Капитан полевой артиллерии - Сергей Карпущенко

Российский император Николай Павлович, непорядок в военном деле не любивший, укреплениями Модлина занялся с великим тщанием, а саму цитадель по высочайшему указу переименовали в Новогеоргиевск. Срочно возводились эскарпы, контр-эскарпы, капониры и полукапониры, как грибы вырастали верки и кронверки, поднимались штерн-шанцы и равелины.

После франко-прусской войны крепостью, державшей подступы к Варшаве со стороны западной границы, занялись с еще большим усердием. Проводились особые совещания по ее обороне под руководством Александра Второго, спешно вырабатывающего общие и частные основания по наилучшему укреплению Новогеоргиевска. Делалось немало, но больше говорилось. Образовывались временные комиссии, и снова много обсуждали, спорили. Вдруг начинали что-то спешно строить, но узнавали, что у противника предполагаемого артиллерия осадная уже столь сильна, что принятые меры не годятся – слишком маломощны стены фортов и редюитов, – и начинали строить заново, ломая прежнее, постепенно утолщая стены, делая их ниже и глубже зарывая в землю. Всю крепость в радиусе пяти верст утыкали фортами, но и этого показалось мало. Возвели еще одну линию фортов, доведя их общее количество до тридцати трех. В девятьсот двенадцатом году Генеральный штаб снова взялся переустраивать Новогеоргиевск, но средств не хватало. И времени не хватило тоже. Такой и встретила войну эта крепость, считавшаяся многими первоклассной, но имевшая массу недоделок, недостроек, недодумок, зато с полутора тысячами орудий на стенах, – один из трех главных пунктов обороны привисленского края.

В Новогеоргиевский крепостной район поезд с дивизионом 65-й артиллерийской бригады, которым со вчерашнего вечера командовал Лихунов, прибыл затемно. Разгружаться стали, едва выглянуло солнце. Железнодорожная ветка, обслуживавшая крепость и население разбросанных вокруг Новогеоргиевска польских местечек, заканчивалась станцией со множеством амбаров, дровяных складов, блокгаузов, деревянных сарайчиков. Отсюда была видна блестящая лента Вислы и деревянный, на мощных быках, мост через нее. Недоспавшие артиллеристы по одному выходили из вагонов, зябко ежились от утренней прохлады, закуривали, мочились тут же у путей. Слышалось негромкое ржание застоявшихся в вагонах лошадей. Канониры, бомбардиры, фейерверкеры равнодушно поглядывали на станцию, смотрели на реку, припущенную туманом, старались увидеть крепость.

– Ну, и где Новоегорьевск энтот, туда его в брюхо? – спрашивал лениво кто-то.

– Да вон, за речкой. Али глаза не продрал еще? – показывал другой на проглядывающие за рекой изрезанные бастионами кирпичные и бетонные стены крепости, совсем невнушительные на расстоянии.

– Э-э-э, – разочарованно тянул третий, – да разве ж это крепость? Срамота одна! Гнилой, видать, городок. Герману такой скворечник расщелкать, что два пальца…

– Гляди-ка, расщелкал один такой! – возражали ему. – Да там стены бетонные в две сажени толщиной. Притомишься щелкать, земеля!

Лихунов стоял неподалеку от рядовых, слышал их разговор и тоже не верил в хваленую мощь новогеоргиевских стен, казавшихся ему отсюда убогими фанерными декорациями провинциального театрика. Один за другим выходили из вагонов хмурые офицеры, молча, совсем без интереса, смотрели на крепость, закуривали, кутаясь в шинели, собирались группками по два-три человека.

– Господа,- подошел к ним Лихунов и отдал честь, – через четверть часа приступаем к разгрузке. Проследите за готовностью нижних чинов. Вначале пусть лошадей выводят. Коновязь устроить вон у того сарая. За нами должны прислать из крепости. Наверняка.

Лихунов видел, что офицеры смотрят в сторону и будто сожалеют о том, что обязаны слушать его приказы, командира, возвысившегося над ними лишь по недоразумению. И Лихунов нарочно ужесточил свой тон:

– Вам что, непонятно? Прошу исполнять!

Разгрузка согрела, а оттого и оживила всех. Раздевшиеся до рубах артиллеристы спускали на землю пушки, передки и зарядные ящики. Всё подле вагонов завозилось, закипело. Скрипели колеса, неслось лошадиное ржанье, мешаясь с понуканием ездовых, криками, бранью, смехом и уханьем. На обширной площадке, рядом с путями, из всего этого лошадиного, людского, орудийного месива постепенно, с шутками, матерщиной выстраивалась колонна, потерявшая вчера весь свой стройный, грозный вид и теперь словно вновь рождавшаяся по воле его, Лихунова, и с помощью сильных, проворных рук артиллеристов.

Спустя полчаса кто-то разглядел двигающийся по дороге от моста в сторону станции автомобиль. Вскоре машина, блеснув своим красным лакированным кузовом, остановилась напротив дивизиона, из нее ловко выскочил молодой поручик и, на ходу оправляя китель, подбежал к одному из офицеров. Лихунов увидел, что офицер дивизиона небрежно махнул рукой в его сторону, и поручик на тонких пружинистых ножках, блестя идеально вычищенными сапогами, быстро пошел к нему. Подошел, козырнул Лихунову со смелым изяществом штабного саблезвона:

– Поручик Тимашев. Послан начальником крепостной артиллерии, чтобы служить вам проводником. У нас здесь хозяйство сложное. Не ровен час заблудитесь.

– Предосторожность нелишняя, – сухо кивнул поручику Лихунов. – Я – капитан полевой артиллерии Лихунов. Принял дивизион лишь вчера ввиду кончины его прежнего командира, полковника Залесского.

Словно в подтверждение слов, его четыре канонира вынесли из вагона наскоро сколоченный ящик с телом Залесского. Поручик увидел, снял фуражку и со вздохом перекрестился, но тут же заулыбался:

– Ну, готовы пушкари ваши следовать за мной?

– Да, можно трогать, – взглянул на колонну Лихунов.

– Тогда за автомобилем двигайте. Мы медленно поедем. А знаете, капитан, там и для вас место найдется. Садитесь. Дорогой о крепости расскажу, о порядке размещения всего хозяйства вашего.

– Разве мы не на боевых позициях разместиться должны?

Поручик по-бабьи вяло махнул рукой:

– И-и-и! До позиций вам, я думаю, далеко! Так вы поедете со мной в «Грегуаре»?

Лихунов хотел было решительно отказаться, не желая подчеркивать свое особое положение по сравнению с другими офицерами дивизиона, но самолюбие вскипело: «Да что я, на самом деле! Разве не командир?» Он быстро подошел к колонне и отдал распоряжение следовать за автомобилем. Потом, уже сидя на стеганом кожаном сиденье рядом с поручиком, махнул рукой, давая знак к движению. Мотор ласково заурчал, и автомобиль мягко покатился по прибитой колесами дороге, ведшей к крепости.

– А где же второй дивизион вашей бригады? – почти без интереса спросил поручик, вальяжно облокотившись на блестящую кожу сиденья и доставая портсигар. Лихунов видел, что молодой человек очень ценит свое теперешнее положение, и ответил почти раздраженно: