Ковчег Могущества - Ольга Крючкова

Жрица уверенно увлекла эрпатора к лестнице, ведущей на крышу, и вскоре они уединились в небольшом шатре. Камос со своей «избранницей» последовали их примеру.

Этой ночью Тутмос трижды посетил райские кущи Иару…

Глава 5

На протяжении нескольких дней Тутмос находился под впечатлением ночи, проведённой в заведении Рафии. Он снова и снова вспоминал ласки, щедро подаренные ему жрицей. При одной только мысли о них его тау невольно напрягался…

Наконец эрпатор не выдержал и отправился в покои своей матери, царицы Теи. Когда Тутмос вошёл к ней, та предавалась своему излюбленному занятию: только что, совершив утреннее омовение в небольшом бассейне, расположенном тут же в её покоях, возлежала на травертиновом ложе. Вокруг хлопотали прислужницы, натирая ещё влажную кожу царицы маслами и благовониями.

– Что привело тебя ко мне в столь ранний час, сын мой?! – воскликнула удивленно Тея.

Тутмос почтительно поклонился.

– Прости меня, о, божественная, если побеспокоил! Просто мне захотелось поговорить с тобой…

Проницательная женщина, безусловно, заметила перемены, произошедшие с сыном несколько дней назад: он ещё более возмужал, его голос приобрел уверенные и порой даже жёсткие, повелительные нотки.

– Говори… Я готова выслушать тебя, – Тея глазами указала на скамеечку, стоявшую подле нее.

– Я хочу взять наложницу! – едва присев, сходу выпалил эрпатор.

Тея понимающе улыбнулась.

– А почему бы и нет, сын мой?! Тебе уже исполнилось пятнадцать лет – самое время, чтобы начать постигать прелести любви между мужчиной и женщиной.

– А могу ли выбрать наложницу по своему желанию? – Тутмос пристально воззрился на мать.

Царица слегка растерялась. Затем сделала знак прислужницам, те без лишних слов поклонились и быстро покинули покои, оставив царицу наедине с наследником.

Та же рывком приподнялась с травертинового ложа, присев на нём с грациозностью священной кошки Баст, опустив ноги на мозаичный пол, и прикрывая свою наготу покрывалом.

– А тебе известно, Тутмос, что членам царской семьи надлежит выбирать наложниц из уроженок Абидоса? – осведомилась Тея, стараясь сохранять спокойствие. – Это очень давняя традиция, уходящая своими корнями вглубь веков, и никто ещё из мужчин твоего рода не позволил себе нарушить её…

– Я согласен, о, божественная, что женщины Абидоса, безусловно, красивы и любвеобильны, но…

Тея удивленно вскинула брови:

– Ты не желаешь делить свое ложе с девушкой из Абидоса?

– Не желаю… – признался, опустив голову, Тутмос.

– Но тогда на кого же пал твой выбор?! Назови мне её имя! – мать-царица пришла в неподдельное волнение.

– Ты её хорошо знаешь, о, божественная. Её имя – Нефрури.

– Что?! Тебе посмела вскружить голову эта дерзкая девчонка?! Дочь командира дворцовой стражи?! – голос Теи дрожал от негодования. – Ни один сын фараона, наследник трона, никогда ещё не брал в наложницы дочерей стражников, пусть даже облеченных доверием своих повелителей!

– Что ж, тогда я буду первым, – решительно заявил Тутмос, вскинув голову, и дерзко посмотрев матери прямо в глаза.

Тея, не смутившись, выдержала сей взгляд и перешла в наступление.

– Твой сын от наложницы может стать впоследствии прямым наследником престола! Ты подумал об этом? – царица предприняла попытку воззвать к разуму эрпатора. – К тому же, насколько мне известно, Нефрури до сих пор невинна! Ну, посуди сам: какое удовольствие она сможет доставить тебе как мужчине своею неопытностью?!

– Достаточно того, что я – мужчина и что я так решил! – в голосе Тутмоса отчетливо прозвучали металлические нотки.

Тея лихорадочно размышляла, ей хотелось привести веские доводы в пользу будущей наложницы из Абидоса, но, сыновний тон привёл её в немалое смятение. Она невольно осеклась на полуслове, в тот же миг пожалев, что преждевременно поручила Камосу отвести Тутмоса в заведение Рафии.

Эрпатор меж тем решительно поднялся и объявил:

– Я отправлюсь к Солнечному Гору[35].

– Зачем?! – недоуменно воззрилась на него Тея.

– Хочу поделиться с ним кое-какими соображениями… – уклончиво ответил юноша.

– Но нашему повелителю сейчас недосуг заниматься наложницами! В Эритрее снова волнения! – с жаром воскликнула царица.

– Хорошо, о, божественная, тогда я отложу свой визит, – покорился сын. – Поговорю с ним позже…

Тея, не найдя в себе сил противостоять собственному сыну, уступила в итоге его желанию, и вскоре четырнадцатилетняя Нефрури не только стала наложницей Тутмоса, но и понесла от него в положенный срок ребёнка.

Аменхотеп, владыка Нижнего и Верхнего Египта, постоянно пребывал теперь в удручённом состоянии, поскольку жрецы продолжали укреплять и расширять свою власть в самых крупных городах царства – Абидосе, Напате и Уасете. Известие о том, что Нефрури ждет от Тутмоса ребенка, фараон воспринял на удивление сдержанно. Как мужчине, ему был понятен выбор сына – Нефрури действительно была чрезвычайно мила и хороша собою. Разве, что излишне робка и немногословна. Но, исходя из собственного жизненного опыта, Аменхотеп прекрасно знал, что наложница навсегда останется всего лишь наложницей, поэтому не разделял страхов и переживаний супруги по поводу решения сына. Да и Джеру, начальнику дворцовой стражи и отцу Нефрури, фараон доверял безгранично.

Гораздо более Аменхотепа волновали сейчас совсем другие проблемы (и даже волнения в Эритрее не могли с ними сравниться). Так, из-за усиления в Египте влияния жрецов он стал опасаться направленного против него заговора, а то и отравления ядом. По счастью, Джер, безмерно довольный тем, что его единственная дочь удостоилась чести делить ложе с самим наследником фараона, нёс свою службу безукоризненно. Во всём, что касалось безопасности фараона, ему не было равных. Джер настолько хорошо разбирался в людях, что с первого же взгляда мог безошибочно определить, кому из них стоит доверять, а кому – нет.

В конце концов, с выбором старшего сына смирилась и Тея. Тутмос же с нетерпением ждал теперь появления на свет своего первенца, благо придворный врач заверил его, что, судя по всем признакам, непременно родится мальчик.

Весть о том, что наложница эрпатора Нефрури носит под сердцем ребёнка мужского пола и, следовательно, будущего наследника трона, разлетелась вскоре не только по дворцу, но и по всему Инебу-Хеджу. Местные женщины тотчас понесли щедрые дары богине Исиде, почитаемой в качестве матери-прародительницы, и богине Месхенет, помогающей, как известно, при родах.