Трон и плаха леди Джейн - Элисон Уир

— Так и есть. Он умер, когда Генрих Седьмой, ваш прадед и отец нашего короля, еще находился на престоле. Теперь другие продолжают его дело.

В типографии нас с глубоким поклоном встречает Роберт Копланд, главный печатник, который ведет нас в главное здание с высокими двустворчатыми окнами. Он показывает нам огромные деревянные прессы, прикрепленные к потолку железными реями, и демонстрирует, как они работают. Он дает нам подержать маленькие комочки сурьмы, серебристого металла, который плавят в формах, чтобы изготовить буквы.

— Ни один другой металл не дает такого ровного литья, — объясняет мистер Копланд. — Но только не пробуйте его на язык, юные леди, — он ядовит.

Нам с Кэтрин позволяют поместить несколько отлитых букв в гранки — металлические рамки, куда выкладывают текст. Потом нам вытирают испачканные чернилами пальцы.

— Все буквы должны быть одинаковы по размеру и высоте, — говорит мистер Копланд. — Иначе некоторые из них не пропечатаются на странице.

Я замечаю, что батюшка слушает со скучающим видом, а когда мистер Копланд ведет нас в комнату больше первой, где расположены полки, уставленные многими сотнями книг, милорд подавляет зевок.

— Большую часть напечатал мистер Винкин, — говорит мистер Копланд, пока батюшка с тоской оглядывается вокруг. — Он напечатал не менее шести сотен названий. Также у нас тут имеются ксилографии его изготовления. — Он дает нам листы бумаги, где изображены сцены из «Золотой легенды» и «Кентерберийских рассказов». — А здесь у нас первые издания некоторых книг, напечатанных самим Какстоном. Пожалуйста, вы можете взять их с полок и рассмотреть, юные леди.

Батюшка заметно повеселел. Он обнаружил какие-то неприличные гравюры, на которых изображены толстые женщины с голыми грудями.

— Милорд, — говорит мистер Копланд, — я сочту за честь в качестве скромного свидетельства нашего уважения преподнести вам трактат об охоте «Король-охотник», сочинение самого принца Йоркского, который погиб в битве при Аджинкорте более ста лет тому назад.

Улыбка на лице батюшки выдает неподдельную радость, и он искренне благодарит за подарок. Мастер Копланд не мог выбрать ничего лучше, чтобы доставить ему удовольствие, ибо охота — главная страсть в жизни батюшки.

— Взгляните сюда, миледи, — говорит типограф. История Трои, в прекрасном переплете, оказывается у меня в руках. — Это самая лучшая книга, когда-либо изданная в Англии. Ей нет цены.

Тут стоят и первые издания других книг: «Игра в шахматы», «Изречения философов», «Смерть Артура» сэра Томаса Мэлори, которую я уже знаю и люблю, и несколько книг какого-то Цицерона. Кэтрин тоже хочет посмотреть, но ее интересуют только картинки. А я — я хочу читать, погрузиться в мир не изведанных пока чудес.

Довольный мистер Копланд наблюдает за мной, потом снимает с полки еще один том.

— Это вам, миледи, — улыбается он, с поклоном вручая его мне. — Уверен, что вам понравится.

Я смотрю на фронтиспис. Новая копия «Золотой легенды». Я в восторге.

— Благодарю вас, сэр, — говорю я под одобрительным взглядом батюшки. — Это огромное удовольствие для меня.

Кэтрин выглядит немного расстроенной.

— А для юной леди, — продолжает печатник, — у меня есть буквы.

Он подает ей набор печатных формочек. Она таращит на них глаза.

— Что надо сказать, Кэтрин? — рычит наш отец.

— Благодарю вас, сэр, — лепечет Кэтрин.

— Ну то-то же! Возможно, это побудит тебя выучить азбуку.

— Надеюсь, ваша светлость как-нибудь окажет нам честь, посетив вместе с юными леди наш магазин у собора Святого Павла, — говорит мастер Копланд. — У нас там продается много прекрасных книг.

— Обязательно, сэр, — говорит батюшка, выводя нас из типографии. — Благодарю вас, хорошего дня.

Наш краткий визит подошел к концу.

На обратном пути я прижимаю к груди свою драгоценную книгу, рядом подпрыгивает Кэтрин, весело болтая. Ей уже три года, и она премиленькая, голубоглазая, белолицая, без единой веснушки. Мне страстно хочется, чтобы миссис Эллен нашла средство против моих веснушек и я стала такой же красивой, как Кэтрин. Кэтрин на меня не похожа: она любит играть в куклы и качаться на своей лошадке, а не глядеть в азбуку и повторять буквы. Иногда миссис Эллен на нее сильно сердится.

— И почему ты не такая, как Джейн? — спрашивает она. — Джейн — хорошая девочка. Она сидит смирно и учит уроки. А ты — ты непоседа, егоза.

