Любвеобильный джек-пот - Галина Романова

– Нет, – она опешила, и тут же выдохнула с облегчением и даже чуть слезу не пустила от радости. – Не ошиблись. Имеется.

Господи! Слава тебе, ничего не случилось с этим малолетним мерзавчиком. Он жив, возможно, здоров, и по-прежнему скитается где-нибудь в окрестностях их города. И теперь возможно...

– Там минувшей ночью случилось чрезвычайное происшествие, – продолжал мямлить Сергей Иванович Тишаков, симпатичный, в сущности, парень, но такой пакостник.

– Чрезвычайное?.. Происшествие?.. – эхом за ним повторила Лия, все еще за завесой своей искренней радости не слыша очевидной угрозы в его затянувшемся вступлении. – Что там?

– Вы, наверное, слышали о банде малолеток, Лия Андреевна? Они убивают пожилых людей, грабят их, пытают.

По-прежнему еще нигде не кольнуло. Единственное, сморщилась от того, в какой неправильной последовательности он все это перечисляет. Изначально должен был сказать, что пытают, потом грабят, а уж потом...

Господи, боже мой!!! Филипп Иванович!!! Он же... Он же там один оставался! И телефон его молчит!!! А он обещал, клялся даже, что отвечать будет.

– Что с ним?! – Она не поняла, выговорила ли это вслух, или лишь подумала.

Но, кажется, выговорила, потому как бестолковый Тишаков переспросил:

– С чем с ним? С домом? С домом вашим, кажется, все в порядке. Пытались взломать замок, но не успели, милиция спугнула и...

– Что с моим соседом?! Сергей! Вы же звоните не из-за того, что кто-то совал в замок моего дома отмычку?! Так ведь?! Что с Филиппом Ивановичем?! Он?.. – Лия запнулась.

Выговорить дальше она бы никогда не смогла. Само предположение было таким сокрушительным, таким ужасающим, но оно не становилось действительностью до тех пор, пока не было озвучено. Казалось, вот стоит ей произнести это вслух, как оно непременно свершится. Потому Лия и запнулась, потому и закрыла тут же рот ладонью, потому и не поняла сразу, что ей отвечает Тишаков.

– Я не поняла, – призналась она, немного уняв бьющееся с треском сердце. – Простите... Повторите еще раз, пожалуйста.

Кажется, Тишаков обиделся. Гундосил что-то минут пять о занятости, об ответственности и о том, что он вообще-то и не обязан, а звонит. И то, что все это лишь из человеческого участия, и еще из-за того, что в деле фигурируют лица, Лие Андреевне даже очень небезразличные.

– Так! Тишаков, заткнись, понял! – взвизгнула вдруг она истерично, тут же опомнилась и чуть понизила голос: – Помолчи и послушай. Нет, неверно... Я буду спрашивать, а ты будешь отвечать, идет?

Сергей Иванович, видимо, от ее наглости лишился дара речи. Или оскорбился до такой степени, что не в силах был возразить. Этим она и воспользовалась.

– Если я правильно оцениваю ситуацию, то ночью в деревне произошло очередное убийство, так?!

Видел бы кто ее лицо в тот момент, не лицо – маска. Одна рука прижимает к уху телефонную трубку. А вторая тянет на коленке колготки, наматывает на палец и тянет, тянет. Тонкий капрон не выдержал силы вонзившихся в него ногтей и шустро побежал стрельнувшими в разные стороны дорожками.

Она этого не видела. Тишаков не видел тоже. Он лишь слышал ледяной голос в трубке, призывающий его к ответу, и в сотый раз каялся в том, что взвалил на свои плечи эту дурацкую обязанность. И не обязанность даже. А как бы это удачнее выразиться... Он решил оказать ей услугу, во! Помнил, как она обиделась на него за прошлое его рвение, вот и подсуетился. Хотел сообщить, что с ее домом все в порядке, и еще кое о чем рассказать. И что получил взамен?!

– Произошло два убийства, – ответил Тишаков со вздохом. – Убита женщина... Пожилая женщина. Игумнова Марфа Елисеевна. Зверски убита.

– И??? – Она уже была почти уверена, что знает, кого Сергей Иванович назовет следующим, но все еще надеялась, все еще пыталась верить в чудо. – Кто еще??? Да не молчи ты, Сережа!!!

– И ее сосед. Филипп Иванович Сыготин. Кажется, так его фамилия. – Тишаков шумно вздохнул. – Это он ночью вызвал милицию. Мы чуть опоздали. Он потому и открыл преступникам, не опасаясь. Видимо, подумал, что это мы приехали. Эй, Лия Андреевна, что с вами?! Лия Андреевна!!! Вот, блин, беда-то! Вы плачете?!

Последних его слов Лия не слышала. Уронив трубку в кресло, даже позабыв отключить ее, она сползла на пол и, скорчившись, принялась орать.

