Пепел и крылья - Воджик Хельга

Маан многозначительно показала пальцем на потолок – выше над ними располагались учебные комнаты и спальни приюта для совсем маленьких подкидышей и найдёнышей, которым управляла аллати. Существовал приют на деньги неравнодушных тхару и помощь от управляющего совета Аббарра, и носил звучное и вполне подходящее имя – Башня Веры, хотя многие называли его Домом Надежды, что каждый раз раздражало Маан: «Надежда – это робкое и бессильное чувство, – говорила аллати, раздувая ноздри. – А вера способна менять мир!». И она меняла, каждый день делая его чуточку лучше.

– Так вот Зурри, не по годам башковитый малый, опять рассказывал байки об Ашри, – Гаруна подмигнула. – И в самый драматичный момент рассказа, если ему не платят конфетой, он Ашри убивает, причём самым жестоким способом.

– Какой гадкий ребёнок, – улыбнулась Эша. – И как? Много желающих платить?

– Не поверишь! Ты на редкость любима среди малышей. Этот маленький негодник сначала пробовал истории про призраков и орхов, безымянных наёмников и мороков, древних героев и монстров, но никто не платил. Затем он месяц мусолил старую легенду Аббарра про несчастных влюблённых из двух академий: раба-рубаку с арены и жрицу любви, пока она не приелась настолько, что вариантов убийств даже у Сказочника не осталось.

Маан сделала глоток.

– А затем он открыл золотую жилу, вернее, сахарную! Теперь ты, Ашри, его тягловый гвар…

– Эй, полегче в выражениях! – полушутя возмутилась элвинг.

Уна махнула рукой:

– Причём, одна ты шла хуже, но стоило добавить грифона, и малец сорвал куш!

– Хм, может, мне стоит претендовать на долю? За эксплуатацию моего доброго имени.

Маан скривилась так, словно кислую ягоду съела, красноречивее слов выражая всё, что думает о «добром» имени Ашри.

– Это всё лирика. Ты же пришла не за тем, чтобы пить моё вино и слушать про моих детей.

– Уна, вино и дети у тебя городские, но я пришла не только тебя повидать, – сказала элвинг, на что аллати недовольно хмыкнула. – Но и спросить кое о чём. Вот, смотри.

Эша достала из кармана мятый лист и протянула Маан.

– Не могу понять, на каком языке это. Может, что-то северное? Вот, посмотри, этот знак похож на рожки. Я видела почти такие же, когда была в деревне старейшин, а кроме тебя, мне спросить некого. Да и ехать через весь мир нет желания, вдруг записка и дырявого рога не стоит.

Уна нахмурилась.

– Это не Север, Эша. Вернее, не мой Север.

Эша смотрела на подругу. Что же такое её могло напугать или расстроить?

– Ты слышала об Острове Великанов?

– Очень смутно, – Эша напрягла память. – Давно, словно в прошлой жизни, мы проходили мимо него по дороге на Скалу Рок.

Элвинг закрыла глаза и вспомнила слова старого капитана:

– На юго-западе от Северных Земель лежит Остров Великанов. Там, говорят, живут чудовища. Но никто не причаливает к этому острову. А те, кто всё же рискнул – не вернулся. На той земле нет ни травинки – сплошные иглы скал, лёд и дымовая завеса. Говорят, кипящие гейзеры окутывают остров ядовитым зелёным туманом. И что-то про разрушенный мост, торчащий из зелёного дыма как костяная рука, хватающая заблудшие души.

Маан кивнула.

– Это оттуда. Вернее, тот, кто писал это, знал язык Бездны.

– Язык Зелёного Пламени? – задумчиво произнесла элвинг, внимательно посмотрев на аллати.

– Почти, – Уна отвела взгляд. – Язык мёртвых. На нём не говорят, только пишут. И пишут либо пророчества, либо проклятья. И я очень надеюсь, что держала в руках первое.

Подруги замолчали. Тишина затянулась, стала густой и зловещей.

– Вэлла Уна, – тоненький голосок ворвался в комнату, так что Эша вздрогнула от неожиданности и обернулась.

