На крыльях орла - Кен Фоллетт

Перо не знал, возьмется ли этот непроницаемый мужчина за освобождение двух сотрудников «ЭДС» из персидской тюрьмы. Был ли Саймонс благодарен за вечеринку в Сан-Франциско? Возможно. После этой вечеринки Перо профинансировал поездку Саймонса в Лаос на поиски пропавших без вести американских солдат, не возвратившихся вместе с военнопленными. Вернувшись из Лаоса, Саймонс заметил группе руководящих сотрудников «ЭДС»:

– Перо трудно отказать в чем-либо.

Въезжая в аэропорт Денвера, Перо задавался вопросом, все так же трудно по прошествии шести лет будет Саймонсу отказать ему?

Но такая возможность находилась далеко в конце длинного перечня. Перо предстояло вначале попробовать все другие варианты.

Он проследовал в терминал, купил билет на ближайший рейс в Даллас и нашел телефон. Перо позвонил в «ЭДС» и переговорил с Т. Дж. Маркесом, одним из его самых старых руководящих сотрудников, который был более известен как Т. Дж., нежели Том, поскольку в «ЭДС» работало множество Томов.

– Я хочу, чтобы ты нашел мой паспорт и получил для меня визу в Иран.

Т. Дж. ответил:

– Росс, я думаю, что это – прескверный замысел.

Если дать свободу Т. Дж., он был способен рассуждать до ночи.

– Я не собираюсь спорить с тобой, – оборвал его Перо. – Я уговорил Пола и Билла поехать туда и собираюсь вызволить их.

Он повесил трубку и отправился к выходу на рейс. С какой стороны ни глянь, Рождество оказалось паршивым.

Т. Дж. был несколько уязвлен. Как старый друг Перо, а также вице-президент «ЭДС», он не привык к тому, чтобы с ним разговаривали как с мальчиком на побегушках. Это была неизменная скверная черта Перо: когда тот разворачивал бурную деятельность, он наступал людям на ноги и даже не обращал внимания на то, что причинил им боль. Росс был замечательным человеком, но ни в коем случае не святым.

II

У Рути Чьяппароне Рождество также выдалось скверным.

Она проживала у своих родителей в доме, построенном восемьдесят пять лет назад, в юго-восточной части Чикаго. В эвакуационной спешке в Иране она забыла большую часть рождественских подарков, приготовленных для дочерей – одиннадцатилетней Карин и пятилетней Энн-Мэри, – но вскоре после прибытия в Чикаго отправилась за покупками со своим братом Биллом и приобрела другие. Ее семья приложила все усилия к тому, чтобы сделать рождественский праздник веселым. Приехали ее сестра и три брата, Карен и Энн-Мэри получили еще много игрушек, но все спрашивали о Поле.

Рути нуждалась в Поле. Слабая, зависимая женщина, пятью годами моложе своего мужа – ей исполнилось тридцать четыре года, – она любила его отчасти потому, что могла спрятаться за его широкие плечи и почувствовать себя в безопасности. За ней всегда присматривали. Будучи ребенком, даже когда ее мать отсутствовала дома, уйдя на работу, – обеспечивая прибавку к заработку отца Рути, водителя грузовика, – Рути находилась под присмотром двух старших братьев и сестры.

Когда она впервые повстречалась с Полом, тот не обратил на нее никакого внимания.

Она была секретаршей полковника; Пол трудился над обработкой данных для армии в том же самом здании. Рути обычно спускалась вниз в кафетерий за кофе для полковника, некоторые из ее подруг были знакомы с молодыми офицерами, она подсаживалась поговорить с ними, а Пол был там и не обращал на нее никакого внимания. Так что девушка некоторое время игнорировала его, а потом он внезапно пригласил ее на свидание. Молодые люди встречались полтора года, а затем поженились.

Рути не хотела ехать в Иран. В отличие от многих жен сотрудников «ЭДС», находивших перспективу переезда в новую страну восхитительной, она была чрезвычайно обеспокоена. Рути никогда не выезжала за пределы Соединенных Штатов – Гавайи были самой крайней точкой ее путешествия, – а Ближний Восток казался таинственным и пугающим местом. Пол повез ее в Иран на неделю в июне 1977 года в надежде, что ей там понравится, но ее сомнения не рассеялись. В конце концов она согласилась ехать, но только потому, что эта работа была так важна для мужа.

Однако, в конце концов, ей понравилось в Тегеране. Иранцы хорошо относились к ней, американская община там была сплоченной и компанейской, а безмятежное состояние души Рути обеспечивало ей возможность спокойно справляться с повседневными неудобствами, присущими жизни в первобытной стране, такими как отсутствие супермаркетов и сложности отремонтировать стиральную машину менее чем за шесть недель.

