Проклятые чувства - Марина Серова

Я зевнула. Вот что значит проснуться в такую рань, а не дрыхнуть до обеда. Даже вторая чашка кофе мне не особо помогла. Может, я стала к нему толерантной и мой организм уже никак не реагирует на кофеин. Но я знала, как себе помочь. Есть у меня одна хитрая таблетка, которую мне посоветовал мой знакомый тренер-биохакер Григорий. Что за таблетка? А не скажу. Это секрет…

* * *

Это был старый квартал Фрунзенского района, состоящий преимущественно из трехэтажных «сталинок» и панельных хрущевок. Но именно подобные старые жилые кварталы, со своими уютными двориками, узкими улочками, зелеными насаждениями, вызывали у меня симпатию и ностальгическое настроение. Веяло от этих мест некой обжитостью, степенностью и спокойствием. Даже порой, когда мне хочется просто выйти из дома и прогуляться, я намеренно направляюсь в такие места нашего города, не спеша прогуливаюсь по обжитым дворикам, лавирую между старых домиков, школ, гаражей, предаваясь философским размышлениям.

Сегодня в подобном квартале нашего города я оказалась не случайно. Не в моих правилах сидеть без дела во время расследования. Поэтому я не стала дожидаться отчета о проделанной работе от Михаила и решила сама наведаться по адресу, по которому до переселения в новый дом проживал Лазарев Николай со своей дочкой Валентиной. И проживал, надо отметить, в единственной панельной двухподъездной девятиэтажке, непонятно, как затесавшейся среди сталинско-хрущевского великолепия.

Не буду описывать, как я долго и нудно общалась с соседями, другими жильцами дома, бабушками на лавочке, хмельными мужиками в беседке и молодыми мамашами на детской площадке, которые вышли из дома, чтобы погреться в лучах майского солнца.

Примерно через полтора часа скучного и непродуктивного общения я наконец смогла узнать о наличии некоей пожилой женщины, проживающей в соседнем доме. Женщину звали Тамара Игоревна, и именно она, со слов ее бывшей подруги, сидевшей с другими бабами на лавочке под раскидистым вязом, имела вполне дружеские отношения с убитым Лазаревым.

— Не знаю, что она в нем нашла… — противным высоким голоском говорила морщинистая маленькая экс-подруга Тамары Игоревны. — Даже не могу понять, зачем она вообще с ним общалась. Решила на старость лет, что ей сделают предложение? — пожилая женщина ехидно ухмыльнулась. — Она и с нами после этого как-то перестала общаться, все с этим сморчком шашкалась, в гости его приглашала, пироги ему пекла. Тоже мне, старая амазонка, — сострила она, и ее подруги, видимо, в знак поддержки, противно хихикнули.

Через некоторое время я уже сидела в гостях у Тамары Игоревны и пила черный чай с пирожками. Это была милая, спокойная женщина средней комплекции, со строгой прической слегка тронутых сединой волос, стянутых в тугой пучок на затылке заколкой-сеточкой. Надо отметить, что пожилая женщина смотрелась очень свежо и ей от силы можно было дать максимум лет шестьдесят.

— Убили, значит… — проговорила женщина одними губами и села за круглый старомодный стол, стоящий посреди комнаты. Она обхватила голову руками, потерла виски и потом подняла на меня грустные глаза. — Он словно чувствовал, что смерть его преследует.

— Когда вы в последний раз виделись с Николаем Александровичем? — стала я расспрашивать женщину.

— Дайте вспомнить… Где-то полтора месяца назад. Помню, что уже апрель начался. Я все по привычке отрываю листок в бумажном календаре. И в тот раз отметила, что вот и апрель настал, лето не за горами, дети на дачу будут возить… А Коля пришел ко мне неожиданно, просто позвонил как-то днем в дверь, открываю — а там он стоит. Даже по телефону не позвонил, не предупредил. Стоит, а в руках подснежники. Для меня это был сюрприз, очень приятный сюрприз. Я уж думала, что он больше ко мне не заглянет, как переехал в новый дом в другом районе. Это же ехать до меня надо, на трамвае, наверное, минут сорок.

— Как давно вы знали Николая Лазарева? — решила утонить я.

Женщина вздохнула.

— Да вообще я его знаю лет десять. Часто видела на улице, в магазине пересекались. Со своими подружками-сплетницами, бывало, обсуждали, мол, смотри, идет бобылем, хмурый, голову опустит и даже не поздоровается. А общаться с ним стала примерно года три назад. Как-то случайно это вышло, шла я с рынка, груженная тремя пакетами, и столкнулась с ним около дома, практически лоб в лоб. Он в шутку так сказал: «Может, вам помочь?» А я ответила: «Да, помочь!» Он подхватил мои пакеты и донес до самой квартиры. Разговорились, я из вежливости пригласила его попить чай с пирогом, он согласился. Так и подружились. Он часто ко мне приходил в гости, мы разговаривали, играли в домино, смотрели передачи по телевизору. Несколько раз он мне приносил цветы, — женщина томно вздохнула и улыбнулась уголками губ. — Несмотря на свою закрытость и необщительность, Николай оказался весьма интересным человеком, начитанным, разносторонним, много мне чего интересного рассказывал… А потом они с дочкой решили продать свою старую трешку, плюс у них была еще однушка от его тещи, в общем… Дочь и отец решили, что им лучше жить порознь. К тому же его дочь Валентину не очень устраивал этот старый район, ей хотелось жить в новострое и ближе к центру. Так что чуть более года назад Николай съехал отсюда. Знаете… я первое время грустила, не хватало мне его. Хоть у нас с вами, милая моя, и разница в возрасте, но, думаю, вы меня понимаете. Ведь женщине в любом возрасте нужно мужское внимание. А теперь… Теперь я узнаю, что его убили.

— Тамара Игоревна, вы недавно сказали, что он словно чувствовал приближение смерти. Поясните, пожалуйста.

Женщина тихо, по-культурному, отпила глоток чая и так же бесшумно поставила чашку на стол. Я же отправила в рот последний кусочек вкусного пирожка и в два глотка допила свой чай.

— Почему я так сказала?.. Когда Николай приходил ко мне последний раз, он был странный и какой-то подавленный. Говорил про тени прошлого, про какие-то странные сны, жаловался на сердце. Сказал, что в новом доме ему не очень уютно. Словно… — женщина слегка замялась, потом продолжила: — Словно он видел какой-то призрак.

— Призрак? — удивилась я.

— Да, призрак, он так мне и сказал.

— В новом доме? — уточнила я.

— Да, именно в новом доме. Помню, еще сказал, что чувствует взгляд на себе, словно потусторонний… Я еще тогда подумала, что у него, простите, крыша поехала.

— Что-то более конкретное про этого призрака он говорил?

— Нет. Я еще тогда удивилась, мол, какой может быть призрак в новом свежем