Диета против пистолета - Наталья Александрова

– Точно – «Алекс»! – и Надежда с победоносным видом протянула подруге визитку, на которой золотыми буквами было вытиснено: «Рекламное агентство “Алекс”».

– И что это нам дает? – с кислой миной протянула Алла.

– Ну как – что? По крайней мере, какая-то связь. Мы теперь знаем, что Люськина рекламная фирма работала… то есть и сейчас работает на этого самого господина Самородного с его малыми народами.

Алка скривилась.

– Ну, и чем ты так недовольна? – обиделась Надежда. – Согласна, это не бог весть какой след, но все же лучше, чем ничего…

– Да я вовсе не потому… просто мне что-то поплохело. Кажется, они тут подают несвежую рыбу…

– А мне кажется, – не без злорадства ответила Надежда, – что ты просто слишком налегла на дармовые бутерброды!

– Когда тебе будет плохо, я это припомню! – сквозь зубы проговорила Алла и двинулась сквозь толпу в поисках туалета.

Надежда Николаевна огляделась, думая, чем бы заняться в ожидании подруги. В это время с ней поравнялись те две разряженные особы, с которыми она столкнулась в самом начале, – беловолосая жердь и низенькая толстушка. Тощая, склонившись к приятельнице, говорила:

– Какое платье у Каринки – это свихнуться можно! Говорят, она на той неделе специально летала за ним в Милан…

– Это что! – отвечала ей толстушка. – А ты помнишь те изумруды? Ну, те сережки, по полкило каждая, в которых она была у Илоны?

– Забудь! – захихикала долговязая. – С теми серьгами Каринке пришлось распрощаться! Бывший муж отобрал их при разводе!

– Да ты что? – Толстушка запрыгала от нетерпения. – Как это возможно? Чтобы Карина – и что-то отдала!

– Ой, это такая история – прямо детектив… ты просто не поверишь! Этот ее муж, он, оказывается…

Надежда вся превратилась в слух, но информированная особа пригнулась к уху своей приятельницы и перешла на шепот, к тому же они медленно дрейфовали к центру зала, постепенно удаляясь, так что больше не удалось разобрать ни слова. Оглядевшись, Надежда увидела, что ее снова прибило к стене с вышивками. Тут же стояла сама представительница малого народа, совершенно забытая организаторами и гостями презентации. Старушка растерянно оглядывалась по сторонам и теребила свой вышитый передник. Надежда приветливо улыбнулась ей и проговорила:

– Очень симпатичное полотенчико! А вы давно вышиваете?

– Ой, доченька, давно! – Степанида очень обрадовалась собеседнице. – Годов десять! Как внучка в школу пошла да как я на пенсию вышла, так и вышиваю! А что еще в деревне делать? Ну, корову покормлю, курочек покормлю и сижу, вышиваю… А научила меня женщина одна, мы с ней вместе в этой… в санатории отдыхали, мне в совхозе путевку дали. Хорошая женщина, в школе учительницей работает… Ой, вот она-то вышивает, не мне чета!

– А как ее зовут? – заинтересовалась Надежда. – Наверное, уж не помните?

– Отчего же не помню? – удивилась Степанида. – У меня память-то хорошая! И зубы, доченька, все свои! – В подтверждение своих слов она пощелкала крепкими, слегка выступающими вперед желтыми зубами.

– Ну, так и как же ее зовут? – спросила Надежда, не дождавшись ответа.

– Кого? – удивленно спросила Степанида, уставившись на собеседницу выцветшими голубыми глазками.

– Ну, ту женщину, учительницу, что вас вышивать приохотила?

– А, ее-то! Так Варвара, Варвара Ивановна ее зовут!

В это время к хранительнице древнего искусства народа ухти протолкались несколько журналистов.

– Скажите, – начал один из них, выставив перед собой диктофон, – каковы концептуальные корни вашего творчества?

Степанида растерянно захлопала белесыми ресницами, завертела головой и едва слышно проговорила:

– Ой, корова-то у меня недоена… Нюська обещалась выдоить, да уж знаю я, как она доит…

Тут же, рассекая толпу, как ледокол рассекает весенние подтаявшие льды, на помощь Степаниде примчался рекламный юноша с горящими энтузиазмом глазами. Развернув к себе нахального журналиста, он с ходу затараторил:

– Концепция древнего искусства народа ухти, последней хранительницей которого является Степанида Лопатина, заключается в том, что его актуальность…

Надежда Николаевна перехватила испуганный взгляд Степаниды и поспешно смешалась с толпой. Ей было, конечно, жаль старушку, но от слов «концепция» и «актуальность» у нее начиналась аллергическая реакция, и она уже чувствовала знакомое щекотание в носу.