В ответ Кэтрин только улыбается. Какая она милашка! Матушка говорит, что однажды она, такая красавица, осчастливит какого-нибудь молодца. Обо мне она никогда такого не говорит. Мне твердят, что хотя я должна выйти замуж, дабы увеличить славу и богатство нашего дома, но я слишком тощая, слишком люблю книги, у меня слишком много веснушек, чтобы окрутить мужчину. Так что я решила оставить это все для Кэтрин. Мне больше нравится сидеть в одиночестве и читать.

Фрэнсис Брэндон, маркиза Дорсетская

— Хорошие вести из Шотландии! — кричит Генри, врываясь ко мне в комнату, когда мы с управляющим проверяем счета. Я выпроваживаю беднягу вон, а заодно и моих ошеломленных фрейлин вместе с нашими тявкающими разномастными комнатными собачками. — Слушай, Фрэнсис! Шотландский парламент отказался одобрить договор. Они не хотят, чтобы их королевство управлялось из Вестминстера.

— Слава богу! — торжествую я, откладывая перо и закрывая счетную книгу.

— Король в ярости, — сообщает счастливый Генри, усаживаясь рядом со мной у дубового стола и сжимая мои руки. — Он видит, что его надежды объединить Британию рушатся, и чувствует себя оскорбленным за сына. Теперь он намерен преподать шотландцам урок и приказал лорду Хартфорду собирать армию.

— И правда обнадеживающая весть, — отвечаю я. — Есть ли вероятность, что король выиграет эту войну?

— Мы разбили их при Флоддене, — напоминает мне Генри. — Уничтожили. Но при Баннокбурне нам самим досталось. Все в руках Божьих. И лишь изменник станет ожидать поражения своего короля.

— Но именно на это мы оба и рассчитываем, не правда ли? — шепчу я, улыбаясь. — Будем надеяться, что Бог на нашей стороне.

Генри теперь редко появляется дома. Он постоянно находится при короле, не только ища продвижения и милостей, подобно любому другому придворному хищнику, но также в надежде разузнать какие-нибудь новости о «свадебном деле», как это у нас зовется. Что до меня, я провожу время с королевой, оставив дом и детей на попечении миссис Эллен. Боюсь, что она всех распустит, лишний раз не выпорет и не отругает, как требуется. Миссис Эллен — добрая и опытная няня, но она удручающе мягка.

К моему сожалению, мне не удается забеременеть. В тех редких случаях, когда мы с Генри оказываемся в постели, мы наслаждаемся совокуплением, ибо всегда возбуждали друг в друге страсть, но похоже, что Господь не внемлет нашим молитвам о сыне, иметь которого милорд жаждет больше всего. У других мужчин есть сыновья, говорит он, почему у меня нет? Если я не рожу ему сына, его титул перейдет к Джейн, точнее, к ее будущему мужу. А если наши планы осуществятся, титул поглотит корона, что сулит славному имени Дорсетов забвение. Для Генри эта мысль невыносима. Он хочет, чтобы его династия продолжалась, так что мы не должны отчаиваться. Я утешаюсь тем, что мне всего двадцать шесть лет, а женщины, как известно, способны к деторождению чуть ли не до пятидесяти. Мы не должны оставлять наших молитв — как и наших более приземленных занятий!

С севера поступают катастрофические новости. Армия лорда Хартфорда выступила на север как раз перед Рождеством, дабы, как говорят, «посвататься» к королеве шотландцев. Король приказал опустошить южные области Шотландии, грабить, жечь и убивать, не щадя ни мужчин, ни женщин, ни детей. Хартфорд ревностно следует букве его приказа. Лейт, Эдинбург, Мелроуз, Джедбург — все было разрушено и пожжено на пути наших солдат, идущих через границы к Берику, оставляя за собой след ужасающего разорения.

Столкнувшись лицом к лицу с подобными зверствами, шотландцы только окрепли в своей решимости и заключили союз с Францией, давним врагом Англии. Французы с готовностью согласились предоставить убежище малолетней королеве, которая по матери является француженкой, и ее тайком, под покровом ночи, переправили по морю, к неописуемой ярости моего дяди. Еще менее приятной для него стала весть о том, что шотландцы согласились, чтобы она воспитывалась при французском дворе как будущая невеста юного дофина, а это, к счастью, окончательно расстроило планы его величества женить на ней принца Эдуарда.

Свою радость мы можем выражать только наедине.

— Теперь для нашей Джейн путь свободен, — заявляет Генри, поднимая бокал за будущее. — Но мы должны подождать удобного момента. Хотя мне кажется, что долго ждать не придется. Его величество так оскорблен вероломством шотландцев и французов, что вполне может прийти к мысли об английской невесте для сына.