Эндана - Галина Ли

Сумерки выкрасили его в темные тона, зачернив оперение.

– Как у тебя получилось меня подстеречь? – не прекращая гладить Ветра, спросила Леа.

Вместо ответа Рикквед плотно набил трубку табаком, раскурил ее и лишь потом заговорил:

– Я знал, когда отпускают учениц на первые каникулы, и надеялся, что ты не станешь исключением из правил.

– Ну не сторожил же ты порог школы днями и ночами напролет? – хитро улыбнулась девочка, снова усаживаясь рядом с командиром «невидимых».

Дядя рассмеялся:

– Не в моих правилах выдавать личных шпионов! Ты лучше расскажи, откуда браслетик на руке.

Рикквед, в один момент став очень серьезным, подцепил пальцем постоянно слезающее на кисть, слишком широкое для детской руки украшение.

– Подарок знакомого гнома, – стараясь, чтобы голос звучал небрежно, ответила Леа и высвободила руку.

Но дядю деланое спокойствие племянницы не обмануло.

– Можно взглянуть?

Принцесса, нехотя сняв браслет, положила его на широкую ладонь надоедливого родственника.

– Ты не ответила, – напомнил Рикквед, рассматривая украшение.

– Я ответила. Это – подарок, – упрямо возразила девочка, досадливо сморщив нос.

– А кто даритель? – не отставал дядя.

– Я же сказала – гном. Мы подружились, и он подарил.

Леа чувствовала себя ужом на сковородке. Она очень, очень не хотела, чтобы кто-то из родных узнал о происшествии на базаре. Разозлятся и, чего доброго, поругаются с азанагами!

– Гномы просто так подобных подарков не делают, даже друзьям, – не отрывая взгляда от украшения, спокойно возразил мужчина и, к великому огорчению ее высочества, неожиданно сменил тему разговора. – В Орамбиме я слышал гуляющие по городу слухи о смелом мальчике и храбром гноме, которые вдвоем поймали банду разбойников с магом во главе. Мальчик, кажется, был энданцем. Ты не знаешь случайно, о ком речь?

Леа покосилась на дядю – вот же пристал! – и помешала остывающие угли, оттягивая момент признания.

– Малыш, ты же сейчас не попытаешься мне соврать? – выпустив в небо очередное кольцо дыма, полюбопытствовал мужчина.

Леа вздохнула – соврешь такому, наверняка уже всех свидетелей опросил и приметы сверил. Хотя…

– А сколько дней ты меня ждал? – самым невинным голосом поинтересовалась ее высочество.

У Риккведа едва получилось сдержать улыбку.

– Десять дней, – ответил он, не оставляя Леа шанса.

Она снова вдохнула: за такой срок пронырливый дядя мог узнать все с точностью до съеденного на завтрак пирога! Отпираться дальше было бесполезно.

– И папе расскажешь? – попробовала выяснить степень последствий принцесса.

– Ему – без сомненья, – подтвердил Рикквед. – Ты не забывай, милая, он не только твой папа, но еще и король. Правителю такие вещи надо знать обязательно.

– А маме? – помрачнела девочка, поняв, что происшествие в тайне не сохранить.

Рикквед усмехнулся:

– Леа, скажи честно, чего ты боишься?

Девочка совсем загрустила:

– А папа не рассердится на азанагов из-за меня?

– А почему они не выбрали другую девочку? – задал встречный вопрос упорный родственник.

– Они не могли, – вздохнула принцесса, – правда не могли. Так получилось, что в Орамбиме на тот момент с даром была только я.

– Что за дар? – Мужчина подбросил дров в костер, чтобы лучше осветить лицо племянницы.

– Дар богини Седы, он защищает от магии.

Девочка сидела на земле, обхватив руками колени, и не отрывала взгляда от костра. Красные блики огня озаряли ее лицо, делая его взрослее.

– Ты участвовала в обряде азанагов! – догадался Рикквед.

– Да, – подтвердила девочка. – Они дали мне выбор, я могла не ходить. – Голос принцессы стал тих и спокоен. – И с работорговцами я тоже сама решила, они только предложили… – Леа посмотрела на дядю серьезно и строго. – Рикки, я не могла поступить по-другому… Правда не могла! Я знала пропавших девочек – мы сидели с ними за одним столом. Кроме меня некому было. Азанаги ведь пробовали.

Рикквед молчал, глядя, как светится красным огоньком трубка в ночи. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не выругаться и не сказать все, что он думал о воспитателях принцессы.

Леа, подняв голову, заглянула дяде в глаза:

– Ты злишься? Не надо! Работорговцы плохие! И опасные! Этот маг… – Леа вздрогнула, вспоминая крики раненого, а затем решительно закончила: – Мне его не жалко! Я поступила правильно, согласившись помочь. Это были не люди! Их следовало остановить!

