Наследство Империи - Наталия Ипатова

Всякий раз, когда «Балерине» требовалась «скорая помощь», приходилось резво соображать, куда ремонтников пускать, а куда дешевле самому заползти с гидравлической отверткой. Посему «Балерину» он знал. Он пролил на ней много пота, а уж крови от сорванных императорских ногтей и ободранных коленей попало на ее палубы столько, что впору причислять грузовик к особам царственного происхождения.

А вот репульсорную турбину самому не поставить. Придется ждать служб и развлекаться, наблюдая, как они уродуются, выполняя на орбите работы, какие в нормальных условиях производятся только в закрытом доке.

Они его удивили. Харальд, решившись двинуть в бой тяжелую артиллерию собственного авторитета, поднял ремонтников за считанный час, и Кирилл только диву давался, наблюдая на мониторах, как они шныряют вокруг, запряженные в реактивные ранцы, в точности как стайка колибри. На орбите Нереиды не было, разумеется, ничего подобного титаническим верфям «Етунхейма», памятным Императору Зиглинды, но господин советник, видимо, наплел техникам про военные порядки и спецзаказы... У него это хорошо получалось, Кирилл по себе помнил. Он в свое время прослушал сходный курс на тему «Как эффективно править планетой».

В общем, сделали быстро, и сделали хорошо. Не даром, конечно, если вспомнить, что платежи он перевел авансом, при посадке, но Кирилл рад был уже одному тому, что денежки не ухнули в межзвездные пустоты Галакт-Банка. Он, конечно, мог аннулировать платеж, но делать подобные вещи следовало не с этой орбиты. Хорошо помнилось, как могут осложнить частнику жизнь обиженные бюрократические службы. Дальний неудобный док, пропажа запросов, отправленных по Сети, перепутанные заказы, и разрешения на взлет не допросишься. А взлетать без разрешения... м-да... на эти грабли мы наступали слишком недавно, и слишком больно об этом вспоминать.

Так что Кирилл и глазом не успел моргнуть, как инженер Клейст попросил принять работы, и, расписываясь в ведомости, бывший Император, а ныне вольный контрабандист, имел удовольствие наблюдать краем глаза, как тот затаивал дыхание и замирал по стойке «смирно» всякий раз, когда считал, что его никто не видит. Впору самому к себе проникнуться уважением.

Вот только эта штука — самоуважение — очень мешает, когда нужно срочно отчебучить что-нибудь этакое. Пролезть через узкую щель, наврать с честными глазами или дунуть во все дюзы... Словом, добиться успеха на грани возможного. Или за гранью. И это как раз то, почему он не Эстергази. Самоуважение — это по их части. А честные глаза и разогретые дюзы — по моей.

А вот это, кстати, не плюс. Двенадцать лет анархического существования не могли не притупить его стальной светскости, а одна лишь обаятельная искренность на нашей стадии знакомства отнюдь не заменит хорошего воспитания. Тем паче, что какая уж она там искренность! Самые что ни на есть пещерные чувства, разве в здравом уме их демонстрируют жертве?

Да и не время, по-хорошему-то говоря: Брюс... где-то там. И она, между прочим, не больше других знает, куда лететь, с чего начать, у кого спросить. Ей пригодится все, что завалялось в твоих извилинах, парень. Крупицы опыта, обрывки слухов. Ты должен быть полезен. Ты должен быть более полезен, чем от тебя ожидают. Это твой собственный крошечный шанс.

Вообще-то все равно делать нечего. Фрахта нет, убираться отсюда надо подобру-поздорову. Почему бы не с этой оказией? Лететь с ней — подумать только! Это же просто праздник какой-то. Еще и заправят на халяву.

Следует воспользоваться случаем и показать себя мужчиной, а не джокером в чужом рукаве. Портовые романы не в счет. Из художественной литературы Кирилл знал, что хорошим тоном со стороны капитана и владельца судна было бы уступить гостье свою каюту. К слову, других вариантов просто нет. Не в «сундук» же ее... Сам Кирилл прекрасно проведет время, кантуясь между ложементом рубки — там, кстати, и диванчик у переборки приткнулся — и кухонным отсеком с двумя табуретками. Потерпит. Мужчина, сидящий в пилотском кресле у пульта, несомненно, производит лучшее впечатление, чем тот, кто валяется с журнальчиком в удобной каюте, пока автопилот тянет транспорт к точке выхода. А отпечаток бессонницы только облагородит его малоинтересную физиономию.

Сообразив, что у него есть несколько часов «на подготовку впечатлений», Кирилл забросил стаканы в мойку, собрал по углам пивные банки и отправил их в плющилку, перестелил в каюте удобную полутораспальную койку и накрыл ее пледом, потому что так ему показалось хорошо. Заодно собрал разбросанные тут и там журналы, каковым не след попадаться на глаза леди. Портовые знакомства не в счет!

