Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Документальные книги » Критика » Ломоносов в истории русской литературы и русского языка - Константин Аксаков

Ломоносов в истории русской литературы и русского языка - Константин Аксаков

Читать онлайн Ломоносов в истории русской литературы и русского языка - Константин Аксаков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Перейти на страницу:

Итак видев, какое важное, самостоятельное значение имеет слово в поэзии, посмотрим, что сделал собственно Ломоносов как поэт для русского слова, что принесла собственно поэзия слову у нас, как ознаменовалось оно собственно в поэзии.

Ломоносов был поэт; это выходит, как мы сказали прежде, из существа самого момента. Но это постараемся мы показать при рассматривании самого его, самых его произведений, прежде всего, как мы сказали, в языке; ибо здесь язык самый должен был и мог выразить поэтическое само по себе начало. В языке должна была и могла явиться личность поэтическая. Далее возникает вопрос: в чем выразилась именно личность поэта Ломоносова, его особенность; потом нам должно предстать поэтическое лицо, элемент, талант самого поэта, и наконец, мы должны увидеть, как собственно выразился этот момент языка и поэт Ломоносов. Мы должны прочесть стихи его; здесь момент требует полной конкреции, здесь не примеры уже, а полное конкретное явление.

Ломоносов писал много и в прозе и в стихах. Цель его жизни, его деятельности была наука или, лучше, просвещение; стихи, поэзия не наполняли его жизни; он писал много намеренно; в его записках находим заметку: писать оду. Это многие ставят ему в упрек и, нейдя далее, отвергают его поэтическое достоинство. Но это совершенно ничего не значит. Что бы ни делал, как бы ни понимал вещь человек; но если у него есть поэтическая натура, его поэтическая натура пробьется наружу назло всему, несмотря на его понятия, на противоречия их с существом поэзии, на способ, как принимается он за дело; она нечаянно явится и среди прозы, и среди сухих изложений, и среди ложных взглядов и поразит беспристрастного читателя. Тогда как есть много людей, готовых всю жизнь остаться в области поэзии, вечно только стихи пишущих; много даже людей умных, глубоко, истинно понимающих, одаренных чувством изящного — но нет у них дарования, и то, что пишут они, как бы ни было согласно с теорией поэзии, с эстетикой, какое бы поэтическое ни было содержание, — обличает только отсутствие поэтического, творческого дарования. И так вышеприведенное обвинение кажется нам поверхностным и ничтожным, и мы оставляем его в стороне. Мы сказали, что Ломоносов писал много и в прозе и в стихах; но в прозе, хотя дело его, как мы говорили выше, вполне свободно и истинно, в прозе, однако, он, согласно с значением этого дела, писал с преимущественным оттенком общего; обороты его и весь язык имеет там характер односторонности, и к тому же прозой написаны у него рассуждения, и вообще сочинения прозаического содержания. В стихах видим мы другое. Впрочем, можем мы здесь указать на одно поэтическое место (поэтические места встречаются у него и в прозе) в его рассуждении: о пользе чтения книг церковнославянских {14}. Мы должны, разумеется, беспристрастно, объективно прочесть эти строки, отрываясь от современного характера нашего времени. Конечно, здесь есть отпечаток той эпохи, есть понятия, которые ошибочны, есть мысль о меценатстве, мысль совершенно ложная и оскорбительная. Но здесь есть порыв, есть поэтическое движение, и это место прекрасно; прекрасно, ибо как бы ни выразилось чувство, хотя бы в смешных даже формах, но человеческое сочувствие человека, свободное от затемняющей его односторонности понятия, от ограниченности горизонта, проложит к нему дорогу, найдет его всюду. Нам кажется, что такое воззрение истинно; оно должно всюду утвердить свои права, оно должно стряхнуть много пыли со старины и воззвать к сочувствию много поруганных явлений; оно должно отдать справедливость всему и всюду, что только носит на себе отпечаток искреннего движения, несмотря на объем, на образ или место, им занимаемое. Разность и времени и понятий да исчезнет как преграда между живым же чувством человеческим, выразившимся теперь, и между чувством, выразившимся прежде; это одно, эта одна струя, — и между всеми выражениями чувства да будет сочувствие, да проложит его себе человек ко всем временам, во всех народах. Это нисколько не во вред победоносному торжеству настоящего времени, его скипетродержанию мира {15}, и также живому сочувствию, теснейшему и ближайшему со своим народом, условием нашего бытия; от народа отправляясь, идем мы во все земли, и как себя, так и его обогащаем, принося новое содержание, новое богатство, возвышая свой дух и дух своего народа, нас определившего, и передаем нами приобретенное в общее достояние. Человек и народ нераздельны; человек не имеет никакого значения, никакой действительности без народа. Эти слова идут не к оправданию только нескольких строк, в которых хотим показать поэтическое одушевление человека, и доныне еще предмета односторонних похвал, которыми давно его величали, и, может быть, уже предмета порицаний, также односторонних, так что теперь, когда время односторонних похвал проходит и почувствовали их ложную сторону, — для многих вместе с этим исчезает и значение и достоинство Ломоносова; его порицатели принимают похвалы за самого человека; они правы в отношении одностороннего взгляда, которым и они условлены; но не правы в отношении к предмету; сверх того, они могут быть просто односторонни, как были их предшественники, и близоруки, как они. Нет, наши слова идут вообще к точке воззрения. Вот эти строки Ломоносова: "Счастливы греки и римляне перед всеми древними европейскими народами. Ибо хотя их владения разрушились, и языки из общенародного употребления вышли; однако из самых развалин сквозь дым, сквозь звуки з отдаленных веках, слышен громкий голос писателей, проповедающих дела своих героев, которых люблением и покровительством ободрены были превозносить их купно с отечеством. Последовавшие поздние потомки, великою древностию и расстоянием мест отделенные, внимают им с таким же движением сердца как бы их современные одноземцы. Кто о Гекторе и Ахиллесе читает у Гомера без рвения? Возможно ли без гнева слышать Цицеронов гром на Катилину? Возможно ли внимать Горациевой лире, не склонясь духом к Меценату, равно как бы он нынешним наукам был покровитель?" {Полн. собр. соч. М. В. Ломоносова. Спб., 1303, ч. 1, стр. 9-10 {16}.}.

