Взломщик (ЛП) - Райан Крис

Это был хороший вопрос, но не единственный, который волновал Зака. Что за монстр нацеливается на детскую больницу и намекает на это с помощью зашифрованного сообщения?

— Когда мы доберемся туда, — наконец сказал Раф, — не геройствуй, хорошо?

— Что ты имеешь в виду?

— Ребята, эвакуирующие здание, профессионалы. То же самое и с теми, кто ищет устройство. Они не будут рады, если ты встанешь у них на пути.

— А как насчет вас двоих? — потребовал ответа Зак.

Раф и Габс переглянулись.

— Мы старше, милый, — сказала Габс. Ее тон указывал на то, что это было ее последнее слово по этому поводу.

Доехав до Ламбет-Палас-роуд, они притормозили.

— Что случилось? — выдохнул Зак.

— Если у них есть здравый смысл, — сказал Раф, — они проведут первую часть эвакуации тайно, собрав как можно больше пациентов рядом с выходом, прежде чем извлекать их. На случай, если кто-то смотрит.

В поле зрения появилось здание, которое Зак видел в телефоне Габс. Оно было высотой около пяти этажей, в тонированном стекле, отражающем июньское солнце. Их прибытие будто что-то спровоцировало. Перед больницей произошел внезапный всплеск активности. Двери открылись, и небольшая толпа зевак разошлась, когда измотанный персонал больницы выкатил больничную койку и стойку для капельницы. Внезапно из ниоткуда появилось пять машин — три машины скорой помощи и две пожарные машины — которые остановились перед больницей. Сирены были выключены, огни не мигали. Но издалека Зак слышал звук других приближающихся машин.

Когда они втроем выпрыгнули и огляделись, он услышал и кое-что еще: теперь уже знакомый низкий гул вертолета поблизости. Сначала он не мог этого видеть; через секунды он зловеще поднялся из-за больницы. Вертолет пролетел над крышей здания, затем начал осторожно спускаться, пока не замер на земле в двадцати метрах от входа в больницу. Нисходящая тяга была невероятно сильной, и все вокруг склоняли головы и закрывали глаза. Зак, затаив дыхание, смотрел, как открылась боковая дверь вертолета, и из нее вышли две фигуры. Даже несмотря на шум лопастей, ему показалось, что он услышал чей-то крик при виде них.

Эти двое мужчин в зеленовато-коричневых костюмах и защитных шлемах были действительно пугающим зрелищем, ни один их дюйм не был обнажен. Они неуклюже шагали в тяжелых ботинках, как космонавты на Луне, каждый нес металлический чемодан. Позади них из вертолета вышли еще один мужчина и женщина, одетые в штатское, они держали двух собак на поводках. Судя по виду, немецкие овчарки.

— Отряд по обезвреживанию бомб! — крикнул Раф сквозь шум. — И собаки-ищейки. Прилетели из Веллингтонских казарм. Собак учат обнаруживать взрывчатку.

Больше суеты у главного входа в больницу. Появились солдаты. Они несли стандартные SA80 и кричали на зевак, чтобы они отошли от здания. Двое из них начали сооружать кордон в двадцати метрах от выхода из больницы; другие кричали, чтобы работники больницы не задерживались у дверей, а проходили через кордон. Взгляд Зака ​​был обращен на детей на кроватях. Они выглядели очень юными, худыми и напуганными. Одна из них, маленькая девочка с рыжими волосами и веснушками, сидела и плакала. Просила маму.

— Что задержало вас?

Майкл даже не повернул головы, проходя мимо них. Его лицо было мрачным, глаза — уставшими, но он шел с целеустремленностью человека вдвое моложе. Не говоря ни слова, они последовали за ним к белому фургону, задние двери которого были открыты, а внутри стояли экраны. На каждом экране был показан интерьер больницы в зернистом черно-белом цвете. Перед ними с микрофоном, наушниками и хмурым лицом сидел оперативник в штатском. Их не знакомили, но Зак не ожидал этого. Он снова обратил внимание на экраны. На одном из них было двадцать или тридцать занятых коек. Другой показывал коридор, где работник толкал другую кровать в направлении лифта. На третьем экране была пустая палата, в которой зловеще хлопали занавески, которые когда-то окружали кровати.

