Артефактор из Миссури - Юрий Цой

Не отрывая глаз от зеленых омутов будущей красавишны положил на квадратную бумажку осыпанный сахарной пудрой пончик и пшикнул в тонкий стакан газировки добавив малинового сиропа.

— Угощайся!

— Я не хочу! — Глаза испуганно посмотрели на лакомство и вернулись к моему лицу. Зелень внутри обрамленных светлым опахалом ресниц потемнела, и я очень ясно прочел в них первое чувство девочки к мальчику и жуткий стыд от осознания своего незавидного положения.

— Это подарок от меня. Пей! Считай, что я тебя пытаюсь подкупить, чтобы ты обратила на меня свое внимание.

Девочка впала в небольшой ступор от подобной эскапады и неуверенно улыбнувшись принялась крутить светлый локон косички на тонкий пальчик.

— Я что-то не поняла… Ты что, клеишься ко мне? — Ее молочная белизна на атласно белых щечках окрасилась розовым, а взгляд приобрел лукавое выражение.

— Фи! Какое глупое слово! Саманта. Я высказываю к тебе свою симпатию!

— То есть… Ты хочешь сказать — я симпатичная?

— Да — симпатичная. Ешь пончик, а то худая больно.

— Я поправлюсь! Ты не смотри, у моей мамы знаешь какая фигура! Правда похудела сильно.

— Да нормальная у тебя фигура. А маме… Вот, возьми. Новое лекарство. Только доку ничего не говори! Оно экспериментальное, но я немного сэкономил на развесе. — Протянул три горошины, таящие в себе выжимку из одной травки обработанной моей маной. Благодаря прочитанному травнику местных лечебных растений и прошлому опыту составления зелий, я экспериментировал по созданию лечебных средств обработанных моей уникальной маной. Эти горошины с полезной начинкой должны подстегнуть иммунитет больного и привести его к излечению при благоприятных условиях.

— Спасибо. Можно я приду завтра?

— Конечно можно, Сэм! Только завтра воскресенье, так что приходи послезавтра, расскажешь, как мама реагирует на лекарство. Давай по одной утром натощак, а через три дня дам еще.

— Пока Мэт!

— Стой! Тут мистер Оливер велел тебе передать, — выставил на прилавок большой бумажный пакет, наполненный куском копченого окорока и овощами захваченный мной по обычаю в виде подношения шефу от которого он давно пытался отказаться, но пока безуспешно.

Саманта подхватила изогнувшись тяжелый пакет и, крутнув своими скромными булочками под тонким платьицем, выпорхнула со счастливой улыбкой на своих еще детских губах со следами сахарной пудры. Вот и невеста образовалась… Я внутренне усмехнулся, вспомнив своих теперь уже бывших жен, оставшиеся слепком образов в моей памяти и возможно еще живущие за миллионы световых лет от этой планеты.

— Мэт! Чего это Саманта от нас такая довольная выскочила⁈ — Док зашел как всегда неспешно, слегка раздавшись вширь за прошедший год.

— Молодая просто. Вот и скачет как козочка.

— А-а… А я уже было подумал, хе-хе. Как наши дела? Сделал развеску препаратов?

— Все готово, шеф! Тут настойки по пять миллиграммов, это порошки по одному грамму, а здесь в пакетиках травы. Можете смешивать свои микстуры. Завтра воскресенье, можно я уйду пораньше?

Сьюзи скоро опять пойдет в школу уже во второй класс, и я хотел сходить на коллективную рыбалку, чтобы отпраздновать эту веху на лоне природы. А к хорошей рыбалке надо подготовиться. Червячков подкопать, снасти проверить.

Дорога домой привычно стелилась под колесами велосипеда, выбивающими из нее шлейф тонкой пыли. Засуха стояла уже целый месяц и зелень полей побурела и поникла под палящим солнцем бессильно ожидая небесной влаги. Если так продолжится еще с неделю, то большинству урожая придет конец. Правда особых проблем нашей семье такое не грозит, так как благодаря тому замечательному трофею от мертвого джентльмена отец в течении года полностью рассчитался с банком, купил второй трактор и грузовой пикап. Еще нанял дополнительно десятка полтора работников толпами, бродивших по дорогам Миссури в поисках работы. В общем-то столько рабочих нам не надо, но мама Джил не могла устоять, когда у двора фермы появлялась очередная семья с одним или несколькими голодными малышами и тут же находила тысячи причин, по которым нам точно нужны еще рабочие руки. Пришлось правда построить несколько деревянных хижин подальше от нашей фазенды, зато у нас появились дополнительные друзья и сообщники по дальним походам с ночевками на реке.

Милли радостно замахала сдернутой с головы панамкой еще за километр до дома, почти каждый день встречая меня с работы под раскидистым придорожным деревом.

— Привет! Пончики привез⁈ — Я затормозил и достал из пакета, лежащего в корзинке, притороченной к багажнику кремовый бублик и обернув бумажкой протянул устраивающейся на велосипеде сестренке.

— Ну, рассказывай! Как дела?

Милли, как и все мы, подросла за прошедший год и вонзив сахарные зубки в пончик принялась изливать на меня все новости прошедшего дня сидя на раме велосипеда и болтая длинненькими в пятнах ушибов и испещренных царапинами ножками.

— Мы сегодня нашли гнездо с маленькими птенчиками! Они такие голые и смешные! А кузнечиков как едят! Ам — и нету!

Милли сыпала звонким голоском словами, параллельно уничтожая сладкий пончик, а я таял от ее лучистой энергии родного существа и с возрастающей тревогой смотрел на пожухшие листья на полях. А ведь у нас под боком целая река! Странно что никто не делает искусственный полив, разве что поливают иногда огород из деревянной бочки.

Ночью всех разбудили раскаты грома и росчерки молний на пол неба. А через пол часа на дом обрушился ураганный ветер без единой капли дождя. Деревянный дом содрогался и скрипел, стараясь удержать на своих плечах железную крышу и только несколько лишних гвоздей, забитых отцом при строительстве, и молитвы сбившихся вокруг родителей детишек удержали дом от разрушения. Долгих три часа длилось светопреставление, набившее через щели горстки пыли, которая покрыла все поверхности в доме белым невесомым налетом.

Обломанные и поваленные деревья, разрушенные сараи, мертвая скотина и мычание смешанное с блеянием выживших животных встретили нас, когда мы вышли из дома с ужасом глядя на изменившийся мир в свете солнечного рассвета укрытого багровой пеленой до самого горизонта. Ураганный ветер снес хлипкие постройки, переломал практически все деревья и унес с части полей пересохший плодородный слой вместе