Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре - Сенченко Игорь

Те места на побережье, где высадился фон Вреде, управлялись султанами из семейства Аль Кайти. Их тесные торговые отношения с Индией, пишет он, отражались даже на внешнем виде султанов, походивших больше — и одеждой, и оружием, и убранством дворцов — не на арабов, а на индусов. Кинжалы султанов, богато украшенные драгоценными камнями, «составляли, порой, целые состояния». Самыми влиятельными людьми в той приморской местности фон Вреде называет индусов-мумбайцев. Местные жители, по его словам, говорили на хинди также свободно, как и на своем родном, арабском языке. Под управлением семейства Аль Кайти находилась в то время и область Эш-Шихр, место «лучшей в мире амбры»; так отзывался о ней в своей «Книге стран» известный арабский географ IX в. ал- Йа’куби. Так вот, правитель Эш-Шихра (в то время старший сын главы семейства Аль Кайти) посылал в Бомбей специальные «бельевые парусники»: для сдачи в стирку грязного постельного белья и запачканных одежд членов семейства (59)

В 1870 г. в Хадрамаут из Йемена пытался проникнуть французский еврей-путешественник Джозеф (Иосиф) Халеви. В том же году на побережье Омана высадился и известный английский исследователь этого края капитан С. Б. Майлс. В 1893 г. Шибам, где находилась резиденция султана Хадрамаута, посетил мистер Бент. Из работ арабских историков следует, отмечал он, что заложили этот город древние арабы-переселенцы из йеменитов. Отсюда еще в древности караваны с ладаном уходили в земли фараонов, в Аш-Ша’м (Сирию), Месопотамию и порты финикийцев. У стен древнего Шибама размещались известные на всю Аравию мастерские по изготовлению краски индиго, широко востребованной в племенах «Острова арабов», а у въездных ворот в город — таможенный пост. Впоследствии археологи обнаружили там печать таможенной службы, датируемой III в. до н. э., с выгравированным на ней словом «Шибам». Из древнего свода преданий арабов Аравии «Айам ал-араб» известно, что грузы благовонных смол — ладана и мирры — верблюжьи караваны из Сабы и Хадрамаута регулярно доставляли в земли Средиземноморья уже в VIII в. до н. э.

Знатным «пристанищем купеческим» слыла среди негоциантов Древнего мира Махра, где торговали амброй. Даже во второй половине XIX века коренные жители Махры, по свидетельствам европейских путешественников, разговаривали на древнем химйаритском языке. Основал Махру, сообщает арабский историк и географ Абу-л-Фида’, легендарный Хуза’а, потомок Химйара, сына Сабы. В крови коренных махрийцев, говорил француз Луи дю Куре, посещавший те края в 1844 г., имелась кровь древних греков. Скот свой они кормили сушеной рыбой, которой было в Махре «видимо невидимо». И сами питались ею, а также финиками и верблюжьим молоком. Несмотря на то, что источников пресной воды имелось в их землях предостаточно, пили они ее мало. Воду им заменяло молоко. Когда же, сопровождая торговые караваны, покидали родные края и меняли рацион питания, то нередко заболевали. Чаще всего — расстройством желудка (60).

Жители Прибрежной Аравии практиковали торговлю в море; занимались ею с экипажами проходивших мимо судов. Заметив корабль, двигавшийся вдоль побережья, садились в небольшие лодки- ялики, и, подойдя к нему, обменивались товарами. Согласно существовавшей тогда традиции, прежде чем начать торг с «людьми моря», как называли арабов «Океанской Аравии» иноземные купцы и мореплаватели, они оказывали им знаки внимания — делали подарки в виде емкостей с мукой или рисом. Существовало поверье, что, не облагодетельствовав встретившихся в пути «людей моря», можно было вызвать недовольство их покровителя — Океана.

Оман и земли Эш-Шамал: путешествие по лабиринтам времени. Самыми именитыми портами Южной Аравии считались среди мореходов Древнего мира Маскат и Джульфар, Су- хар (Сохар) и Хисн-эль-Гураб, ’Адан (Аден) и Вадан (располагался у Баб-эль-Мандебского пролива; до наших дней не сохранился).

