Как Япония похитила российское золото - Игорь Латышев

Не произошло в послевоенный период существенных изменений и в. экономической структуре Японии, хотя по началу оккупационные власти США пытались ослабить своих конкурентов — японских финансовых магнатов путем так называемой “декартелизации”, предусматривавшей роспуск головных компаний ряда ведущих концернов страны. Но, как говорится в русской пословице, “ворон ворону глаз, не выклюет”. Эта пословица была вполне применима к политике американских оккупационных властей в Японии, отвечавшей прежде всего интересам и воле финансовых кругов США. Американская политика не предусматривала ни ликвидации японских банков, ни экспроприации тех золотых запасов и ценных бумаг, которые находились в их хранилищах.

Правда, многие из японских концернов и банков претерпели в ходе послевоенных реформ существенную структурную реорганизацию, в итоге которой в ряде случаев сменились не только их руководящие кадры, но и названия.

Такие метаморфозы произошли, в частности, и с банком “Ёкохама Сёкин Гинко”, на чьих счетах находились в предшествовавшие годы крупные депозиты из российской государственной казны. Банк этот, выполнявший в довоенные и военные годы функции основного валютного канала императорской Японии и контролировавший основную часть зарубежных финансовых операций страны, как выяснилось, продолжил свое существование, и в послевоенный период. Объективная потребность в существовании столь важного; для жизнедеятельности японского государства финансового учреждения побудила японские правящие круги уже в первый период американской оккупации Японии позаботиться о сохранении в целостности и персонала, и недвижимого имущества, и авуаров этого банка. Но в то же время руководство этого учреждения сочло за лучшее сменить его название, с тем, чтобы оно не напоминало общественности о прошлых тесных связях банка с экспансионистской, милитаристской политикой Японии. В результате после реорганизации, проведенной в декабре 1946 года, “Ёкохама Сёкин Гинко” был переименован в “Токе Гинко”, что в переводе на русский язык означает “Токийский банк”. А с мая 1949 года в соответствии с национальным законом о валютном регулировании “Токе Гинко” взял на себя функции основного японского банка, специализирующегося на операциях с валютой. Это означало, что именно “Токе Гинко” стал правопреемником “Ёкохама Сёкин Гинко”, унаследовав от последнего не только его функции, но и его авуары, включая как золото и прочие драгоценности, так и ценные бумаги.

Более того в последующие послевоенные годы связи этого учреждения с японским государственным аппаратом стали еще теснее, чем у его предшественника. Именно на банк “Токе Гинко” были, например, возложены функции правительственного агента по реализации японской государственной помощи развивающимся странам, сокращенно именуемой в Японии как “ОДА”. Именно по счетам этого банка проходили в минувшие годы и проходят и по сей день так называемые “иеновые займы”, предоставляемые Японией правительствам многих стран Азии, а также проценты по этим займам.

Свидетельством дальнейшего, и при том “на целый порядок” большего, возрастания финансовой мощи банка “Токе Гинко” стало решение его руководства о слиянии с другим великаном японского финансового мира — банком “Мицубиси Гинко”. Это слияние было осуществлено в 1995–1996 годах. В результате был создан банк-гигант, именуемый “Токе Мицубиси Гинко”, который стал не только крупнейшим банком Японии, но и одним из крупнейших мировых банков с капиталом, оцениваемым предварительно в 1996 году в 604926 миллионов долларов. Банк этот в отличие от обычных частных банков продолжает сохранять свою особую роль в сфере валютных операций японского правительства. Все это говорит не только о финансовом могуществе нового банка, но и о его способности без особых затруднений выплачивать долги тем зарубежным вкладчикам, включая Российское государство, которые когда-то поместили свои капиталы на счета одного из его предшественников, а именно банка “Ёкохама Сёкин Гинко”. Сомневаться в этой способности не приходится. Вопрос заключается лишь в том, имеется ли в данный момент и появится ли в будущем готовность правительства Японии и руководителей этого банка расплачиваться с нашей страной, чьи депозиты и ценности они унаследовали со времен японской интервенции в России.

