаз,

Мне кажется, будто в михрабе — ты.

Ибн Баттута прибыл в Пекин в весьма неблагоприятное время. Хотя мусульманские чиновники и шейхи, проживающие в Пекине, оказали Ибн Баттуте радушный прием, однако он не мог выполнить миссию, ради которой приехал в Китай, так как во время приезда путешественника в Пекин в стране происходили междоусобные войны и монгольский хан Тогок Тимур покинул столицу. Когда беспорядки в Пекине усилились, шейх Бурхан ад-Дин Сагарчи, знакомый путешественника по Индии, дослужившийся в Китае до сана садри джехан («глава мусульман»), посоветовал ему вернуться на родину.

Осенью 1346 г. путешественник покинул Пекин, по Великому Каналу спустился в порт Зайтун и направился далее обратно в Индию по тому же пути, по которому приплыл в Китай. Через сорок дней, в начале 1347 г., он прибыл в индийский порт Каулем на восточном берегу Аравийского моря, а в конце января перебрался в Каликут я намеревался оттуда отправиться в столицу ко двору Муха мм ада Туглака, но вскоре переменил намерение. Сев на корабль, Ибн Баттута через 28 дней, в апреле 1347 г., прибыл в Зафар. Из Зафара путешественник отправился в Хормуз. Нигде не останавливаясь. он снова пересек Персию, посетив города Маймай, Шираз, Йезд, Исфахан, Шустар и Хувайз. Из Хувайза он направился в Басру и Неджеф, оттуда в Багдад и, наконец, «ровно через двадцать лет снова оказался в Дамаске». Здесь Ибн Баттута пробыл примерно до апреля 1348 г., затем покинул город и через Хаму и Хомс доехал до Алеппо, где был в июне 1348 г. Узнав о том, что в г. Газе, куда он держал путь, свирепствует холера и «ежедневно умирают тысячи людей», Ибн Батута вернулся в Хомс. Но холера догнала его и там. Не останавливаясь, путешественник отправился в Дамаск, где эпидемия ежедневно уносила «две тысячи четыреста человек». Спасаясь от эпидемии, Ибн Баттута через Иерусалим перебрался в Египет и оттуда совершил свое четвертое паломничество в Мекку, куда прибыл в середине ноября 1349 г. Совершив хаджж, он с дамасским караваном вернулся в Палестину, а оттуда в начале 1349 г. вернулся в Каир. Решив возвратиться на родину, Ибн Баттута в апреле 1349 г. отплыл в Тунис. Но в море напали корсары, отняли их корабль, и путешественник на небольшом суденышке добрался до Сфакса, а оттуда по суше поехал в Тунис, где был принят султаном страны Абу-л-Хасаном ибн Аби Саидом ибн Абд ал-Хакком. Затем Ибн Баттута побывал на острове Сардиния, а в ноябре 1349 г. уже прибыл в Фее ко двору правившего там султана из династии Маринидов Абу Инана (1348–1358), где был принят с большим почетом.