Захватив в 1508 г. Маскат, португальцы превратили его в место для стоянки и ремонта судов. Город основательно укрепили; отстроили мощные фортификационные сооружения. Когда в 1622 г. шах Персии Аббас I заставил португальцев уйти с Ормуза, форпостом их деятельности в зоне Персидского залива сделался Маскат. В 1650 г. восставшие племена Омана подошли к Маскату и осадили располагавшийся в нем гарнизон португальцев, последний к тому времени в Южной Аравии. Взять Маскат оказалось непросто. Помог, как водится, случай. Ворота в город, подпоив стражу, отворил арабам еврей-торговец, дочь которого обесчестил губернатор. Португальцев «поставили на мечи». Не спасся никто. В одном из отстроенных ими храмов «сарацины», как следует из сочинений португальских историков, открыли таможенный склад; другой превратили то ли в рабочий дворец имама, то ли в его резиденцию.

В середине XVII столетия все земли от Маската до Джульфара (эмират Рас-эль-Хайма, ОАЭ) находились под управлением оманского султана. Даже Бахрейн платил дань Оману. Власть Маската простиралась тогда на все сколько-нибудь крупные города-порты на восточном побережье Африки, от нынешнего Сомали до Занзибара.

Много забавных историй из жизни Омана прошлого связано с именем правителя Сайфа ибн Султана ал-’Арраби ал-’Азди. Гарем этого южноаравийского владыки хронисты описывали как «умопомрачительный». Ни одна женщина во владениях Омана не чувствовала себя защищенной от притязаний «сластолюбца-султана». Единственное, чем дорожил и что обожал этот «аравийский Казанова», были золото, вино и женщины. Гвардия монарха, состоявшая из преданных ему рабов, имела право вторгаться в жилища жителей Омана, когда хотела, и доставлять во дворец любую из понравившихся ему женщин. Долго так продолжаться не могло, и народ «взроптал». Отстранил от власти любвеобильного владыку Омана его кузен, Султан ибн Муршид.

Гавань Маската, по рассказам М. Расченбергера, врача корабля, на котором в Маскт в 1835 г. прибыл Эдмунд Робертс, особый правительственный агент президента США Эндрю Джексона, опоясывала цепь возвышавшихся над ней сторожевых башен. С моря хорошо просматривались дворец султана и располагавшаяся рядом таможня. Надо сказать, что до середины 70-х годов XX столетия таможни в шейхствах, султанатах и эмиратах Прибрежной Аравии обустраивали, как правило, вблизи дворцов правителей. День их начинался с посещения таможен и выслушивания отчетов о доходах за прошедшие сутки. Так вот, жара в тот день, когда в бухте Маската бросило якорь американское судно, стояла, вспоминал М. Расченбергер, невыносимая. Создавалось впечатление, что ты — у раскаленной печи, и дышишь полыхающим из нее жаром.

На следующий день по прибытии Эдмунда Робертса и его свиту пригласили на аудиенцию к султану. Суть миссии посланца президента США сводилась к тому, чтобы вручить правителю Омана подписанный президентом США и ратифицированный сенатом (30.06.1834) Договор о мире и торговле, заключенный Э. Робертсом с султаном двумя годами ранее (21.09.1833 г.), во время его первой экспедиции в Оман. Встреча проходила на открытой веранде дворца. Двадцать человек американской делегации церемониймейстер поименно представил султану. Голову правителя, облаченного в черный парадный халат с широкими рукавами, венчал высокий тюрбан. За поясом красовался кинжал в черных ножнах, богато инкрустированных драгоценными камнями. На мизинце левой руки сверкал огромный рубин, вставленный в массивное серебряное кольцо. Ноги султана, что поразило американцев, были босыми, как и у всех других, присутствовавших на аудиенции, лиц из его ближайшего окружения. При входе в помещение, предназначенное для приема иностранных гостей, снять обувь попросили и американцев. Властелин Маската, возраст которого не превышал 50 лет, отличался, по выражению М. Расченбергера, ясным умом и «манерами отточенными». Появление американцев в Маскате совпало по времени с подготовкой к свадьбе одного из сыновей правителя, «юноши лет 13–15», о чем султан не преминул упомянуть в беседе с гостями. Аудиенция продолжалось недолго. Американцев угощали крепким аравийским кофе с финиками, а перед возвращением на судно показали конюшню султана с «29 жеребцами чистой арабской породы».