Девочка с Севера (СИ) - Анна Трефц

— У вас что-то случилось? — ровным голосом осведомился джентльмен.

Девушка вздрогнула, посмотрела на него и еще раз вздрогнула.

— Я могу вас проводить, — предложил потомок английских аристократов.

Реакция дамы показалась ему неадекватной. Она вдруг сорвалась с места и со скоростью спортивного автомобиля сиганула в направлении станции метро.

«Н-да… — разочарованно подумал сэр Александр. — Видимо, все-таки феминистка. Что ж… Один раз простительно ошибиться даже профессору…»

Глава 3

Удивительно, но сэр Александр впервые за свое недолгое пребывание в России чувствовал гнетущую тоску. И тоску не по родному дому, что в Дербишире, и не по друзьям, оставшимся в Лондоне, а по докучливому русскому болтуну. Прошло четыре дня с их последней встречи, так неудачно закончившейся в гримерке убитой певицы, а Серж Бобров никак не давал о себе знать. Разумеется, младший Доудсен не мог не понять чувств своего приятеля. Ведь тот знал убитую, а потому, скорее всего, страшно переживает ее кончину.

«Наверное, пьет», — решил потомок аристократического рода и горестно вздохнул.

Сколько бы раз он ни вспоминал о том, что случилось в гримерке, неизменно удивлялся поведению Сержа. Странно все-таки для человека устраивать обыск рядом с телом своей подруги. Как-то не вязалось это с представлением Александра о скорби, да и о порядочности. Конечно, он даже с большой натяжкой не решился бы назвать Боброва человеком, воспитанным в лучших традициях. Скорее наоборот. Гувернантка, по всему видно, попалась ему недалекая, да и диплом у нее, более чем вероятно, был поддельным. И все-таки не нужно иметь за плечами хорошего образования, чтобы соблюдать обыкновенные правила приличия, а потому не вести себя рядом с бездыханной женщиной как слон в посудной лавке. Смерть — это не обед на двенадцать персон в дворцовом зале. Смиренное отношение к смерти передается из поколения в поколение. Как правило, человеку никто не объясняет, как нужно вести себя в присутствии покойника. А вот для Сержа это почему-то осталось загадкой.

«Что же он искал в гримерке?» — этот вопрос мучил Александра уже четвертые сутки. А спросить было не у кого.

За неимением лучшего сэр Доудсен принялся добывать информацию из других источников. Благо случай подвернулся буквально на следующее же утро после убийства. Сидя в своей каморке директора, молодой аристократ имел удовольствие лицезреть воцарение секретарши на свое место. Он не успел удивиться, почему эта молодая особа явилась через час после прихода в офис своего шефа, когда все должно быть наоборот, как девица с порога громко заявила:

— Слыхали, Ирму Бонд укокошили!

— Да ну! — хором удивились два менеджера, идентифицировать которых Александр до сих пор был не в состоянии. Они походили друг на друга, как братья-близнецы.

— Включите телик, недотепы. Во всех новостях сегодня с утра об этом орут. И в газетах тоже.

— Что, передозировка? — деловито поинтересовался Виталий, продолжая давить на телефонные кнопки.

— Не, огнестрел, — пафосно изрекла секретарша.

— Именно это обстоятельство заставило вас опоздать? — любезно спросил сэр Александр, выходя из каморки в общую комнату.

Девушка оглядела его с искренним удивлением, а потом ответила:

— А что же еще? Нет, ну по пути я, разумеется, бабушку через дорогу переводила.

— Простите, а бабушка платит вам за работу?

— Хм… — Секретарша поджала губы и плюхнулась за свой стол.

Она принялась с излишним шумом перекладывать бумаги с места на место, при этом довольно внятно ворча, что только что ей пришлось столкнуться с чисто английской бесчувственностью, и вообще, дел в офисе на полчаса, так зачем отсиживать с девяти до семнадцати?!

— Ну хорошо, если вас так занимает это преступление, — сдался начальник, — расскажите все, что вам о нем известно. Иначе, как я полагаю, работы у вас сегодня не получится.

— Хм… — Секретарша еще раз оглядела его, теперь уже оценивающе, и наконец смилостивилась, рассказала:

— Ее кокнули прямо в гримерке. Даже на общую песню не дали выйти бедняжке. А ведь она специально прилетела из Америки на этот концерт. Там она записывала диск. И хотя мне ее жалко, как всякого человека, в которого стреляют без предупреждения, я думаю, на то были причины.

— Неужели? — Сэр Доудсен склонил голову набок, — И какие же, позвольте спросить?

— Да всякие, — отмахнулась девица. — Она якшалась с такими типами…

— Что она делала?

— Якшалась, ну, водила знакомства, чтобы прилично звучало. А проще говоря, любовники у нее были один другого круче. Все как минимум на пере у ФСБ.

— Извините, но мне этих речей не понять.

— Да с крутыми мужиками она таскалась, — щедро пояснила секретарша. — Все об этом постоянно говорили. То с одним ее видели, то с другим. И все такие мощные «быки»! Лично я думаю, и можете мне поверить, это не только мое мнение, она и на эстраду-то попала только потому, что дала парочке таких вот «быков».

— Что дала? — снова не понял молодой аристократ.

— Господи боже! — закатила глаза секретарша. — Себя дала. И зачем вас всех к нам из Англии присылают?!

— Варвара! — одернул ее Виталий. — Язык-то, чай, не помело!

— Ну, простите, вырвалось.

— Ничего страшного, — успокоил ее сэр Доудсен, изо всех сил пытаясь скрыть невольную усмешку.

— Знаете, ходили слухи, что она с этим, как его… Касальским. Он не «бык», конечно, но очень крупный бизнесмен. А вы же понимаете, все, кто ворочает большими деньгами, обязательно бандиты. Другого не дано. Говорили, что у нее какая-то большая любовь с этим Касальским была. А потом он ее, кажется, бросил. Или она его. Вот она и укатила в Америку. Горе развеять. А заодно и диск записать. Жить-то нужно на что-то. Хм.

— Интересно… И какова ваша версия убийства?

— Да хрен… простите, кто ж его знает. — Варвара немного смутилась. — Я думаю, что, если постоянно вращаться среди бандюков, конец один — контрольный выстрел в голову.

— Видимо, эта певица была отважной девушкой, — задумчиво произнес Александр, невольно вспомнив надменность в глазах убитой, с которой она равнодушно встретила свою смерть. Ни тени испуга. Скорее холодное презрение.

— Скажите, лучше глупой, — секретарша фыркнула. — Я понимаю, о покойниках плохого не говорят, но читали бы вы ее интервью. Бред идиотки, помешанной на собственной значимости. Кругом сплошное "я". «Моя жизнь в искусстве» Станиславского отдыхает. Послушать Ирму Бонд, так на свете не было более яркой звезды, чем она. И эти рассуждения выдавала дамочка, которая и года-то на эстраде еще не пробыла. Да кто она такая?!

— Я слышал, слава у нее была огромной, — тихо заметил молодой аристократ.

— А вы не знаете, что такое слава в наши дни? Сплошной треп и два клипа по телику.

Сэр