Дезертир - Алексей Степанов

– Далеко! – Бомж не обернулся. – Но идет быстро!

Червь еще постоял немного, наблюдая за удаляющимся нетвердой походкой человеком, потом во всю мощь легких гаркнул:

– Лысый!

– Чего? – Бомж застыл.

– Будешь зваться так: Лысый! Приходи вечером, накормлю!

Бомж, обретший новое имя, побрел дальше. Червь хотел было еще сказать ему, что между березами есть две-три аномалии, лучше туда не ходить, но передумал. Если пропадет – значит, и цены его предсказаниям никакой нет.

– Собираешь всякую шваль.

Он обернулся. Клара, жена и повариха, высунулась из люка в подвал. Уложив полные белые руки на доски пола, она печально смотрела на Червя. Как-то уж слишком печально.

– Обед готовь, дура!

– А на сколько персон, дурак? Кто-то идет, но я ж не знаю, сколько их выжило. Может, и никто.

Червь сплюнул. Клара кашеварила неплохо, но причуды ее порядком раздражали. Если бы не ее способность предсказывать время выброса… Хотя все равно: полезно иметь в компании женщину, хоть бы и пожилую, и вредную. Ребятам приятно, что кто-то для них готовит, разнообразит меню, даже требует руки мыть.

– Зачем тебе эта рвань? – снова спросила Клара. – Воняют, кричат во сне.

– Будто тебе в подвале слышно! – хмыкнул Червь.

– Рвань-то рвань, да Зона если не убьет, то изменит. Себя вспомни.

– Я не такой пришла! – возмутилась женщина. – Я за собой следила!

Клара появилась с год назад. Парни ее чуть не пристрелили сгоряча: по-человечески не говорит, скулит только, вся рожа синяя. Да что там рожа, живого места не было на Кларе. Но Червь ее впустил – и не пожалел. Баба отлежалась на втором этаже, синяки сошли, заговорила. Вот только не помнит ничего. Если не врет, конечно…

– Скажешь, тоже! – проворчала повариха и с недовольной миной исчезла в подвале.

– Пересолит теперь, – сказал высунувшийся из-за угла Лопата.

– Ты чего там бродишь?

В светлое время суток ребята Червя несли караульную службу: мало ли какие твари подберутся неожиданно. Случалось, что и зомби нападали, и слепые псы, а однажды дом едва ли не неделю держала в осаде стая крысиных волков. Нетипичное поведение, но в Зоне странностей нет, тут все странно.

Постов имелось два: один у шоссе, один напротив поселка. Называли их «наружкой». Торчать там парни не любили. Надо вертеть головой, следить во все стороны, а заснешь – не начальство, жизнь накажет, да сразу смертью. И вот теперь Лопата, свободный стрелок, отчего-то явился со стороны поста, хотя караулил Дурень.

– Да он сигналил как-то странно. Я пошел, проверил… Чисто.

– Чисто? – не понял Червь. Дурень не первый день в Зоне, сам знает, что к чему, хоть и дурак. – Что ты темнишь-то?

– В общем, он людей видел. Если не врет… – Лопата закурил, явно смущаясь. – Говорит, прошли трое между домами. Без оружия.

– Ну, значит, не люди, – пожал плечами Червь. – Бомжи разве? Да что он, зомби не видел никогда?

– Именно что видел. Говорит: нормальные люди. Но Дурня разве поймешь? В обед сам расспроси его. Талдычит, что прошли три женщины без оружия.

Червь запыхтел, наливаясь кровью. Хоть и говорят, что в Зоне странного нет, но это уж ни в какие ворота. Выходит, галлюцинации у Дурня начались? Оружие у него отобрать пора?

– А воздушных шариков у них не было, у баб этих? Или гитар, или еще каких бантиков?! Перегрелся, сволочь, или нажрался чего-то!

– Может быть, – миролюбиво улыбнулся Лопата. – Я вообще слышал про призраков… Ну, что бродят по Зоне бывшие жители этих мест. И с детьми иногда видели, и с воздушными шариками… – Лопата понял по липуЧервя, что говорит не то, и подтянулся. – Может, он и нажрался, босс. Но запаха я не почуял.

Червь, снова сплюнув, зашагал прочь посмотреть, что там творится у шоссе. Только бы вернулись все четверо, да с товаром… Тогда еще поглядим, кто кого. Рано Зона радуется! Людей бы, и тогда пойти на Мачо, перестрелять его волков, забрать артефакты какие есть, снова оказаться на коне. В этом районе теперь никого не осталось, если Червь свалит последнего конкурента – станет незаменим.

– Совсем сдает, – тихо засмеялся Лопата, когда босс скрылся за углом. – Скоро сдохнет. Кларочка! Налей стопочку.

– Пошел ты… – лениво отозвалась Клара, которая уже снова торчала из люка. Так она могла проводить время часами.

– Ну Кларочка! Я же мигом: раз, и все! Я же не в наружке! Чокнемся на пару, красавица?

– Ох! – томно сказала женщина и исчезла в подвале. Восприняв такое ее поведение как согласие, Лопата тоже кинулся вниз.

