Вадим Негатуров - Александр Бондаренко

Прервем ненадолго Сергея и приведем стихотворение в точности по этой теме, полностью подтверждающее всё вышесказанное:

Не виноват тунгус в шаманстве,А в тотемизме — папуас…О Светлой Правде ХристианстваК ним не донесся Божий Глас.

Они не знали Весть БлагуюПро Искупительную Кровь.Быть может, жизнь очереднуюИм Бог потом подарит вновь —

Земную жизнь… Чтоб в жизни новойМог человек постичь любойВсепобеждающее Слово,Что изрекает Бог Живой.

Бог не вменит в вину незнанье…Но тем, кто знает, — нету льгот!Ведь мы с тобою — Христиане,Мы — Богоизбранный народ.

С того, кто избран, — спрос особый,И нам в незнанье не уйти.Для нас с тобою после гробаЗемные кончатся пути.

Не счесть числа Благам Господним —Возможно, мы прошли в быломСквозь сотню жизней, но сегодняМы жизнь последнюю живем.

Индус, обманутый нирваной,В реинкарнациях увяз.А мы с тобою — Христиане,И мы живем — в последний раз…

Вот она, кстати, христианская мудрость, отразившаяся в, казалось бы, шутливом стихе. Это стихотворение, кстати, можно сравнить с известной песенкой Владимира Высоцкого, начинающейся со слов: «Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Иисуса…» — тексты эти созвучны; очевидно, что стихи эти Вадим написал под некоторым влиянием своего кумира. Вот только выводы двух различных поэтов… Кто помнит популярную песенку — тот и может сопоставить, сделать литературоведческое умозаключение, кто и как из двух авторов раскрыл эту тему. Хотя, конечно, акценты у двух произведений разные.

Впрочем, вернемся к рассказу Сергея Синятинского, коллеги и друга Вадима Негатурова:

— Он был открытым, дружелюбным. Выделялся умом, способностями, хорошим образованием. Тогда красный диплом давался только за заслуги в учебе… Мы часто вступали в споры — с молодым задором. Вадим Витальевич умело отстаивал свою точку зрения, но никому ее не навязывал и всегда мог перевести словесный конфликт в шутку. Хотя человек был очень азартный, огненный, но при этом толерантный — это подкупало. Он много занимался саморазвитием, стремился сделать карьеру, и действительно — ушел на повышение в уникальное по тем временам совместное советско-швейцарское предприятие «Кранлод». Мы ему завидовали белой завистью: туда забирали самых лучших специалистов.

Таким образом, служебные наши дороги разошлись, виделись мы с Вадимом всё реже… Но теплые наши отношения сохранились.

Из рассказа этого можно сделать оптимистический вывод, что жизнь, как говорится, налаживалась. И вообще, это было еще то время, когда всем как-то верилось в лучшее и что-то реально делалось…

Вот и в Одессе, в соответствии с постановлением Совета министров СССР от 18 сентября 1987 года, было создано это самое совместное предприятие «Кранлод» по производству стреловых самоходных кранов, первоначальный капитал которого составил по советским ценам астрономические два миллиона рублей. Швейцарцам доставалось сорок процентов дохода, производственному объединению «Завод им. Январского восстания», как теперь официально именовалось предприятие, — остальные шестьдесят.

В июле 1988 года успешно прошел приемочные испытания кран ЛТМ-1050, собранный из готовых элементов, доставленных из Эхингема, с завода «Liebherr-Werk Ehingen GmbH», который, как известно, является одним из ведущих в мире производителей самоходных кранов. Первенец совместного предприятия вызвал воистину небывалый интерес на проходившей в Москве Международной выставке «Стройдормаш-88». На состоявшейся во время выставки пресс-конференции руководство предприятия бодро сообщало, что в грядущих 1988–1990 годах намечено освоить выпуск кранов грузоподъемностью в 50 и 63 тонны, а в перспективных планах «Кранлода» — создание кранов грузоподъемностью 120 и 140 тонн. Программа выпуска кранов была расписана на пять лет, по годам — до 1992 года планировалось достичь ежегодного выпуска семисот шасси и трехсот поворотных платформ. И, действительно, уже с 1988 года на предприятии началось серийное изготовление кранов целиком из импортных компонентов, а на следующий год постепенно начали переходить на отечественные материалы. К тому же совместное предприятие активно расширяло свои деловые связи — и в Советском Союзе, и за границей.

Понятно, почему заводчане завидовали тем своим коллегам, которые были отобраны на «Кранлод» — тут тебе и интересная работа, и высокие заработки, и командировки, а также — заграничное обучение и повышение квалификации. К тому же люди изначально верили в лукавую перестройку, и думалось — да и официально изо всех сил пропагандировалось, — что «застой» сменится ускоренным оздоровлением всей общественной жизни, что государство уберет лишние и бесполезные тормоза и советский народ, во всей полноте реализуя свой творческий и научный потенциал, действительно сможет сделать родную страну одной из самых передовых и процветающих мировых держав.

На фоне всех этих ожиданий можно было подумать, что Вадиму наконец-то по-настоящему повезло…

Между тем у него тогда и в личном плане наметились перемены, как он надеялся — положительные.

— С Вадимом мы познакомились на заводе, — рассказывает Юлия, его вторая бывшая жена. — Я пришла туда работать, была у него подчиненной, если можно так сказать, потому что он был тогда уже заведующим научной лабораторией, ну и вскоре начался у нас «служебный роман»…

Негатуров привлек и заинтересовал Юлию своей неординарностью, собственной своей непохожестью на других людей.

— Он был очень глубокий человек, духовно глубокий и интересный прежде всего своим широким кругозором, — рассказывает Юлия. — Видно было, что это не пустышка, что человек имеет внутренний стержень. Я так поняла, что самым главным для него было познание себя и познание окружающего мира и он по-настоящему стремился во всем разобраться. Изучал какие-то восточные направления философии, какие-то ритуалы, читал Коран, различные индийские учения, мы с ним вместе ходили на курсы антропософии. С ним было очень интересно! И, кстати, где бы он ни находился, у него всегда в руках была книга. Читал он не просто так — а всегда с карандашом или маркером желтого цвета и подчеркивал самые интересные, нужные моменты. После его чтения книга оставалась испещренная вот этими желтыми пометками… Я ему говорила, что мне после него было очень легко читать. Всю литературу, даже ту, которая по-настоящему нужна, охватить невозможно, а после его прочтения я могла просто выхватывать глазами всё самое важное, какие-то очерченные им абзацы. Это касалось и каких-то религиозных учений, и каких-то философских трудов…