Морские зомби - Сергей Зверев

– Уж больно миниатюрная, – с сомнением качнул головой Расторгуев, обращаясь к подошедшему командиру.

– У нас все миниатюрное, – ответил Морской Волк, – начиная от самой лодки. Но, будьте уверены, наши специалисты знают свое дело. Орудие не подведет, – успокоил академика командир.

– Да я, собственно, не беспокоюсь, – пожал плечами светило науки. – Мы ведь не промышленную добычу ведем. – Из небольшого футляра он достал нечто, весьма напоминающее шприц.

– Усыпите? – поинтересовался Макаров.

– Умертвим, – блекло ответил академик, – все равно ему не выжить…

– А через сколько подействует яд? – спросил Морской Волк.

– Ну-у-у, – Расторгуев на секунду задумался, мысленно прикидывая время, – мы, собственно, первые в мире проводим такое убийство. Кровь у этих млекопитающих циркулирует довольно медленно, объем сердца велик… – Он снова задумался, глянул на кита, прикидывая его размеры, и вынес вердикт: – Если ближе к голове попадем, то до остановки сердца пройдет, я думаю, минута-полторы. Если дальше, то, соответственно, побольше. Но вся процедура должна занять не более четырех, максимум пяти минут.

– Добро, – откликнулся командир, придавил рукой микрофон поближе ко рту и спросил: – Николай, как готовность? Добро, – во второй раз откликнулся он, услышав в наушнике ответ. – Я тебя тоже хорошо слышу. Ну, что, Николай Иванович, – обратился Морской Волк к академику, – вы готовы?

Тот утвердительно кивнул.

– Коля, – снова негромко произнес командир в микрофон, – начинаем. Кит прямо у нас по курсу. Давай самый малый вперед.

Глава 14

– Николай Иванович, – заговорил с академиком Морской Волк, пока субмарина «Макаров» крадучись подбиралась к намеченной жертве.

– Да? – отозвался Расторгуев, тщательно проверяя прочность фала.

– А вы уверены, что такой иголочкой проткнете шкуру кита? – засомневался командир.

– Да нет, что вы, – ученый довольно нервно улыбнулся, и у Макарова возникли подозрения, уж не впервой ли вышел на китобойство академик? Или это нервный охотничий азарт? – Я же говорю, что такая «шприцевая» охота не имеет аналогов во всем мире. А киты вообще способны нырять на глубину до трехсот метров. Мне ли вам, подводнику, рассказывать, какое там давление? Ну и кожное покрытие, естественно, у этих млекопитающих соответствующей прочности, поэтому сыворотка укрепляется в самом обычном гарпуне. – Он полез в ствол пушки, и внутри ее что-то металлически щелкнуло. – Вот так. – Академик, наконец, закончил приготовления и встал возле своего орудия лова, пристально наблюдая за перемещениями кита. – Как только гарпун войдет в тело, введется сыворотка.

– И тогда позвольте еще один вопрос, Николай Иванович, – командир встал рядом, с любопытством глядя на приготовления академика, – зачем нужен фал? – Макаров беспокоился. Все ж таки его субмарина – не китобойное судно и не пригодно для борьбы с китами. А ну как разъяренная рыбина кинется на лодку? Или начнет тягать судно туда-сюда? Чего доброго, еще антенны снесет. – Вы же заверяли, – не унимался командир, – что максимум через пять минут зверь издохнет. При крейсерской скорости кита двадцать километров в час, на сколько он успеет за это время отплыть? Подойдем спокойненько и высадим вас прямехонько на тушу.

– Нет, Илья Георгиевич, – возразил академик, – у нас не так много времени. И из-за льдов – в частности, да и вскрытие такого гиганта не сиюминутное дело. А вдруг кит нырнет на те же триста метров? – Он задорно глянул на командира, задавая вопрос, словно студенту на лекции.

– Ну и что, – не растерялся тот, – длина фала более полукилометра. Будем травить потихонечку, пока кит не окочурится и не всплывет.

– Верно, – поддакнул Расторгуев. – Только если он, как вы изволили выразиться, окочурится на трехсотметровой глубине, всплывать будет очень долго. Это вам не динамитом рыбу глушить, – он усмехнулся.

– Терпеть не могу таких рыбаков, – зло произнес командир.

– Я тоже, – поддакнул Расторгуев и добавил: – А с помощью лебедки мы в пять минут подтащим тушу прямо к борту лодки и предоставим ее в распоряжение моей ассистентки.

– А вы давно знаете Крутолобову? – Морской Волк попытался выйти на новый виток беседы и побольше разузнать о своем потенциальном противнике из сторонних источников, но академик его не слушал. Он весь напрягся, впился руками в рукоятки орудия, негромко, словно боялся спугнуть кита, пробормотал:

– Пора, – и так же тихо добавил: – Кит Китович, дай нам усович, а меня ты прости, просто так сошлись пути.