Человек по прозвищу Лысый сидел, привалившись спиной к уцелевшей секции забора метрах в ста от дома. Перед ним в кустах крысиный волк рвал на части добычу. Крупную крысу, конечно же, не зря их так прозвали… Время от времени уродливое животное отрывалось от трапезы и рычало на человека, сверкало красными глазами. Лысый не шевелился, спокойно продолжал рассматривать зажигалку. Он пришел из тех мест, где крысиный волк не воспринимается как угроза.

Правда, теперь у Лысого не было ни экипировки, ни даже оружия, но зато и страха тоже совершенно не осталось. Зона выпила его до капли – до той капли, которую все же зачем-то оставила.

– Жак, – неслышно и бездумно шептали бледные губы. – Жак.

Жак дорожил своей зажигалкой, постоянно рыскал в поисках особого бензина, чтобы не провоняла. А обычным заправлять не хотел, хотя однажды они нашли грузовик… И не заводил спичек, чудак. То есть спички у него, конечно же, были, но где-то на дне рюкзака. Он говорил: дай прикурить… Нет, он говорил так: эй… Нет. Как же он говорил? И кому?

Лысый не помнил своего прежнего имени. И где они нашли грузовик, не помнил. Грузовик с теплым двигателем. А Жак был, оказывается, здесь. Лысый гладил зажигалку, и откуда-то приходило знание: довольно давно.

Месяц или больше. Был здесь и умер здесь. Что странного? Лысый тоже здесь и тоже умрет здесь.

Бомж блаженно улыбнулся, и потрясенный его поведением крысиный волк побежал, поджав хвост, искать стаю. В одиночку нападать на такое странное существо нельзя.

4

По шоссе Сафик шел налегке, если не считать четыре ствола на плечах и еще один в руках, наготове. Никита с Мальком катили сзади три тачки, прихватив пальцами ручки той, что посередине. Нелегко, а тут еще солнце припекло, Никита совсем взмок. Но напарник, хоть и выглядел порядком замотанным, шагал как заведенный.

«Этот смуглый, значит, дед, – разобрался про себя Никита. – А Малек – черпак или вообще салабон, вроде того. Вот же черт, везде одно и то же! И, что интересно, я снова душара. Куда бежал, зачем?…»

Усталость сказывалась. Никита брел, пошатываясь, следил только, чтобы рукоять тачки не выскользнула из потных пальцев. В Зоне тоже люди живут, и ни кровососы, ни другие твари не мешают им враждовать с соседями, заставлять молодых вкалывать за дедов. Все, как в спецбатальонах. И на воле, в общем-то, так же… Хоть пот и катил градом, а Никита начал зевать.

– Не спи! – тут же окрысился Малек. – Толкай ровнее, не съезжай к краю!

– Как тут ровнее, асфальт весь разбит, – пожаловался Никита. – Слушай, а здесь никаких кровососов нет? Ну, вот из тех развалин не выскочат?

– Не выскочат. И я тебе не «слушай», а Малек. Понял? А ты вообще никто. – Эта мысль понравилась Мальку. – Эй, Сафик! А как этого дурака звать будем?

– Рано еще имя давать! – откликнулся проводник. – Может, он и не жилец.

Никита сразу проснулся:

– Почему? Мужики, ну расскажите мне!

– Это не мы тебе, это ты нам должен рассказывать! – наставительно произнес Малек. – Кто ты такой?

– Как кто? Никита Нефедов. Ты же видел документы мои.

– Там вранье написано, – засмеялся Малек. – Ты теперь не Нефедов и не Никита, у тебя вообще имени нет. Сказал же: ты никто! И не солдат больше.

– Значит, дезертир… – предположил Никита.

– Чем докажешь? Давно ли служивые стали дезертировать в Зону? Не верю я тебе. Таких идиотов не бывает. У вас там хорошо… – Малек даже прищурился от удовольствия. – Кормят, поят, одевают. Лежи себе на кордоне да постреливай… Кто от такой жизни дезертирует? Не верю.

– Ну… Проблемы были у меня.

– Проблемы? А что ж ты о них молчишь? Давай, выкладывай.

Никита, немного преувеличивая грехи гонителей и преуменьшая собственную трусость, быстро пересказал историю последних месяцев своей молодой жизни. Малек слушал молча, но внимательно, хотя и не забывал каждую сотню шагов оглядываться назад.

– И все? – наконец спросил он.

– Все. Друга убили, и меня бы убили.

– Чушь какая-то. Опять ты врешь! Не нравишься ты мне, дезертир. – Малек помолчал, что-то соображая. – Я тебе скажу, как дело было. Ты убил кого-то, и скорее всего, не одного. Замазал как-то дела свои, только плохо, и тебя вычислили. Вот тогда ты и кинулся к нам. Так было?

Никита промолчал. Как знать, может, так оно и лучше? Убийца у этих парней, наверное, большим авторитетом будет пользоваться, чем ротное чмо. Жалость им вроде бы несвойственна…