Держите огонь зажженным - Ирина Владимировна Дегтярева

кулек фиников, тут в кафе они особенно золотистые и сладкие. Сунул в карман сумасшедшего вместе с финиками немного денег.

Парадокс местной действительности заключался в том, что приветствовалось давать милостыню, но сумасшедших избегали. И второе перевешивало первое.

Петр шел в парикмахерскую, когда у него в кармане зазвонил сотовый.

– Поляк, есть информация.

– А поздороваться, Бахрам, дружище? – у Петра тревожно защемило в груди. – Как жив-здоров? Как Стамбул?

– Без изменений, – пошутил курд. – А вот к тебе едет Недред… Что молчишь?

– Пытаюсь догадаться, с какой целью… Ты сказал «ко мне»? Я не ослышался?

– Он вышел на меня, и я дал ему твой номер телефона, как и договаривались.

– И все же зачем? – понимая, что Бахрам не ответит по телефону, даже если знает, допытывался Петр.

– У него и спросишь! А Зара с тобой?

– Куда ей деваться? Жена как-никак… А что ты вообще думаешь об этом парне?

– О Недреде? – покашлял Бахрам в трубку. – Я его почти не знаю. Ты же понимаешь, я с такими дела не имею, если бы не Аббас…

– Ну а все-таки.

Петру надоела песня Бахрама о том, что он не имеет отношений с ИГИЛ. Какие-то точки соприкосновения у курдов с ними все же имеются. ИГИЛ и стоящие за ними люди заинтересованы, чтобы турецкие курды трепали турок, и в то же время ИГИЛ активно пользуется помощью Анкары, торгует с ней контрабандной нефтью и древностями. А турки плевали на европейское сообщество и Запад, с которым они в бумажных союзниках. Так же они поступали, торгуя с Ираком во время его изоляции, и затем в пику официальному Ираку, торговали с курдами из Северного Ирака.

– Ему скучно живется, – с улыбкой ответил курд, характеризуя Недреда – портового инженера-технолога из Стамбула, исполняющего в ИГИЛ роль координатора.

– А что-нибудь посущественнее?

– Думаю, тебе о многом скажет то, что он уволился из порта перед отъездом.

Попрощавшись с курдом, Петр заглянул в парикмахерскую – он дошел до нее, пока разговаривал по телефону. Басир стриг клиента, и Петр остался на улице, закурил, пытаясь собраться с мыслями. «Как это всегда случается, события пошли внавалку. С Басиром полный мрак, не знаешь, что теперь от него ждать и кто он вообще. Жил с ним бок о бок три года, делил все тяготы, и казался он верным и надежным, как скала. Теперь эта «скала» начала крошиться, того и гляди, прилетит камень на голову».

А Недред, похоже, сжигает мосты. Совсем недавно, общаясь с инженером в Стамбуле, Горюнов, по-видимому, ошибочно заключил, что Недред не решится действовать в рядах ИГИЛ открыто, побоится отправиться в Сирию, где идут боевые действия, а будет содействовать им на безопасном расстоянии. И то не ради идеи псевдохалифата. Он испытывает наслаждение от адреналина, который впрыскивается в кровь от одних только мыслей о его тайной деятельности в мощной террористической группировке. Принадлежность к ней будоражит воображение и тешит самолюбие. Он просто не видел, как они в ИГИЛ обращаются со своими же, вышедшими из доверия. Осторожные рассказы Петра о казнях, увиденных им лично, впечатлили Недреда, но, судя по всему, ненадолго, раз он едет в Ирак, бросив безбедную стабильную жизнь в Стамбуле.

«Неужели я ошибся? – Петр курил, чувствуя, что от дневного пика жары клонит в сон. Воздух словно варился под солнцем, становился зримым, с взвесью солнца и пыли. – Мне только показалось, что Недред колеблется? Производил впечатление здравого человека, влезшего во все это от скуки. В ИГИЛ много таких – состоятельных, имеющих хорошую работу, дом… Одним не хватает острых ощущений, а другим – идеи, одухотворенности. Внутренний вакуум безнравственности, собственной и окружающего мира, разрывает их и толкает на тропу военного джихада. Но, совершая побег от внутреннего вакуума, они делают шаг в безвоздушное пространство, которое разрывает их морально, а порой и физически. Не всех, конечно. Приживаются многие, даже большинство, но они, как правило, не из числа тех, образованных, скучающих. Это либо отчаявшиеся, у которых не осталось ни дома, ни семьи – им нечего терять, либо фанатики.

Однако категория образованных самая перспективная для вербовки в ряды ИГИЛ, но и самая опасная. Те, немногие, кто все же нашел в черном халифате для себя отдушину, могут быть чрезвычайно изобретательны и коварны».

– Не меня ждешь? – Галиб подошел близко незамеченным. На этот раз одет он был совершенно заурядно – в голубую рубашку с закатанными до локтя рукавами и светло-серые брюки. Неотличим от местных.

– Плюешь на конспирацию? – сварливо заметил Петр.

– Табличка с предупреждением не вывешена. Значит, все в порядке, – пожал плечами Галиб, имея в виду ту табличку на двери парикмахерской, где слово «открыто» написано с ошибкой – знак, что в цирюльне небезопасно для разведчика MIT. Табличку передал Петру в Москве советник по культуре и туризму из посольства Турции в России.

– А то, что я вне помещения, ты во внимание не берешь? Если хочешь подставить меня, поступай так и впредь. Меня возьмут на карандаш мои кураторы или, на худой конец, местные контрразведчики.

– Не преувеличивай, – поморщился Галиб, прикрывая ладонью, как козырьком, глаза от слепящего солнечного света, – он стоял лицом к солнцу, и его выдающийся нос отбрасывал тень на щеку, зрительно делая лицо асимметричным. – Ваших тут раз-два и обчелся, чтобы тратить время и силы на контроль за тобой. А местные… – Он сипло рассмеялся. По выражению его лица и этому смеху несложно было догадаться, что местные спецслужбы работают под внешним управлением. Теперь становилось понятным, почему такие, как Басир, не торопятся выходить из тени, продолжают бороться за свой Ирак из засады. Они знают лучше других, как обстоят дела в их бывших подразделениях и во власти.

– Надо поговорить, – Галиб оборвал смех и уставился на Горюнова. – Не здесь.

Петр, приложив ладони лодочками к оконному стеклу парикмахерской, посмотрел внутрь, чтобы убедиться – клиент ушел и зал пуст.

– Отправь своего напарника, – посоветовал Галиб, заходя в цирюльню следом.

– Без тебя знаю! Басир, пойди пообедай, пока обслужу клиента.

Басир высунулся из подсобной комнаты, скользнув взглядом по «клиенту», поздоровался и ушел, ничем не выдав всех тех подозрений, которые навысказывал Кабиру вчера, в том числе и по поводу этого турка.

– Хочу понять, Кабир, – Галиб уселся в кресло, и Петр накинул ему на плечи простыню. – Мы говорили об этом еще в Стамбуле. Рано или поздно тебе придется сдать нам ваших людей, кто работает по Ближнему Востоку – Сирия, Ирак и так далее.

– А я уже объяснил, – Петр взял ножницы и расческу в руки. – Ты что думаешь, мы