Правосудие во имя любви - Мэри Бакстер

— Я сейчас, — бросил Томас, выходя вслед за родителями.

Кейт не могла стряхнуть оцепенение. У нее в голове не укладывалось, что Томас поднял на нее руку. Она и раньше сносила от него обиды, которые ранили ее в самое сердце. Но теперь ей нельзя переживать: надо думать о малыше.

Сможет ли она простить Томаса? Наверно, сможет. Известие, которое она принесла, повергло его в шок, и это неудивительно. Завтра он остынет и поведет себя совсем иначе. Утро вечера мудренее.

— А ты… ты не собираешься на мне жениться?

Он рассмеялся:

— Жениться на тебе? Да ты что?

Кейт сжалась, как от пощечины, но его уже было не унять:

— Только полная идиотка могла так залететь! Сама, небось, еле дождалась, чтобы залезть ко мне в штаны!

Кейт задохнулась:

— Неправда!

— Ой, скажите на милость: невинная жертва! Слушай, что я говорю, — Томас постучал себя кулаком в грудь. — Есть только один выход: надо избавиться от ребенка.

Бледное лицо Кейт стало серым:

— Нет, прошу тебя. Я не хочу идти на аборт.

— Денег нет? Тебе нужны деньги? Как я раньше не сообразил! — Он вытащил из заднего кармана бумажник и протянул ей несколько банкнот. — Вот, держи.

Кейт отшатнулась:

— Нет, не могу… Не возьму… Прошу тебя, подумай как следует.

— Ты сама подумай как следует. Я уже все решил.

Она инстинктивно положила руку на живот, словно ограждая ребенка:

— Хорошо, я подумаю. Обещаю тебе.

— Ну, смотри у меня. А теперь поехали домой.

IX

Шли дни. Кейт мучила себя до изнеможения. Беременность отгородила ее от одноклассников, хотя она понимала, что пока еще никто не догадывается о ее положении. Энджи старалась вести себя как ни в чем не бывало, но это у нее не всегда получалось.

Однако было кое-что пострашнее неминуемого презрения ровесников. Она до сих пор ничего не сказала родителям и постоянно жила в смертельном страхе, что они узнают сами. Да еще Томас… В школе она старалась не попадаться ему на глаза. Он ждал ответа и со дня на день мог его потребовать.

Так оно и вышло. Однажды утром Кейт вышла из автобуса и увидела его. Рядом с ним был его дружок Уэйд. Судя по их злым, раскрасневшимся лицам, они о чем-то спорили.

Кейт собрала в кулак всю свою волю и пошла прямо, не сворачивая. Все равно Томас уже заметил ее.

Он бросил что-то напоследок Уэйду и направился к ней. Кейт невольно залюбовалась его ладной фигурой, обтянутой джинсами и ярко-красной рубашкой. Она напрасно ждала, что его точеное лицо озарится улыбкой: этого не произошло.

— Привет, — сказала она, пытаясь изобразить жизнерадостность.

— Ну, как, уладила свои дела? — Томас остановился в двух шагах от нее.

Кейт прижала к груди стопку тетрадей и посмотрела в его темно-карие глаза, надеясь заметить хоть искорку тепла.

— Нет… пока нет…

— Что ж ты тянешь? Пусть мать Энджи тебе все устроит, раз у нее есть знакомый доктор. — Томас потянулся за бумажником. — На нужную сумму можешь рассчитывать.

Кейт отвела глаза, чувствуя смертельный холод.

— Понимаешь, я… не могу.

Он приблизился и провел пальцем по ее щеке. От этого неожиданного жеста у нее брызнули слезы.

— Ну что ты, что ты, — заговорил он тихо, с интимной хрипотцой в голосе. — Все будет хорошо, вот увидишь. Как только ты сделаешь то, что надо, мы с тобой начнем все сначала. — Его палец скользнул по ее шее, потом опять вверх но щеке. — Нам вдвоем будет еще лучше, чем прежде. Ты ведь этого хочешь?

Кейт задрожала, почувствовав знакомое влажное тепло внизу. Ей была ненавистна собственная беспомощность, которая накатывала на нее в присутствии Томаса, и все же она его любила. Видит Бог, ей больше всего на свете хотелось, чтобы им вдвоём было лучше, чем прежде. Но пойти на аборт…

— Ты меня не разлюбил?

— Ну что ты, как можно, — протянул он и улыбнулся. — Ты девушка моей мечты.

— О, Томас. — Как ей хотелось ему верить. Без этой веры невозможно существовать, особенно теперь, когда у нее внутри зарождается новая жизнь.

Его палец коснулся ее нижней губы.

— Не откладывай. — Его глаза потемнели. — Я на тебя надеюсь. Зачем нам пеленки и соски, когда вся жизнь впереди?

Прикосновение Томаса, его голос, его взгляд завораживали Кейт.

— Ответь, ты сделаешь то, что надо?

Кейт глотала слезы:

— Если ты так хочешь… если так будет лучше…

— О, малышка, я уверен, что так будет лучше — для нас обоих. Клянусь, ты не пожалеешь. — Он наклонился и поцеловал ее в губы. — Скажешь мне, когда с этим будет покончено.

— Разве ты не поедешь со мной?

Томас опустил руку и выпрямился, как пружина:

— Нет, малышка, это ни к чему. Зачем мне там отсвечивать? Да что ты нервничаешь: аборт в наши дни — пара пустяков.

Аборт. Опять это жуткое слово. Оно сверлило Кейт, как бурав.

— Все равно страшно, — выговорила она, — лучше бы ты был рядом.

Он скривился:

— Нет, мне это не с руки. Управишься сама. Ты же не маленькая.

С этими словами он повернулся и пошел прочь. До Кейт не сразу дошло, что он насвистывает веселый мотивчик.

— Девочки, еда готова!

Голос Роберты донесся до комнаты, где Энджи показывала Кейт новый косметический набор. После разговора с Томасом Кейт не могла заставить себя отправиться домой; Энджи сжалилась над ней и пригласила к себе.

Роберта вернулась из клиники раньше обычного и приготовила им перекусить.

— Спасибо, мама, очень вкусно пахнет! — воскликнула Энджи, усаживаясь за стол.

Роберта обратилась к Кейт:

— Садись рядышком. Ты бледная, как полотно. Как самочувствие?

— Прекрасно, — улыбнулась Кейт одними губами. — Приступы, можно сказать, прекратились.

Энджи придвинула ей попкорн:

— Бери побольше. Я всегда говорю: помогает от всех болезней.

— Будем надеяться.

Роберта вздохнула, переводя взгляд с дочери на ее подругу.

— Энджи, ты ей сказала?

Кейт застыла, не донеся ложку до рта. Невеселый тон Роберты предвещал дурные вести.

— А что такое?

Энджи нехотя ответила:

— Мы переезжаем.

Кейт открыла рот от неожиданности:

— Переезжаете? Куда?

— В Нью-Браунфелс.

Кейт выронила ложку:

— Не может быть…

— Послушай, не сходи сума, — Энджи вскочила и обняла ее. — Ты сможешь у нас бывать хоть каждый день. До Нью-Браунфелса рукой подать: час езды на машине.

Роберта сжала похолодевшую руку Кейт:

— Наш дом для тебя всегда открыт. Ты мне как вторая дочь.

— Как же… как же так… — Кейт поняла, что судьба нанесла еще один удар.