Космический Апокалипсис - Аластер Рейнольдс

Делая свое дело, Хоури одновременно прислушивалась к мерным шагам где-то за стенами.

— Тараши! — позвала она. — Не трудись. Отсюда нет исхода.

Его ответ прозвучал удивительно громко и уверенно.

— Ты ошибаешься, Ана. Исход будет — недаром же мы здесь.

Вот хреновина! Он не должен был знать ее имени!

— Исход в смерть?

Казалось, он забавляется.

— Что-то в этом духе.

Такую браваду в предчувствии неизбежного конца она встречала не впервые. Ане она нравилась.

— Хочешь, чтобы я тебя нашла?

— Что ж, раз уж ты столько протопала, то почему бы и нет?

— Понятно. Хочешь за свои деньги получить полное удовольствие? Твой контракт имеет столько всяких ограничений, что, должно быть, обошелся тебе в хорошую денежку.

— Ограничений? — пульс, звучавший в ее голове, на мгновение прервался.

— Например, это оружие. И тот факт, что мы одни.

— Ах, — воскликнул Тараши, — вот это и в самом деле обошлось дорого. Но мне хотелось придать этому делу сугубо личный характер. Особенно когда оно подойдет к концу.

Хоури стало как-то не по себе. Еще никогда ей не приходилось так долго говорить со своими жертвами. Да и невозможно это было среди ревущей и жаждущей крови толпы. Взяв наперевес винтовку с отравленными зарядами, она медленно пошла по проходу.

— А зачем пункт о сокрытии сведений от публики? — спросила она, не желая прерывать контакт.

— Мое достоинство. Я хочу сыграть в эту игру, но не хочу терять достоинство в ее ходе.

— Ты где-то очень близко.

— Да, очень.

— А ты боишься?

— Естественно. Только жизни, а не смерти. Мне понадобились месяцы, чтобы достичь такого состояния, — его шаги смолкли. — Как тебе нравится это место, Ана?

— Думаю, его следовало бы содержать в лучшем порядке.

— Но выбрано оно хорошо, признайся?

Хоури свернула в другой проход. Ее цель стояла у одной из гробниц. Он выглядел спокойным — спокойнее статуй, которые наблюдали за их сближением. «Внутренний» дождь оставил темные пятна на его бордовой одежде, такой модной у обитателей Кроны. Прядь волос прилипла к влажному лбу. Выглядел он моложе, чем ее прошлые жертвы — то ли потому, что он действительно был моложе, то ли из-за богатства, которое давало доступ к самым дорогим приемам продления жизни. Она почему-то решила, что верно первое.

— Ты помнишь, зачем мы сюда пришли? — спросил он.

— Помню. Только не уверена, что мне это нравится.

— Не важно. Делай!

Один из лучей света, падавший из дыры в потолке, словно по волшебству упал на Тараши. Длилось это не больше секунды, но Хоури хватило времени, чтобы поднять винтовку, заряженную отравленными пулями.

Раздался выстрел.

— Отлично сработано, — сказал Тараши, и в его голосе не слышалось боли. Одной рукой он уперся в стену, чтобы не упасть, а другой дотянулся до «рыбки-меч», торчавшей у него из груди, и вырвал ее, как вырывают застрявший в одежде репейник. Острый дротик упал на пол, его конец поблескивал чем-то красным. Хоури подняла винтовку, но Тараши остановил ее, подняв окровавленную ладонь.

— Лишнего не надо, — сказал он. — Одного вполне достаточно.

Хоури казалось, что ее обязательно вырвет.

— Почему же ты не умер?

— Немного еще поживу. Если точнее, то несколько месяцев. Яд действует медленно. Так что времени для обдумывания вполне хватит.

— Для обдумывания чего?

Тараши провел по влажным волосам окровавленной рукой. Отер запачканные пылью и кровью ладони о брюки.

— Последую ли я за ней.

Пульсация в голове прекратилась. Ее внезапное исчезновение вызвало у Хоури сильное головокружение. Почти теряя сознание, она упала на пол. Контакт прервался, поняла она. Она снова победила. Впрочем, сам Тараши был еще жив.

— Это была моя мать, — сказал Тараши, указывая на ближайшее захоронение. Оно было из тех, за которыми хорошо присматривают. На алебастровом бюсте женщины не видно было даже пыли. Возможно, ее стер сам Тараши перед встречей с Хоури. Лицо не было повреждено, глаза из драгоценных камней сверкали. На аристократичных чертах ни выбоинки, ни плесени. — Надин Венг да Сильва Тараши.

— Что с ней случилось?

— Она, разумеется, умерла в процессе сканирования. Деструктивное напряжение было столь быстрым и сильным, что половина мозга еще функционировала, когда вторая была целиком оторвана.

— Мне жаль ее, хоть я и знаю, что она пошла на это добровольно.