– Что это за побасенка такая? – таким же рыбацким полушепотом спросил командир. – Чьи стихи?

– Не знаю, – ответил академик, – один мой знакомый друг-гарпунер все время так перед выстрелом говорил.

После умиротворенной тишины воздуха и моря грохот оглушил командира. Ошарашенный, он еще не успел ничего сообразить, как лодку дернуло так, что внутри субмарины попадало все, что могло только попадать. Академику повезло – он держался за приваренную к верхней палубе гарпунную пушку, а вот Морской Волк пушинкой полетел бы за борт, если бы не оградительные леера. Он пребольно ударился спиной, схватился за спасительную сталь руками и через секунду возмущенный стоял перед Расторгуевым.

– Извините, – довольно громко выкрикнул тот, очевидно, грохот ударил и по его барабанным перепонкам. – То ли непуганый кит, то ли слишком опытный, но рванул он еще от звука, прежде чем гарпун до него долетел, – пояснил академик рассерженному командиру.

– Попали хоть? – Морской Волк потер ушибленную спину.

Вместо ответа Расторгуев лишь кивнул на фал, разматывающийся, как показалось командиру, с бешеной скоростью.

– Что-то не похоже, что ваша добыча дает всего десять узлов, – с сомнением покачал головой Макаров.

– Так испугана рыбка, – удовлетворенной от удачного выстрела улыбкой откликнулся академик, – да и молодой еще экземпляр, полный сил. Ничего, не пройдет и минуты, как он сбавит прыть, – заверил Расторгуев и для пущей убедительности глянул на часы.

Но через минуту кит не сбавил обороты, а произошло то, чего так боялся Морской Волк. Фал бздынькнул и замер, размотав барабан до предела. Командир быстро прикинул, что, когда Расторгуев стрелял, до животного было метров тридцать. Значит, за минуту, даже гораздо меньше – секунд за тридцать! – кит проплыл без малого пятьсот метров! Около шестидесяти километров в час! Ничего себе, тихоход! Понятно теперь, каково нашим подводникам, когда такой сорокатонный таран врезается в их лодку!

Как только ход фала застопорился, субмарину снова сильно дернуло. Ни командир, ни академик, который все глядел на часы, отсчитывая минуты, не ожидали такого скорого рывка и, дружно обнявшись, шмякнулись о гарпунную пушку. Раздался хруст раздавленного бинокля.

– Черт! – ругнулся командир, когда снова прочно встал на ноги. – Бинокль кокнул, животина.

Меж тем субмарина снова дернулась и, получив от усилий кита небольшой крен на нос, – видимо, раненое животное ушло под воду, – стала сначала медленно, а потом все быстрее двигаться в сторону ледяного поля.

– Коля, Коля, – командир пригнул радиомикрофон поближе к губам, – давай-ка малый назад. Надеюсь, – он вопросительно глянул на академика – яд уже впрыснут? Я спрашиваю на тот случай, если гарпун вдруг выдернется. Коля? Николай! – снова позвал командир своего старшего помощника и нервно постучал пальцем по микрофону. – Ты меня слышишь?

Сколько ни прижимал Морской Волк наушник ближе к уху, никакого ответа не дождался. Наверное, когда летел к леерам, что-то от удара повредилось.

– Вот что, Николай Иванович, – обернулся Макаров к встревоженному академику, – уж не обессудьте за просьбу не по чину, но радио мое отказало, и я вас попрошу быстро спуститься в ходовую рубку и передать старшему помощнику мой приказ «малый назад». Иначе эта проклятая животина мигом затащит нас в ледяное поле. – Он с тревогой глянул на совсем уже близкий лед. – Стойте! Погодите-ка, – остановил он сорвавшегося с места академика.

Фал начал менять направление, медленно разворачиваясь по кругу. Морской Волк тревожно поглядывал то на приближающийся лед, то на лодку, все еще по инерции идущую прямо в окружение айсбергов, то на меняющий направление фал. Нельзя отдавать в такой ситуации команду на задний ход. Пока Расторгуев доберется до ходовой, кит может развернуть лодку, и тогда она задним ходом отправится прямехонько в ледяную ловушку.

Раненый кит, судя по всему, тоже не жаждал встречи со льдами и уходил южнее. Лодку вместе с фалом потихоньку развернуло почти на сто восемьдесят градусов, и теперь командир про себя молился, чтобы яд подействовал как можно медленнее и дал киту возможность отбуксировать субмарину подальше ото льдов, которые мелким крошевом уже стучались о борта «Макарова». Однако добыча не желала спасать охотников. Кит снова, уже очень слабо дернулся, фал начал провисать, медленно опускаясь на палубу.