Но Ломоносов, как мы сказали, является поэтическим в стихах потому уже* что стих есть собственно форма поэзии, и потому, что здесь язык его является свободнее, даже вполне свободен и прекрасен, так что он имеет тоже достоинство и для нашего времени и вообще для всех времен; ибо он достигает полного совершенства. Здесь можно бы сказать вообще о значении стиха, значении весьма важном; но мы ограничимся немногими словами.

Язык, становясь изящным, получает уже значение как язык; утверждает свои формы, изящно созданные; они не распадаются, не уносятся потоком жизни, они повторяются, ибо они сами изящны. Это есть первое основание стиха, как нам кажется; простая поэтическая речь, повторяясь, являет уже изящные формы; строй ее постоянен. В слове лежит музыкальный элемент, оно все создано из звука; он освобождается, когда свободно, свободно от случайности, само по себе является слово; он значит в нем, когда оно все значит. Но строй первой, изящной речи не установлен; он потом развивается более и более и наконец получает определенные формы; является определенный размер, являются вместе его видоизменения и разнообразие размера; является стих, речь оторванная от случайности, и становится по преимуществу выражением поэзии и вместилищем изящного явления языка. Итак, стих есть законная, свободная, разумная форма поэзии; в стихе собственно выражается она. Там является так сильно и прекрасно музыкальная, существенно ему принадлежащая сторона слова; в размере и в звуках самых слов выражается изящное. Из этого не следует, чтобы мы говорили, что только в стихах выражается поэзия, но преимущественно и соответственно в стихе проявляется поэтическая деятельность и преимущественно в стихе выразилась поэтическая деятельность Ломоносова, и вместе, разумеется, изящество языка.

Ломоносов писал во всех родах, в лирическом, эпическом и драматическом. Как мы уже сказали, не он ввел эти роды поэзии: они были уже обработаны на Западе и отчасти известны и занесены прежде, хотя не в полном развитом своем виде, оттуда к нам. Он взял их готовыми, как и все брали тогда вообще, вследствие Великого Прыжка {17}. Он взял готовым также стих тонический и вместе размер его. Ни в каком произведении его не находим мы одного целого; мы не можем указать на какое-нибудь одно произведение, как на полное, оконченное создание. Но во всех этих произведениях находим целое их связующее, одно изящное создание, в котором могущественно является поэтический гений, — это язык, это стих, дошедший до наших времен, и только у Пушкина вновь раздавшийся во всей своей силе, во всей внутренней поэтической красоте своей. Очень ошибутся те, которые подумают, что гладкость стиха принимаем мы за его достоинство или что великолепие языка понимаем мы здесь отдельно; нет, это не так; у Ломоносова именно полный содержания стих, стих, который никогда не может стать условным, стих, который может быть создан только поэтическим талантом, устремленным к самому языку, так сказать, — языку, который таким образом сам становится изящным. Мы нисколько не думаем, чтобы в том все заключалось; содержание поэтическое само по себе необходимо — и у Пушкина, имевшего и стих Ломоносова, было великое поэтическое содержание. Но в то же время мы должны видеть и здесь не отвлеченное достоинство стиха, как это и бывает часто, но полное, конкретное, изящное его образование, только поэтическою природою даруемое изящество языка, такого рода создание, которое и требовалось в то же время законно самою эпохою, самым моментом. Надо сказать также, что часто в стихе слова не имеют всего своего значения, что в рамы размера вставляются они не искажая только смысла и звучно наполняя пространство стиха; и немного таких стихов, в которых каждое слово требует внимания — и подает раздельно, явственно свой голос, недаром становясь в стих, не звуча только в нем, но в то же время не только извне по смыслу своему, но и как слово, прекрасно в нем являясь. Такой-то стих видим мы у Ломоносова, стих лишь поэтической природой созданный, — его величайшая, полная, истинная заслуга; но в то же время видим мы у него, при этой общей его заслуге, множество поэтических мест, являющих его поэтическую природу, присутствие которой необходимо уже для самого языка и которая должна же как-нибудь прорываться наружу.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Ломоносов в истории русской литературы и русского языка - Константин Аксаков торрент бесплатно.
Комментарии