Преступления, совершенные правящими кругами милитаристской Японии в отношении соседних стран в первой половине ХХ-го столетия, оставили глубокий, неизгладимый след в национальном сознании народов не только России, но и Китая, Кореи и стран Юго-Восточной Азии. Ведь японские захватчики вели себя в этих странах так же преступно, как и в оккупированных ими районах Сибири и российского Дальнего Востока. Разве могут простить народы названных стран массовые расстрелы японскими оккупантами их мирных жителей? Разве могут миллионы корейцев, китайцев, филиппинцев, индонезийцев и других жителей стран, оказавшихся в предшествовавшие годы под пятой японских захватчиков, забыть, как сжигали японские солдаты их деревни и города, как насиловали и увозили в публичные дома их женщин, как грабили и отправляли в Японию все, что попадалось под руку? — Разумеется нет.

Именно поэтому до сих пор, хотя со времени окончания второй мировой войны прошло уже полвека, японскому правительству приходится и в Китае, и в Корее, и на Филиппинах выслушивать из уст государственных деятелей названных стран малоприятные напоминания о злодеяниях, совершенных японской военщиной, а в ряде случаев и требования о возмещении того материального, физического и морального ущерба, который был нанесен японцами населению этих стран и остался до сих пор невозмещенным. До сих пор, например, продолжается обсуждение на, правительственном уровне вопроса о компенсации страданий, причиненных японской военщиной десяткам, если не сотням тысяч корейских и филиппинских женщин, насильно загнанных в годы войны японскими оккупантами в публичные дома для японских офицеров и солдат, расквартированных на территориях названных стран. Правительство, дипломаты и общественность названных стран сегодня, как и в предыдущие годы, настоятельно требуют от Японии выделения крупных денежных компенсаций женщинам, ставшим жертвами японской политики поощрения насилий и распутства.

В переговорах с японскими государственными деятелями не только официальные представители названных стран, но и руководители такой великой державы как КНР не стесняются, а, наоборот считают своим долгом напомнить японской стороне о всех тех преступлениях, которые были совершены японскими милитаристами в те годы, когда японские оккупанты беззастенчиво грабили Китай, проливая кровь его жителей. Не требуя репараций с Японии за ущерб, причиненный Китаю японскими милитаристами, китайские руководители и дипломаты считают, тем не менее, правомерным получение от Японии денежных грандов и прочих безвозмездных субсидий на развитие медицины и содействие научно-техническому прогрессу. Объясняет это китайская сторона тем, что таким путем Япония выполняет свой моральный долг и возмещает Китаю в какой-то мере материальный ущерб, нанесенный японцами в годы войны.

Только одно из граничащих с Японией государств, а именно наша; страна в течение семи с лишним десятилетий, прошедших со времени японской интервенции в Сибири и на российском Дальнем Востоке, воздерживалась и продолжает воздерживаться от предъявления Японии счета за тот колоссальный ущерб, который нанесли японские интервенты населению Советской России. Объясняется это прежде всего тем, что на протяжений 20-х и 30-х годов предгрозовая международная обстановка, сложившаяся на Дальнем Востоке, а также реальное соотношение сил между еще не окрепшим Советским Союзом и вооруженной до зубов милитаристской Японией, проводившей интенсивную подготовку к войне, не позволяли нашей стране рассчитывать на какой-либо успех в предъявлении японцам финансовых требований. В те годы усилия советского руководства были направлены лишь на то, как бы избежать опасного военного конфликта в отношениях с Японией, оккупировавшей Маньчжурию, а затем и Центральный Китай и наращивавшей численность своих вооруженных сил на советских дальневосточных границах.

Сегодня курьезом может показаться тот факт, что в ходе советско-японских переговоров о восстановлении нормальных отношений между двумя странами, проходивших на территории Китая в 1924–1925 годах, не советская, а японская сторона требовала компенсацию за некие мнимые долги, которые якобы остались непокрытыми царской Россией. Эти требования были основаны на заведомых передержках. Но затевать тогда денежный спор с японским правительством, ведшим переговоры с позиции силы, и предъявлять японской стороне встречные претензии было бы чревато для Москвы затягиванием и срывом переговоров. А это было бы лишь на пользу Японии, ибо японцев устраивало тогда полное отсутствие правовых норм в советско-японских отношениях. В частности, их устраивало бы и дальнейшее продолжение оккупации Северного Сахалина и тот полный беспредел, который творили в то время японские рыбопромышленники в территориальных водах Советского Союза. Сказалось, к тому же на позиции советской стороны и ее нежелание ворошить вопрос о взаимном возмещении долгов, поскольку в тот момент у нашей делегации, ведшей переговоры с японцами, не было достаточных документальных свидетельств, позволявших предъявить японцам требования о возврате Советскому Союзу золота и прочих ценностей, незаконно присвоенных японскими генералами и банкирами.