Алла вымыла руки, оглядела себя в зеркале и осталась в общих чертах довольна. Глаза снова горели боевым задором, на щеках выступил здоровый румянец, так хорошо сочетавшийся с замечательным китайским платьем в иероглифах «сюнь». И что Надежда ее постоянно пилит? Разве важно, сколько женщина весит? Важно, как она себя оценивает и какими глазами смотрят на нее встречные мужчины. А они смотрят на Аллу очень заинтересованно. По крайней мере, иногда. По крайней мере, некоторые. А другими она и сама совершенно не интересуется. То есть на самом деле она никакими не интересуется, у нее есть собственный замечательный муж Петюнчик, но ведь женщине, чтобы чувствовать себя в тонусе, нужно иногда ловить заинтересованные мужские взгляды…

На этой мажорной ноте Алла распрямилась, закрыла кран и хотела вернуться в зал, но неожиданно замерла на месте. В коридоре, возле двери туалета, разговаривали двое – мужчина и женщина.

– Возьми себя в руки! – резким, неприятным голосом говорила женщина. – На тебя невозможно смотреть! Ты совершенно раскис!

– Тебе легко говорить, – отвечал мужской голос. – Все опасности достались на мою долю! Ты вообще в стороне!

– Но хомячок, – на этот раз женщина заговорила с мягкими, мурлыкающими интонациями, – не забывай, мы с тобой – компаньоны и должны делить все трудности, как потом поделим всю прибыль…

– Что-то я не замечаю, чтобы ты делила со мной трудности! Я так рискую… меня могли видеть…

– Но ты говорил мне, что там все прошло гладко! Говорил, что тебя никто не заметил! Или ты меня обманул?

– Как можно быть в чем-то уверенным? – мужчина понизил голос. – Но пойми, я просто больше не могу выносить это напряжение…

– Хомячок, возьми себя в руки! – с нажимом произнесла женщина. – Не забывай, что ты мужчина! – И она засмеялась тихим грудным смехом. – Самое трудное позади, осталось совсем немного, и мы с тобой улетим далеко-далеко… там будем только мы с тобой, мы с тобой и море…

Последние слова женщина проговорила низким волнующим голосом. Затем выдержала небольшую выразительную паузу и совсем другим тоном, жестким и властным, закончила:

– А теперь немедленно вернись в зал! Никто не должен обратить внимание на наше отсутствие! Кое-кому это может очень не понравиться! И ты знаешь, чего это может стоить!

Дверь туалета начала медленно открываться. Алла с удивительной для ее габаритов скростью юркнула в дальнюю кабинку и бесшумно закрыла за собой дверь. Затем она прильнула к щелке, чтобы разглядеть вошедшую женщину.

Смотреть было очень неудобно, и ей не сразу удалось найти подходящий ракурс для наблюдения. Наконец она разглядела женщину в длинном, очень открытом зеленом платье, с пышной гривой рыжих волос. Ту самую женщину, которую незадолго до того представляли как главу благотворительного фонда «Ухти-ой». Однако Алла готова была дать голову на отсечение, что разговаривал с ней в коридоре вовсе не господин Самородный. У криминального авторитета не могло быть такого растерянного, безвольного голоса. И со своим господином и повелителем Карина не разговаривала бы так властно и самоуверенно.

Остановившись перед зеркалом, госпожа Карина Лисицкая внимательным, придирчивым взглядом окинула свое отражение, слегка поправила волосы, открыла золотистый тюбик губной помады и легким движением прошлась по губам. Бросив на себя еще один взгляд, осталась удовлетворена и удалилась спокойной грациозной походкой уверенной в себе женщины.

Алла дернула дверцу кабины. Ей не терпелось вернуться в зал и поделиться с подругой тем, что ей только что удалось подслушать.

Однако дверца не открывалась.

Что за черт! Алла напряглась и сильнее потянула ручку на себя. Ручка перекосилась, но дверь не подалась.

Что делать? Положение было просто ужасным. Алла совершенно неожиданно попала в ловушку и даже не могла никого позвать на помощь. Она попробовала нажать на дверь, но результат по-прежнему был нулевым. Алла всхлипнула. Так глупо она не чувствовала себя ни разу в жизни. Солидная, представительная женщина, педагог с большим стажем, завуч, имеющая солидную репутацию и вес в Комитете по образованию, не может выйти из кабинки туалета…

За дверью снова раздались чьи-то шаги. Алла замерла. Может быть, это вернулась Карина, которая что-то заподозрила?

Шаги затихли, и хорошо знакомый голос негромко произнес:

– Алка, ты здесь?

– Надя! – радостно воскликнула Алла. – Ты пришла! Как я рада тебя слышать!