Отъезд получился странным. Аэропорт был набит до отказа, там скопилось невероятное количество народа. Рути узнала многих американцев, но большинство пассажиров принадлежало к числу спасавшихся бегством иранцев. Ей подумалось: «Я не хочу уезжать таким образом – почему вы выталкиваете нас? Что вы делаете?» Она покидала Тегеран вместе с женой Билла Гейлорда Эмили. Они летели через Копенгаген, где провели ночь в гостинице с незакрывающимися окнами: детей пришлось уложить спать в одежде. Когда женщины вернулись в Штаты, Росс Перо навестил ее и рассказал о проблеме с паспортом, но Рути на самом деле не поняла, что происходит.

Во время угнетающего рождественского дня – было так противоестественно праздновать Рождество с детьми без их папочки – из Тегерана позвонил Пол.

– У меня есть для тебя подарок, – известил он жену.

– Твой авиабилет? – с надеждой вырвалось у нее.

– Нет. Я купил тебе ковер.

– Очень мило.

Муж сообщил ей, что провел этот день с Пэтом и Мэри Скалли, что чья-то жена приготовила рождественский ужин, и он наблюдал, как чьи-то дети распаковывают свои подарки.

Через два дня она услышала, что у Пола и Билла на следующий день должна состояться встреча с человеком, задерживавшим их в Иране. После этой встречи им разрешат уехать.

Встреча была назначена на сегодня, 28 декабря. К середине дня Рути начала мучать мысль, почему пока что никто не позвонил ей из Далласа. Разница по времени между Тегераном и Чикаго составляла восемь с половиной часов, наверняка встреча уже завершилась. Теперь Пол уже должен паковать свой чемодан для возвращения домой.

Она позвонила в Даллас и поговорила с Джоном Найфилером, сотрудником «ЭДС», который уехал из Тегерана в июне.

– Как прошла встреча? – поинтересовалась она у него.

– Не так уж хорошо, Рути…

– Что ты хочешь сказать тем, что она прошла нехорошо?

– Их арестовали.

– Их арестовали? Ты меня разыгрываешь!

– Рути, с тобой хочет поговорить Билл Гейден.

Рути сжала трубку в руке. Пол арестован? Почему? За что? Кем?

Гейден, президент «ЭДС Уорлд» и начальник Пола, соединился с ней.

– Привет, Рути.

– Билл, в чем дело?

– Мы никак не возьмем в толк, – признался Гейден. – Эту встречу устроило посольство, и предполагалось, что она является чистой проформой, их не обвиняли ни в каком преступлении… Потом, около половины седьмого по тегеранскому времени, Пол позвонил Ллойду Бриггсу и сказал ему, что их отправляют в тюрьму.

– Пол в тюрьме?

– Рути, прошу тебя, не принимай это слишком близко к сердцу. Над этим работает куча наших юристов, мы привлекли к этому делу Госдеп, и Росс уже находится на обратном пути из Колорадо. Мы уверены, что уладим это через пару дней. В самом деле, это всего лишь вопрос нескольких дней.

– Хорошо, – пролепетала Рути. Она была ошеломлена. Это звучало нелепо. Как мог ее муж оказаться в тюрьме? Она попрощалась с Гейденом и повесила трубку.

Что же там происходило?

В последний раз, когда Эмили Гейлорд видела своего мужа, она запустила в него тарелкой.

Когда она сидела в доме своей сестры Дороти в Вашингтоне, разговаривая с Дороти и ее мужем Тимом о том, как они могут помочь вызволить Билла из тюрьмы, эта летящая тарелка не выходила у нее из головы.

Это произошло в их доме в Тегеране. Как-то вечером в декабре Билл пришел домой и сказал, что Эмили вместе с детьми должны на следующий день вылететь в Штаты.

У Билла и Эмили было четверо детей: пятнадцатилетняя Вики, двенадцатилетняя Джеки, девятилетняя Дженни и шестилетний Крис. Эмили согласилась, что их следует отправить на родину, но ей самой хотелось остаться. Возможно, она будет не в состоянии помочь чем-либо Биллу, но, по крайней мере, ему будет с кем перекинуться словечком.

Билл заявил, что об этом не может быть и речи. Она уезжает завтра. Рути Чьяппароне полетит тем же самым рейсом. Все прочие жены и дети сотрудников «ЭДС» будут эвакуированы через день-два.

Они сцепились. Эмили распалялась все больше и больше, пока, в конце концов, не будучи в состоянии выразить свое огорчение, схватила тарелку и запустила ею в мужа.

Женщина была уверена, что мужу вовек не забыть этого: за восемнадцать лет супружества она впервые так вышла из себя. Эмили пребывала в постоянном напряжении подобно натянутой струне, была в высшей степени деятельна, легко возбуждалась, но ее нельзя было назвать неистовой.