— Не надо жалеть. Ей еще повезло. Тебе эта история известна, Ана?

— Я же нездешняя.

— Я что-то такое слышал… вроде ты была солдатом, а потом с тобой случилось что-то ужасное. Ладно, я тебе расскажу. Сканирование прошло успешно, ошибка оказалась в программе, которая должна была управлять хранением и использованием полученной информации. То есть позволять анимациям уровня альфа развиваться во времени, обогащать свою память, свои эмоции и так далее. Словом, пользоваться всем тем, что делает человека человеком. Программа работала хорошо до тех пор, пока не был сканирован последний из Восьмидесяти, что произошло ровно через год после сканирования самого первого. После этого в записях альфа стали развиваться странные патологии. Одни оказались безвозвратно погубленными, другие безнадежно зациклились.

— А ты сказал, ей повезло?

— Альфы некоторых из Восьмидесяти еще продолжали функционировать, — ответил Тараши. — Им удалось протянуть около полутора столетий. Даже Эпидемия их не коснулась — они успели уйти в защищенные компьютеры в теперешнем Ржавом Поясе, — он помолчал. — Но там они оказались без всякого контакта с реальным миром и были обречены развиваться в невероятно сложном виртуальном.

— И твоя мать?..

— Предложила мне присоединиться к ней. Теперь технология сканирования куда выше. Она больше не убивает.

— Тогда в чем же дело?

— Но ведь это уже буду не я, верно? Просто копия. И моей матери это будет известно. В то время как сейчас… — он потрогал пальцами крошечную ранку. — В то время как сейчас я умру в реальном мире, а та копия — все, что от меня останется. Времени на сканирование хватит — они успеют произвести его до того, как яд повредит нейронные структуры.

— А ты сам разве не мог сделать себе инъекцию?

— Это было бы быстро и отдавало бы клиникой. Ну, убил бы себя — и все тут. А когда я вовлек в это дело тебя, я оттянул решение и ввел в него момент неопределенности. Мог отказаться, сочтя жизнь более желанной, мог сопротивляться тебе, но могло случиться и так, что ты победишь.

— Русская рулетка обошлась бы тебе дешевле.

— Слишком быстро, слишком многое зависит от случая, да и настоящий стиль отсутствует, — он сделал шаг вперед, протянул руку, взял ладонь Хоури и пожал ее так, будто заключал с ней какую-то важную сделку. — Спасибо, Ана.

— Спасибо?

Не отвечая, он пошел туда, откуда доносился шум. Груда бюстов рассыпалась с грохотом, на лестнице загремели шаги. Кобальтовая лампа разбилась на множество осколков под обломками баррикады. Хоури показалось, что она слышит шорох аэрокаров. Когда же появились люди, это были совсем не те лица, которые она ожидала увидеть. По одежде они мало походили на богачей Кроны. На троих пожилых мужчинах красовались пончо и широкополые фетровые шляпы, а также толстые очки в черепаховых оправах. Над ними висели камеры-антигравы, выполнявшие все их приказания. За спинами мужчин виднелись два бронзовых паланкина. Один из них был маленький, вроде бы для ребенка. Человек в пышной курточке матадора держал в руке крошечную камеру. Две очень юные девушки держали зонтики с акварельными рисунками аистов и китайских иероглифов. Между ними стояла пожилая женщина с бесцветным лицом куклы-переростка — хрупким и почти безжизненным. Она, громко рыдая, рухнула на колени перед Тараши. Хоури никогда ее не видела, но почему-то решила, что это жена Тараши, и что крошечные «рыбки-меч» отсекли ее от него.

Женщина посмотрела на Хоури своими серыми как дым глазами. Ее голос был лишен гнева.

— Надеюсь, вы дорого заплатите за это.

— Я просто выполняла работу, — ответила Хоури, но эти слова дались ей с трудом. Люди помогли Тараши добраться до лестницы. Она смотрела, как они спускаются и исчезают из поля ее зрения. Вот жена Тараши бросает ей горький последний взгляд. Вот раздается эхо их шагов по лестнице и по мраморной террасе. Еще минута, она останется одна.

Но тут сзади раздался шорох. Хоури резко повернулась, автоматически поднимая винтовку с новым патроном в стволе.

Между двумя надгробиями стоял паланкин.

— Ящик! — она опустила винтовку. Все равно та сейчас не годилась, поскольку действие яда было жестко увязано с биохимией Тараши.

Но этот паланкин не принадлежал Ящику! На нем не было никаких рисунков, он был равномерно черен. Дверца паланкина отворилась — она никогда раньше не видела, чтобы такое происходило, — и оттуда вышел мужчина, безбоязненно шагнувший к ней. На нем была пышная курточка матадора, а вовсе не одежда герметиков, напуганных Эпидемией. В руке мужчина держал крошечную видеокамеру.