Три месяца на любовь (СИ) - Алиса Евстигнеева

Вот так, собственно, и вышло, что в час ночи Андрей Исаев переступил порог моего дома.

Глава 4

Мною овладела оторопь. Бледнея и краснея, я проблеяла что-то маловразумительное, ткнула гостю пальцем в сторону дивана и скрылась в ванной, планируя то ли утопиться, то ли ещё что.

Я смотрела в зеркало и старалась убедить себя в том, что ничего такого не происходит. Ну подумаешь, Исаев переночует со мной в одной комнате. Не в кровати же. Да если вдруг и в кровати…

— Будто это первый мужик в твоей жизни, — пытался достучаться до меня здравый смысл.

— Такой — первый! — разошлась не на шутку моя тревога.

— Такой — это какой?

— Такой… невыносимый.

Примерно в этой точке внутреннего диалога меня прошибло пониманием, которое прикончило последнюю не истерившую нервную клетку: Исаев мне нравится. Невообразимо, нелогично, иррационально, но он действительно мне понравился. Все эти пикировки, подколки…

— Света, ты дура! — заключила я вслух. — Это садомазохизм. Тебе лечиться пора.

Приступ самобичевания прервал стук в дверь.

— Не хочу показаться навязчивым, — с нотками сарказма сообщил Андрей, — но я тебе хотя бы плед выделил…

Беззвучно выругавшись, я выскочила из ванной и замельтишила по квартире, активировав режим ответственной хозяюшки, в поисках свежих простыней, одеяла и подушки… Всё это неожиданно прекратилось, когда ночной гость поймал меня за локоть.

— Ты чего? — слегка свёл он свои идеальные брови к переносице.

Я растерянно тряхнула головой, словно отгоняя от себя наваждение, после чего честно призналась:

— Извини, я чего-то… напугалась.

— Я такой страшный?

— Нет, просто день сегодня был… длинный и странный. Со мной такое бывает, — махнула рукой, усердно улыбаясь. — Чем больше неопределённостей, тем сильнее я чудить начинаю, — темп моей речи набирал обороты, видимо от смущения — ведь его пальцы всё ещё продолжали сжимать мой локоть. — Не обращай внимания. Особенность такая.

— Типа изюминки? — попытался он перевести всё в лёгкую шутку, но я, как обычно, всё испортила, решив пояснить:

— Ну не то чтобы изюминка, скорее… ромовая баба, нашпигованная изюмом. Вот это точно про меня.

Андрей чуть нахмурился, пытаясь уловить направление моей мысли, а я поспешно выпалила:

— Ладно, поздно уже, спать пора. Чаю хочешь? Нет? Тогда точно спать, — после чего сунула ему в руки чистое полотенце и с гордым видом скрылась в кухне, оставив ванную в распоряжение гостю. Прижавшись затылком к закрытой двери, шёпотом простонала в очередной раз:

— Ду-у-ура-а-а.

***

Ночь прошла вполне спокойно, если не принимать во внимание тот факт, что почти до самого утра я пролежала в своей постели, боясь пошевелиться и старательно прислушиваясь к тому, что творилось на диване у противоположной стенки. А на диване творилось… ничего. Андрей спал себе спокойно и видел десятый сон. А мне вдруг сделалось обидно. Разбираться в причинах собственной печали не было никакого желания. Не ждала же я всерьёз, что он из-за парочки нелепых диалогов воспылает ко мне симпатией или ещё чем… Хотя после сегодняшних приключений хотелось верить, что наше общение изменит свою тональность и станет… если не близким, то хотя бы более теплым.

Но этот гад дрых, вольготно развалившись на моём диване, и не спешил демонстрировать готовность к переменам. Меня же так и тянуло обиженно надуть губы и поинтересоваться: «А поговорить?»

Когда-то мне нравилось верить, что найдётся тот, кто сумеет за моей не самой стандартной с позиции красоты внешностью разглядеть незаурядную личность. На деле всё оказалось не так просто. То ли моя внешность была настолько специфической (хотя моментами я очень даже любила своё отражение в зеркале), то ли изюм во мне действительно исчислялся килограммами, но все объекты моих воздыханий обходили меня стороной, а те единицы, которые проявляли ко мне интерес, абсолютно не впечатляли одно глупое женское сердечко.

Тем не менее привычка надеяться, что вот-вот появится человек, который обязательно сумеет разглядеть мой недюжинный ум и глубокий внутренний мир, сохранилась. Только, согласитесь, довольно затруднительно демонстрировать богатство своей души тому, кто спит крепким сном всю ночь и даже не подозревает, какой шторм из терзаний и беспокойств разыгрывается буквально за его спиной.

— Светка, ну не дури ты! — потребовала сама от себя, перед тем как всё-таки отправиться в гости к Морфею. За окном уже занимался рассвет нового дня, и, засыпая, я ещё не знала, что и он не обойдется без приключений.

***

Утро я встретила с чугунной головой (хоть накануне и не употребила ни капли алкоголя) и лёгкой паникой, разросшейся в одно мгновение, стоило мне осознать, кто именно спит на моём диване. Блин.

Схватив со стула халат, я выскочила из спальни, воздавая про себя хвалу небесам за то, что ещё совсем недавно поддалась своей блажи и купила дорогущую шёлковую пижаму.

Быстро приведя себя в порядок в ванной, я вдруг ужаснулась беспорядку вокруг. Нет, там не было ничего ужасного, и даже унитаз сиял вполне сносным блеском, но трусы, висевшие на сушке и прокладки, видневшиеся из приоткрытого шкафчика на зеркале, буквально вышибли из меня струйки холодного пота. Ну вот как этого всего можно было не заметить накануне?!

В общем, полчаса ушло на приступ моей бешеной активности в нервной попытке отдраить все санфаянсовые поверхности. В итоге из ванной я вышла слегка взлохмаченной, но временно спокойной.

Впереди меня ожидала кухня и… полное разочарование в виде пустых полок холодильника. Согласитесь, половинкой луковицы и банкой консервированных ананасов сложно поразить мужское воображение. На самом деле со мной такое случалось редко, но последние дни выдались загруженными работой, и мне было совсем не до походов по магазинам. Сама я ела где-нибудь на ходу, в школе или в городе, ну а гостей… попросту не ждала.

Мой телефон всё ещё был разряжен — накануне Исаев наглым образом экспроприировал мою зарядку под собственные нужды.

— Так, ладно, сначала доставка, потом всё остальное, — уговаривала я себя, щёлкая по кнопке включения ноутбука. Пока мой верный электронный друг, зажужжав кулером, грузил операционку, я успела поругаться сама с собой, в который раз воззвав к разуму.

— Света, приди в себя, — требовал мой внутренний голос, — ты же адекватная и здравомыслящая. Вот и соберись и прекрати панику.

Я обречённо кивнула головой, случайно со всего размаху припечатавшись лбом о столешницу.

— Ага, адекватная, — печально произнесла я вслух, потирая ушибленное место. — Настолько адекватная, что самой страшно.

— Эх, — вздохнул всё тот же голос разума, — а ведь мы когда-то собирались писать кандидатскую… — и замолк на полуфразе.

— Вот закажу продуктов, чтобы накормить