Тут-то и запищал зуммер связи. Запрашивали разрешения на стыковку, Кирилл рысью промчался к пульту, отстучал код и отправился к шлюзу исполнять протокольную церемонию. Дама и мужчина, одни на корабле, окруженные со всех сторон космическим пространством, — это требовало ритуала, строгого к отступлениям, как мост над пропастью толщиной в волос. Впрочем, Харальд наверняка явится проводить и напутствовать.

Датчики показали, что наружный люк открыт, пауза, пока уравнивалось давление в камере, показалась Кириллу нескончаемой. Но вот тронулась с места кремальера, бронированный люк отошел... Кирилл выругался про себя. Лампочка внутри шлюза другого времени не нашла, чтобы погаснуть. Лучше бы проверил ее, чем подушки поглаживать, донжуан хренов.

— Прошу меня извинить, — сказал он вместо «милости прошу, будьте как дома». — Мне следовало проверить.

— Ерунда, — отмахнулась Натали, переступая порог. — У нас более серьезные неприятности, Кирилл.

О! Так просто?

Ой непросто! Из темной пасти шлюзового люка лез кто-то еще. Не Харальд. Больше. Выбрался, выпрямился, опустил к ногам дорожную сумку. Там многозначительно звякнуло.

Все нацепленные хозяином перья превосходства мгновенно выцвели на фоне обоев.

Самец! Чужой!! На моей территории!!!

— Это Норм. У него та же беда, что у нас. Норм, по счастливой случайности, специализируется на антитерроре, и я подумала, что вместе мы сможем сделать больше.

По счастливой... ага. А я-то тут... Леди, блин. Стоило упустить из виду — и пожалуйста. Плечи. Бицепсы. Дамы, ну что ж вы так на архетипы ведетесь?

— А это вот Игрейна.

Журналы придется сунуть в плющилку. Потому как на собственном опыте знал, что чадо в этом возрасте одарено способностью не только находить спрятанное и недозволенное, а прямо-таки на оное натыкаться. Причем чем невиннее чадо на вид, тем сильнее эта способность проявлена. А это круглоглазое дитя аж в темноте светилось.

— Вы сможете нас разместить?

— Ну конечно! — самоуверенно приосанился Кирилл. — Вы с барышней могли бы устроиться в каюте. Позвольте... я возьму вещи.

Натали кивнула, будто ей каждый день императоры сумки таскали, и Кирилл заподозрил, что на самом деле ей наплевать. И почему-то это обстоятельство изрядно его ободрило. Совершенно ясно, что Натали света белого вокруг не видит, и не факт еще, что эта чурка с глазами окажется полезнее. Железки свои пусть сам таскает, права его тут птичьи.

Потягаемся!

Кстати, никто ведь не обидится, если «это» отправится в «сундук»?

По какой-то нелепой случайности мы встречаемся, когда ей смертельно некогда. Или Рубен стоит рядом. Или, напротив, детеныша унесло за всю Галактику. И куда, ты ожидаешь, будет устремлен ее внутренний взор?

Игрейна села на краешек постели, чинно сложив ручки на коленях. Носочки белые. Паинька. Ага. Это такая форма утонченного издевательства над взрослыми. Кирилл сам ее использовал, пока не соскучился, обнаружив, что взрослые не понимают. Норм не выказал никаких претензий насчет «сундука», и только грохот оттуда последовательно сообщал капитану: вот он локтем переборку залепил, а это вот — сумка не входит в багажный короб. Кирилл знал все звуки на своем корабле. Это, собственно, еще цветочки. Длина спальной полки там ровно сто восемьдесят сантиметров. Парню еще предстоит это выяснить.

Натали, машинально прикоснувшись к волосам и принюхавшись, дрогнувшим голосом спросила насчет душа. Куда и отправилась, небрежно рассовав вещи и прихватив полотенце. Остальные, ожидая ее, собрались в кухне. Игрейну задвинули в угол с кружкой молока и печеньем, чтобы не спотыкаться, Норм устроился на корточках, привалившись спиной к стене, ну а хозяину выпало суетиться между холодильником и автоматом с напитками. Оценивал гостей, и они его разглядывали: девочка исподтишка, молниеносно отводя взор, а спутник ее — спокойно, словно так и надо. Глаза у него были карие и какие-то очень непрозрачные, будто покрытые с той стороны амальгамой. Оттуда можно смотреть, а заглянуть снаружи — обломаешься.

Так и промолчали все время, пока Натали не вышла. Движущая сила и объединяющее начало. Командир. Ионный душ освежил ее кожу, а влажные черные волосы она убрала в косу, так что теперь можно было любоваться изгибом шеи. Свободный табурет ждал ее, словно трон.