Я ухожу, любимый - Марика Крамор

осколках лежит… наш перекошенный торт. Слов нет. Мы же так старались! Какой же убогой я себя сейчас чувствую!

— Ох! Оль, прости, пожалуйста. Я… я обязательно испеку новый… завтра же! Не расстраивайся, пожалуйста!

— Не стоит, потом переделаем вместе. Ты как себя чувствуешь, Зорь?

В ее голосе столько беспокойства и скрытого подозрения…

— Все хорошо. Мне полегчало.

Оля идет за мной по пятам. Заставляет прилечь, а меня снова начинает слегка мутить.

— Что с тобой? Ты не хочешь ничем важным со мной поделиться? — пристально глядит подруга. Испытующе меня разглядывает.

— Ты о чем? — непонимающе моргаю я. — У меня нет от тебя секретов.

— Зорь. А вы с Акрамом предохранялись?

Оставшаяся краска мигом сходит с моего лица.

Плохое предчувствие снедает душу. Мы… ну, мы… вообще-то…

— Ээээ… дааа… — неуверенно тяну я. Догадка выходит слишком яркой. Черт… черт!!!

— Всегда? — тихонько настаивает Леля.

— Почти, — сокрушенно бормочу я себе под нос, отводя поверженный взор в сторону и пропуская удар в солнечное сплетение.

Тот раз мне не забыть, пожалуй, никогда. Настоящее пламя. Как взрыв, вспышка, а ударной волной окатывает только сейчас…

— Зорь, когда я о беременности узнала, мне было так же плохо, — добивает меня Леля.

Да нет! Нет же! Ну не может этого быть!!!

— Прекрасно, — сухо выдавливаю я и откидываюсь на подушку. Прикусываю нижнюю губу, чтобы не застонать от отчаяния.

— У меня тесты еще остались, — безрадостно предлагает Оля, — может, одолжить?

Я прикрываю веки, а по щеке катится одинокая слезинка, оставляя после себя холодный влажный след.

Пожалуйста. Не надо… ну пожалуйста!

Глава 16

Тихий прерывистый стук в дверь отдается убойным грохотом в ушах.

Тяжелая ручка поворачивается с едва различимым скрипом, но я его отчетливо слышу: чувства обнажены, восприятие обострено.

— Зо-оорь… — накрывает меня взволнованный голос Лельки. — Впустишь?

— Входи, — роняю я безжизненно, а подруга спешит ко мне.

— Ну чего ты на полу сидишь, Зорь? Идем на дива…

Как только я поворачиваю голову и Оля видит мое зареванное лицо, она мгновенно все понимает. Непроизвольно ее руки тянутся к груди.

Оля смотрит на меня участливо, с сочувствием. Ладонь ее мягко накрывает мое плечо, а я вздрагиваю. Горько всхлипывая, обхватываю плечи ладонями, слегка наклоняюсь вперед, прикрывая веки.

Соленая влага неиссякаемо струится по щекам. Обжигая горьким теплом, скользит по шее. Изнутри меня бьет мелкая дрожь. Дыхание сбивчивое.

— Да? — уточняет Оля, желая услышать все от меня. Четко и ясно. Без лишних предположений.

— Да.

Три утренних теста показали одно и то же.

Две ярких полоски, которые уже успешно прочертили линию между моим прошлым и моим будущим, придав настоящему туманности и устрашающей неопределенности.

Голова раскалывается, душа в истерике. И нет возможности думать связно.

Оля встает на колени возле меня и крепко обнимает.

— Это же не конец света. Я понимаю, что все так не вовремя, да и не с тем мужчиной. Но нужно найти и плюсы. Отпуск. Можно позаботиться о себе. Отдохнуть.

— Какие-то сомнительные плюсы, — бормочу я прибито. — Оль. А к твоему врачу можно как-то попасть? Вдруг мне обратно лететь нельзя? — рассуждаю я вслух, хлюпая носом.

— Ну и пусть. Значит, поживешь у нас. Месяц. Два. Пока не разрешат. Это не проблема. А вот волноваться тебе нельзя. Или… или ты аборт сделаешь?

Я округляю глаза. Это слово неподъемной тоской ложится на сердце.

— Я даже и не думала об этом…

Растеряна. Абсолютно выбита из колеи.

— Акраму когда лучше сказать? — воинственно интересуется Лелька.

— Акраму? А ему-то зачем?

— Нужно сказать, Зорин.

— Зачем? Чтобы он меня добил? Денег на аборт швырнул?! Или смотреть, как он радостно переписывается с очередной своей…

— Зорь. Ну как зачем. Тебе может понадобиться помощь. Да, финансовая, как минимум. Да и… отец же он. Как-то ж взрослый мальчик уже. Понимать должен последствия. И отвечать за них.

— Есть ему за кого отвечать. И плевать он на меня хотел.

Вопреки моему мнению, тяжелую атмосферу в комнате разбавляет громкая мелодия мобильного и неприлично неуместное имя. Его имя. Я сохранила новый контакт. Чтобы и дальше пропускать звонки, которые уже почти сошли на нет.

— Давай же! — настаивает Оля.

— Не нужно меня уговаривать! — зыркаю я на подругу. — Я ничего ему сообщать не готова. Я сама еще ничего не понимаю! Мне нужно сориентироваться!

Звонок обрывается, минут через десять раздается другой. Уже с незнакомого номера.

— Ясно же, что это он. Ответь хотя бы для того, чтобы понять, зачем звонит.

— Оль!

— Не обязательно душевно общаться, но хотя бы услышишь, для чего он тебя атакует.

— Нет.

— Решайся! Скорее!

Сама проводит пальцем по стеклу, нагибаясь, бросает в трубку кривенькое «Алло» и стремительно обхватывает мою ладонь, заставляя прислонить к уху телефон.

— Зорина! Ты… ты только не бросай трубку!

От его голоса внутри все переворачивается. Расцветает какая-то глупая бесформенная надежда, но я стараюсь погасить ее мгновенно.

Не может быть вспышек! Не должно! Никаких глупых иллюзий!

— Извини, не могу разговаривать, — холодно обрубаю я и уже собираюсь, не задумываясь, отбить вызов, но…

— Постой, пожалуйста! Зорина! Маленькая моя. Скажи хотя бы, как ты? Все нормально?

— Теперь да. У меня все прекрасно.

— Если я приеду, ты сможешь мне выделить пять минут? Всего лишь пять!

— Я у подруги, — стараясь