В дверях стояла маленькая девчушка: зелёные блюдца-глаза, светлые растрёпанные со сна волосы, маленькие пальчики, вцепившиеся в края стёганого цветастого одеяльца, в которое малышка куталась, словно в кокон. У ног ребёнка тёрлась нянька-кошка – большеухая, глазастая, с парой перепончатых крыльев, горбатой спиной, лысой шкурой и блестящим медальоном на тонком ошейнике. Местные называли таких «шаати».

– Да, милая, – Маан подозвала девочку и усадила на коленки. – Что случилось? Отчего ты не спишь?

Девочка покосилась на Ашри, внимательно вглядываясь в её глаза со зрачками-крестиками, а потом, потупив взгляд, тихо залепетала, обращаясь к Уне:

– Я очень волнуюсь о завта. Вдуг я не понавлюсь новому дому.

– Успокойся маленькая, как такая кроха может не понравиться? Ведь тебя сама Интару отметила, – Маан погладила ребёнка по голове.

От ласкового прикосновения малышка зажмурилась. Эша рассмотрела в копне непослушных волос небольшие ушки, и улыбнулась. Почти белый щенок аллати – хороший знак для каждого аббаррца. Уна была права: такой крохе каждая семья будет рада.

– Завтра Сиола уходит в новый дом, – пояснила Уна. – Для ребёнка это всегда важный и трепетный момент, – и шёпотом добавила: – Оставь записку, я посмотрю, что смогу разобрать.

Эша кивнула и вышла из кухни, слыша, как Уна успокаивает девочку:

– Не плачь, Сиола. Хочешь послушать волшебную музыку, которая унесёт тебя в мир покоя и радости?

Элвинг задержалась у лестницы. Она бы тоже не отказалась послушать волшебную музыку, но не хотела мешать девчушке последний раз побыть вместе с любимой воспитательницей.

Попятившись, Эша чуть не наступила на кошку-шаати. Та выгнулась, зашипела и, отскочив, уставилась на элвинг. Два зелёных фонаря как буравчики впивались в душу и вызывали неприятное чувство беспокойства. Словно этой животине известны все тайны мира. Или она просто хочет перегрызть тебе горло. Эше стало не по себе.

– Иди мышей лови, – буркнула элвинг и пошла наверх.

Сон не шёл. Свет звёзд проникал через раскрытые двери балкона и огромные окна на куполе башни. Холодный, таинственный, он крался по залу, запрыгивал на кровать и полз к элвинг, явно желая ухватить её за нос.

Уна отвела ей верхний этаж с просторной каменной террасой, на которую легко мог приземлиться кайрин. Это было единственное место на всю Башню Веры, пригодное для столь габаритного гостя, как Сварг.

Первый этаж занимали служебные помещения, на втором расположилась учебная зона, третий и четвёртый были отданы под спальни и душевые, пятый – под библиотеку и комнаты Маан, ещё три этажа были закрыты на реставрацию, а верхний, девятый, совмещал обсерваторию, чердак и комнату для особых гостей, любящих уединение, таких, как Ашри. Приют действительно был похож на башню: несмотря на такое количество этажей, он занимал крайне скромную площадь земли Аббарра, а значит, и платил не менее скромный налог. Таких «хитрых» зданий по всему городу было в избытке – и с неба Чёрный Цветок напоминал утыканную иглами швейную подушечку. Находился приют в секторе между лепестками жриц любви и ремесленников. По иронии судьбы первые чаще прочих подкидывали малышей, а вторые забирали, давая кров, хлеб и ремесло.

Уна была первой, с кем познакомилась Эша, попав в Аббарр. Она остановилась у неё по рекомендации Тулулгу – хранительницы дома сирот Виталона. Шло время, и, как Эша ни старалась держаться одна, но так или иначе нить её судьбы пересекалась с другими, а с кем-то и вовсе переплеталась. И вот теперь терпеливая и напористая Маан, мудрый и добрый торговец Стурион, следопыт и авантюрист Клыкарь стали ей новой семьёй. Не такой, как когда-то команда Леды или «Чёрного Дракона», но Эша всегда знала, что может на них положиться. И всегда приходила на выручку, если кто-то из них нуждался в помощи.

Эша рассматривала потолок, на котором появились новые трещинки. Видимо, дела идут не так хорошо, раз три этажа полностью закрыты. Раньше детей было намного больше, как и тех, кто за ними присматривал. Сейчас, похоже, Уна осталась одна.