Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник) - Дмитрий Губин

Однако я, как атеист, то есть как лицо незаинтересованное, остерегся бы на месте РПЦ к блогам прибегать. Как и преподавать православие в школах. Проповедовать есть смысл, когда есть что сказать; трубы без воды вызывают ярость. 90 лет назад народ народ-богоносец допустил уничтожение церкви: полагаю, в том числе и в отместку за каторгу обязательного урока божия.

Вызвать интерес может только развитие – а в чем, спрашивается, развитие православия за тысячу лет? В чем позиция РПЦ по отношению к современности? В Петербурге собираются строить небоскреб; из России принудительно высылали грузин; россияне хотят царя – в чем православный взгляд на все это? Православный взгляд отлично известен лишь на две вещи: государство (должно быть важнее человека) и патриотизм (должен быть). Спасибо РПЦ за это. А также за Путина, Сталина или кого там еще – начиналась же в этом году пасхальная служба словами «Дорогой Владимир Владимирович!»

Представляете, что будет, если кто из архиереев и вправду заведет себе ЖЖ и заведет шарманку про патриотизм? Ему тут же ответят, что уж что-что, но патриотизм никогда не был добродетелью для Того, в чьем Царстве «несть эллина и иудея». И что Царство Небесное все же выше администрации президента, хоть в это и трудно поверить. И каментов накидают, и вообще, поступят, как с депутатом полковником Алкснисом, когда тот сдуру вылез в ЖЖ.

Поэтому я бы идею миссионерства в ЖЖ одобрил, но ни за какие коврижки не начинал. Собственно, это относится ко всем, кому лучше жевать, чем говорить.

2007

ЖИЗНЬ В АРЕНДУ

Нынешним 30-летним, возможно, придется жить в арендованном жилье до смерти – по крайней мере, до смерти своих родителей (тогда появится шанс на наследство). Это повод не для отчаяния, но для размышлений.

Академик Лихачев в воспоминаниях о дореволюционном детстве описывал, как родители весной свозили мебель на ломбардный склад, съезжали с квартиры на дачу, а осенью возвращались – в новую квартиру, тоже съемную. Собственно, по-другому быть не могло – либо ты владелец дома, либо арендатор квартиры. И ребенком Лихачеву кочевать по арендованным квартирам даже нравилось.

Многим сегодняшним 25-30-летним петербуржцам остается разделить детскую непосредственность академика. Иначе, как пребывать в арендаторах, у них вариантов нет. Судите сами. Семейная 85-метровая «трешка» невдалеке от метро стоит, условно, 5 миллионов рублей. Ипотека на 15 лет с нулевым первым взносом увеличивает цену вдвое. Это значит, что в течение 180 месяцев молодой паре с детьми на руках придется выплачивать по 55000 рублей. Сомневаюсь, чтобы многие потянули. А вот аренда такой же квартиры обойдется в 2–2,5 раза дешевле, а случатся тяжелые времена – можно будет съехать в меньшую или перекантоваться у родителей. Вон мой пасынок Митя – снимал квартирку на Пушкинской. Хозяйка подняла плату вдвое – вернулся к нам, в свою детскую комнату.

Митины шансы обзавестись собственностью, равноценной родительской, близки к нулю. Квартира, в которой я пишу этот текст, стоит под миллион долларов. Я когда-то вложил в нее $17000 – успел проскочить в мир собственников по дешевому билету. Начинал бы с нуля сегодня – шансов тоже был бы ноль.

В мире всюду заговор геронтократов, комплот старших поколений: мы свое схватили, и не отдадим. 4 года назад, обнаружив в лондонской газете Loot – это их «Из рук в руки» – страницы объявлений «сниму угол» (именно угол, не комнату), я был шокирован. Сегодня аналогичная ситуация в Москве: 80 процентов арендаторов снимают не квартиры, а комнаты и углы.

Правда, между Россией и миром есть разница. Если бы Митя снимал квартиру в Париже или Нью-Йорке, а хозяйка подняла цены вдвое, он бы отказался съезжать и платить: там есть законы, ограничивающие произвол хозяев. У нас никто даже не думает, что такие законы могут быть.

Не нужно делать трагедии из жизни по чужим углам и квартирам, особенно в молодости: я сам так долго жил. Но не нужно и отказываться от борьбы за свои права. Почему так дорого (а по соотношению цена/ качество жизни – чудовищно дорого) российское жилье? Не потому ли, что, если верить девелоперам, треть его цены составляют взятки? Почему государство не заикается о правах арендаторов? Не потому ли, что этим депутатам, министрам, президенту плевать на молодых?

Тут – отличный повод и для высказывания, и для борьбы за права, и для участия в маршах несогласных с перспективой умереть под арендованной крышей.