Рикквед вздохнул, ему на миг показалось, что девочка повзрослела лет на двадцать, слишком зрелыми были ее слова.

– Знаешь, Леа, давай ложиться спать. Завтра расскажешь все подробно, может, ты и права. Просто я тебя очень люблю, милая, вот и волнуюсь.

Леа, уткнувшись лицом в камзол дяди, счастливо, совсем как раньше, прошептала:

– Я тоже тебя очень, очень люблю! И папу, и маму, и Герэта с Эдвином. И вообще, всех-всех-всех! И я сильно соскучилась.

Рикквед взлохматил короткие волосы девочки:

– Пойдешь в мой отряд, когда закончишь с учебой?

Леа просияла:

– Значит, вы с папой отпустите меня в школу осенью?

– А если не отпустим – это поможет? – развеселился Рикквед.

– Нет! – для убедительности помотала головой принцесса. – Я дала слово вернуться, – заявила, расстилая походное одеяло.

Из-за деревьев вылезла огромная луна, залив светом всю поляну. Над головами бесшумно носились, гоняя ночных мотыльков, летучие мыши. Расседланные лошади тихо фыркали, грифон спал, по-кошачьи свернувшись калачиком и спрятав голову под крыло. Рикквед, с удобством вытянувшись на теплой земле, лежал и думал о том, как быстро взрослеют чужие дети. Леа, устроившись у него под боком, уже тихо сопела.

Брат короля посмотрел на улыбающуюся во сне девочку, и его посетила мысль, что, пожалуй, пора жениться и завести своих малышей, но он сразу прогнал ее как крамольную.

Путь домой у принцессы занял немного больше времени, чем она рассчитывала, и прошел гораздо веселее, чем надеялась: Рикквед смешил племянницу бесконечными рассказами о своих и не только своих забавных приключениях. А заодно поведал обо всем, что произошло во дворце со времени ее побега. Леа забросала дядю бесконечными вопросами.

Большей частью путники останавливались на ночлег в постоялых дворах – брат короля был твердо уверен, что маленьким девочкам надо спать в удобных кроватях. Принцесса с любимым дядей не спорила. Она и там могла найти, чем себя развлечь. Девочка наблюдала за поведением других постояльцев, строя разного рода предположения.

К удивлению Риккведа, выводы принцессы большей частью совпадали с его собственными: девочка оказалась на редкость наблюдательна. Кроме того, у нее обнаружилось удивительное чутье на ложь – послушав одного купца, сидящего по соседству, Леа нашептала дяде, что торговец не тот, за кого себя выдает. Рикквед принял дополнительные меры безопасности из соображений, что береженого и боги берегут, и наутро оказался единственным, кто не пострадал от рук проворного воришки. Остальные постояльцы, одурманенные сонным эликсиром, лишились кошельков и ценных вещичек.

Мастерами по изготовлению этого дурманящего раствора по праву считались жители небольшого горного государства Оснирии. Но если горцы применяли зелье в сезон стрижки огромных, злобных, но ценимых за густую длинную и шелковистую шерсть горных козлов джуров, то грабители нашли ему другое применение. Разлитый эликсир, испаряясь, быстро погружал людей в глубокий и беспробудный сон, к счастью – безвредный.

Покидая гудящий, как осиный рой, постоялый двор, командир «невидимых» посоветовал Леа всегда прислушиваться к предчувствиям.

В тот день, когда путники пересекли границы родного государства, Рикквед исподтишка наблюдал за девочкой, мгновенно ставшей серьезной. Леа подставила лицо солнцу, закрыла глаза и некоторое время ехала молча, глубоко вдыхая родной воздух. Наконец она посмотрела на дядю и, смущенно улыбаясь, сказала:

– Рикки, знаешь, мне кажется, у нас и солнце, и воздух, и вода – все другое. Намного лучше, чем в Орамбиме!

Потом принцесса гикнула мохноногой лошаденке, переведя ее в галоп, отпустила поводья, широко раскинула руки и громко завопила от избытка чувств.

Рикквед полюбовался на Леа, сидевшую в седле как влитая, пришпорил коня и скоро догнал племянницу. Всадники снова перевели лошадей на шаг, но теперь принцессе не терпелось: она то и дело пыталась пустить кобылку вскачь. За день пути до столицы Леа совсем потеряла покой – хотела отказаться и от завтрака, и от обеда, лишь бы поскорее попасть домой. Рикквед строго отчитал девочку, указав, что надо думать не только о себе, но и о животных: лошади после стольких дней пути нуждались в отдыхе.