Страшно орать, с привыванием, со стонами, с причитаниями. Не слышала, как в трубке зовет ее по имени и призывает к вниманию Тишаков. Не видела, как замер возле ее двери перепуганный насмерть Гольцов. Замер. Какое-то время стоял и слушал, почти прислонившись ухом к холодному металлу двери. А потом вздохнул и на цыпочках вернулся к себе, хотя собирался уходить, крепко сжимая в руках ручки большой спортивной сумки.

Лия ничего этого не видела и не слышала ничего. Опомнилась, когда в дверь принялись звонить без остановки и попутно барабанить в нее, чем попало.

«Если это Кариковы, убью! – решила она, поднимаясь с пола, и с совершенно озверевшим видом бросилась в прихожую. – Убью, что бы мне за это потом ни было!»

Убивать ей никого не пришлось. На пороге квартиры стоял совершенно потерянный Тишаков Сергей Иванович.

– Лия Андреевна! Простите меня, бога ради!!! – завопил он сразу, не дав ей опомниться. Тут же просочился в ее прихожую, захлопнул за собой дверь и продолжил: – Я же не знал, что этот мужчина... Это мне только что ребята сказали, что с вами работали раньше в сцепке... Что он вам вроде отца был... Ну, почему я снова так облажался, а?! Хотел, как лучше, а получилось, как всегда! Простите меня! Лия Андреевна!!!

– Сережа... Сережа... – всхлипывала она, стоя рядом с ним и обнимая его за шею.

Тишаков был очень высоким, и ей пришлось подняться на цыпочки, чтобы дотянуться до его долговязой шеи. Разве в другое время она стала бы с ним обниматься?! И уж точно не выскочила бы в коридор босая, а она в спешке растеряла по дороге свои стильные домашние туфли с яркими мохнатыми шарами. И уж, конечно же, не рыдала бы при постороннем человеке, которого к тому же чуть-чуть ненавидела когда-то в прошлом.

– Сережа, как же я теперь без него, а?! – Ее пальчики топталась возле тупых носов его осенних ботинок, а Лия все всхлипывала и приговаривала: – Он же все, что у меня осталось в этой жизни, Сережа!!! Зачем ты мне позвонил, а?! Вот зачем ты мне позвонил?!

– Ну, как же так, Лия Андреевна?!

Тишакову сделалось сейчас гораздо хуже, чем было минувшей ночью, когда они приехали на место преступления. Воротило, конечно же, от вида изуродованного мертвого тела, и крови было невозможно много. Не то чтобы он к виду этого привык за годы работы в милиции, но там была его работа. Там он знал, что и как надо делать. Здесь же...

Здесь он растерялся так, что начали подрагивать коленки от напряжения, а руки свело от невозможного желания погладить ее по растрепавшимся волосам.

А вместо этого он бубнил и бубнил, как заведенный:

– Ну что вы так убиваетесь, Лия Андреевна? Ну, не надо так... Ну, пожалуйста... Лия Андреевна, я прошу вас, успокойтесь!

Она все рыдала и рыдала, прижавшись щекой к его свитеру из колючей домашней шерсти. И не понимала почти уже ничего. Лишь когда он принес ее на руках на кухню, усадил на стул и, набрав в рот ледяной воды, с силой брызнул ей в лицо, она немного затихла.

– Зачем? Не нужно! – возмутилась она, вздрагивая всем телом. – Мне и так холодно! Дай мне халат из ванной, он там на крючке висит. Я замерзла. Колотит так, что зуб на зуб не попадает.

Ему пришлось принести ей халат и укутать ее, как младенца в пеленку. Потом пришлось греть воду и поить ее чаем пополам с какими-то каплями, на которые она указала ему вмиг ослабевшей рукой. А потом еще сидеть возле нее почти час и повторять, и повторять одно и то же. Как приехали, как вошли, как обнаружили тело.

– Как он умирал?! – Лия подняла на него исказившееся до неузнаваемости от чудовищной боли лицо. – Долго?! Его тоже... пытали?!

– Нет, – хоть в этом он смог ее утешить. – Нет, его убили ударом ножа прямо в сердце. Удар был профессиональным, точным, ваш сосед умер мгновенно.

Он по-прежнему почтительно ей выкал, тогда как она давно растеряла все дистанционные приличия. И на «ты» его, и босиком при нем, и обнимала, и даже позволила нести себя на руках. А потом еще кутать халатом и чаем с лекарством поить. И это все при том, что она его когда-то чуть-чуть ненавидела, потому что он...

– Слушай, Сережа, – она вдруг начала что-то припоминать, лекарство делало свое дело, стало чуть легче и ее мыслям, и сердцу, что зашлось от горя и страшной потери. – А ты когда позвонил, ведь не знал, что Филипп Иванович... Что он...

– Нет, не знал, – тут же поспешил Тишаков с ответом, заметив, как снова наливаются слезами ее глаза. – Не знал.

– А чего звонил тогда? Ведь не из-за дома моего беспокоился, так ведь? Там и брать нечего. Денег там нет, – тут она вспомнила о собственном заблокированном счете и добавила со вздохом: – Их и нигде нет сейчас. Ни там, ни здесь... Господи, на что же я его хоронить стану, а?! Что же мне делать???