2007

ЖИТЬ СТАЛО ЛУЧШЕ. НО ПРОТИВНЕЕ

Авторство формулы, вынесенной в заголовок, принадлежит не мне, а Борису Немцову. Я лишь добавлю пару абзацев.

Я дописывал этот текст – последний в 2007 году – во Франции. За окном – заснеженные Альпы. Мы большой компанией поселились в отличном шале, и нам было весело вплоть до отъезда в аэропорт, когда все вдруг заговорили, как изменилось для нас понятие заграницы и качества жизни за последние годы, и особенно – за последний год.

С деньгами и работой, слава богу, все лучше и лучше. Правда, журналистам стало нельзя сомневаться в гениальности Сами-Знаете-Кого (я в этом году несколько раз пытался; в тексте либо вымарывали абзац, либо возвращали статью; делали это не цензоры, а сами редакторы, костеря при этом Сами-Знаете-Кого, но произнося сакраментальное: «ну ты же не хочешь, чтобы нас закрыли»). Но, в принципе, про сочетаемость сибаса с чоризо пока можно писать правду. Мы ведь стали отлично разбираться в дорогих вещах, да и путешествовать стали чаще.

Мы путешествуем теперь так часто, что перед самолетом спрашиваем, кто не был за границей больше месяца. Это важно для укладки багажа. В России с этого года действует закон, позволяющий при поездках чаще раза в месяц брать пошлину со всего купленного за границей, хоть с зубной пасты, и это не шутка: мы знаем, как таможня лютует на каких-нибудь миланских рейсе.

Мы, правда, меньше шатаемся за границей по магазинам. Не потому, что боимся таможенников, а потому, что у всех все есть, а когда у тебя все есть, тратиться на избыточное глупо. Разумнее взять машину и прокатиться по чужой стране: в России мы этой роскоши лишены. На родине ведь стало больше машин, но не дорог, а имеющиеся плохи и перегружены. Мы вообще восполняем за границей то, чего дома нам не хватает: дефицит доброжелательности, плюс искренней веры в свободу, равенство и закон. И вообще, за границей мы стали теперь ценить безопасность, в смысле – от наезда. Здесь полицейский – защитник, а не одетый в униформу бандит, и чиновник – помощник, а не вымогатель.

И мы в очередной раз говорим друг другу, что пора покупать домик в Провансе или шале в Валь д’Изере, где даже законы гор – это законы. И вообще: кажется, подходит время валить. И отводим взгляд от друг от друга, потому что понимаем: не свалим. Потому что, свалив, не сможем так много тратить на удовольствия и так замечательно зарабатывать – мы станем обычным европейским средним классом, скромно и экономно живущим.

Собственно, появление вместо среднего класса в России класса людей, недовольных происходящим в России, но терпящих безобразия ради денег; ставящих в образцы европейский middle class, но на деле гордящихся своим имиджем на фоне отечественных нуворишек, быканов, ментов, таможенников, гаишников и прочего беспредельного люда, – вот появление такого класса я и считаю главным итогом 2007 года.

Наш главный итог-2007 – что мы окончательно стали людьми, готовыми терпеть дерьмо ради удовольствия не выглядеть дерьмом на фоне дерьма.

2007

ХАМЫ ГОРОДА ПИТЕРА

У сторонников небоскреба «Газпрома» два аргумента: 1) город должен развиваться; 2) Петербургу свойственно новаторство. Возьмите Эйфелеву башню, говорят они: тоже все были против, а ныне – символ Парижа!

Я бесконечно люблю Петербург, что не мешает моим интрижкам с Парижем. Эти два города во многом похожи – идеологией главных проспектов, а главное – имперскостью дворцов и ансамблей, то есть избыточным, объективно не нужным усилием. У них – Лувр, Тюильри, Конкорд; у нас – Дворцовая, Стрелка, Марсово поле. Однако дальше – сплошные различия. Париж – город, где спорят холмы и плоскости, причем отдельные здания на плоскостях (как Нотр-Дам) берут на себя роль холмов. И река Сена – узка, и спуск к ней идет обрывом, как в ущелье в горах.

В Петербурге не то: воды широки, вровень с набережными, а линия крыш как проведена по линейке пером, чуть дрогнувшим на шпилях и куполах, поскольку ни один дом не выше конька Зимнего. Собственно, эта линия, параллельная воде и горизонту – и есть главное сокровище Петербурга. Академик Лихачев называл ее Небесной. Все остальное есть и в Париже, и в Стокгольме, но Небесной Линии нет нигде в мире.

Это главное богатство города сегодня уничтожается повсеместно – хамскими новыми домами на Робеспьера (убившими вид на Смольный собор), хамским зданием «Монблан», хамским новым бизнес-центром на Петроградской набережной, где начала было рисоваться своя Небесная Линия, как вдруг ради квадратных метров поехала вверх, убила красоту. И те, кто живет и работает в этих хамских зданиях – для меня тоже хамы.