— У нас есть доступ к видеонаблюдению в больнице, — сказал Майкл. — Сейчас идут специалисты по обезвреживанию бомб. У них будут свои камеры, и мы будем следить, когда они заработают, — он зажал переносицу. — Но это большая больница, — сказал он. — Если мы не эвакуируем их вовремя… — он замолчал.

— Мы должны помочь с эвакуацией, — сказала Габс.

Майкл и Раф кивнули.

— Зак, — сказал Раф. — Оставайся здесь.

— Я хочу пойти. Я могу помочь.

Габс покачала головой.

— Ни за что, милый, — сказала она. Она погладила его по щеке тыльной стороной ладони. — Ты сделал достаточно. Теперь тебе нужно оставаться в безопасности.

— Но…

— Это приказ, — резко сказал Майкл. — У нас нет времени спорить, — он посмотрел на двух других. — Пойдемте, — сказал он.

Через несколько секунд Зак остался один, не считая оператора наблюдения.

Он нетерпеливо обошел фургон. Он чувствовал себя бесполезным, застрявшим посреди всего этого и неспособным что-либо сделать.

— Расхаживай снаружи, — сказал наблюдатель. Зак бросил на него мрачный взгляд, но мужчина не обратил на него никакого внимания — он смотрел только на экраны. Шум снаружи продолжал раздаваться. Зак слышал, как вертолет оторвался от земли, но, судя по звуку, он все еще кружил над больницей, и он выглянул наружу, чтобы проверить. Вот он — огромный черный зверь, наблюдающий за хаотической сценой.

Отряд по обезвреживанию бомб шел в больницу. Собаки-ищейки шли позади них, натянули поводки. Они не выказывали признаков страха — собаки явно были хорошо обучены справляться с подобными ситуациями — и когда их отпустили, они бросились к входу. Персонал больницы все еще выкатывал койки больных детей. Зак огляделся. К западу от него река Темза со зданием парламента на другой стороне. Ближе к месту — медики, оказывающие помощь напуганным юным пациентам, и вооруженные отряды, приказывающие представителям общественности, чтобы те держались подальше.

«Наблюдает ли террорист?» — подумал Зак. Ждал ли он момента для удара, который нанесет наибольший вред?

Один из солдат поймал его взгляд и недоуменно посмотрел на него. У Зака ​​не было удостоверения личности, ничего, что разрешило бы ему войти в оцепление, поэтому он быстро вернулся в фургон. С глаз долой, из сердца вон. Он надеялся.

Он посмотрел на экраны. Залы больницы были зловещими — без звука не было слышно хаос внутри. У Зака ​​были странные воспоминания о том, как он смотрел «Большого Брата». Пока участники спали, камеры показывали безмолвные, пустые коридоры. Видеонаблюдение на верхних этажах больницы выглядело похожим, но каждые несколько секунд на экране катили койку с капельницей или, в одном случае, медсестра несла небольшой сверток, который мог быть только больным младенцем. Зак едва мог смотреть. Он обратил внимание на один из других экранов.

— Собака сходит с ума, — сказал наблюдатель. Он был прав. Одна из немецких овчарок выглядела так, будто гонялась за своим хвостом. — Иногда случается. Они пугаются. Их учат подавать сигналы, если они что-то находят, но эту ждет приют. Что ты здесь делаешь, сынок?

— Жду, — выдохнул Зак. Он не мог отвести глаз от немецкой овчарки. Что-то было не так. — Где эта собака?

— Первый этаж, — сказал наблюдатель. — Коридор на северной стороне.

— Можете увеличить масштаб?

— А что?

— Можете?

Наблюдатель посмотрел на него растерянно, пожал плечами и повернул ручку на панели перед собой. Камера видеонаблюдения сфокусировалась на немецкой овчарке. Зак пригляделся. Даже на зернистом изображении он видел, что глаза собаки горели, а уши торчали. Она внезапно остановилась, и, хотя Зак не мог ее слышать, он видел, как она лаяла, пока ее человек осматривал местность, явно ища место, где можно было спрятать бомбу. Но там был просто пол. Собака склонила голову, и на мгновение показалось, что она смотрит прямо в камеру на Зака. Но потом она снова начала гоняться за своим хвостом.

— Собака не напугана, — буркнул Зак, когда мужчина показал в камеру большой палец и махнул собаке идти дальше.