Зодчие - А Волков

Две сильные партии образовались среди боярства: одну составляли князья Бельские, в другой был многочисленный род Шуйских, потомков суздальских князей.

При жизни Елены ни Бельские, ни Шуйские не могли пробиться к власти. Но правительница умерла в 1538 году, как утверждали - от яда, поднесенного недругами. Худенький, болезненный восьмилетний великий князь сделался игрушкой в руках бояр.

Первой жертвой приверженцев старины стал умный и дальновидный государственный деятель князь Иван Федорович Овчина-Телепнев: закованный в железо, он умер в темнице от голода51.

Князь Иван Федорович благоволил к молодому Ордынцеву, часто любовался его могучей фигурой; неоднократно разговаривал с Федором, обещал ему повышение. Гибель Телепнева повергла Федора в ужас. К счастью для молодого Ордынцева, он был слишком ничтожной пешкой в игре и по-прежнему в торжественные дни стоял с секирой в руках у подножия трона.

Пять лет52 продолжалась жестокая борьба за власть между боярскими партиями. После смерти Елены власть сумели захватить Шуйские; многочисленные члены этого обширного рода получили города "на кормление".

Кормление - пережиток удельной старины - заключалось в том, что князья и бояре, получавшие город или волость в управление, собирали с населения в свою пользу подати. Часто наместники и волостели53 требовали с жителей такой непосильный корм, что те разбегались; многие города и волости оставались пустыми.

Отовсюду стекались в Москву жалобы, но жаловаться было бесполезно, верховная власть поступала не лучше, чем ее представители на местах. Шуйские нагло грабили государственную казну, расхищали золото и драгоценности.

Борьба бояр велась жестоко, грубо, много жертв она уносила при каждом перевороте. Молодой Федор Ордынцев, любитель книжного учения, юноша тихого и скромного нрава, горько сожалел, что отец вверг его в "область адову" - так называл Федор великокняжеский дворец в разговорах с отцом, часто наезжавшим в Москву. Разговоры велись втайне.

Опасность доноса была велика: младший дворецкий Тихон Верховой вечно вертелся в хоромах и старался узнать все тайное; он не постеснялся бы продать своих господ Шуйским.

Старый Григорий Филиппович говорил сыну на его мольбы о позволении покинуть придворную службу:

- Немысленное дело затеваешь, Федя! Прошение твое об уходе будет сочтено за тяжкое оскорбление государева величества. Да тебя Шуйские и не выпустят на волю: слишком многое ты видел и знаешь, языка твоего опасаясь. А тебе я дам наставление: держись тише воды и ниже травы, никому не прекословь, волю вышестоящих исполняй со смирением и усердием. Благо будет, ежели сочтут тебя скудоумным: таких властелины любят. Великому князю оказывай преданность наедине, без лишних глаз. Государь имеет ум острый и проницательный, несмотря на младые годы: он твою скрытность поймет и врагам тебя не выдаст; но, придя в возраст, вспомнит тебя и превознесет...

- Боюсь я, тятенька, погибнуть в этой буре неистовой, которая столь многих сильных унесла, - жаловался Федор.

- Свирепый вихорь ломает дубы, но былинки пригибает к земле, наставительно отвечал отец. - Гнись долу и выжидай свое время...

И вот настал день, когда юный государь нанес сильнейший удар непокорному боярству.

29 декабря 1543 года по приказу Ивана глава рода Шуйских, боярин Андрей Михайлович, был убит.

Сидя в тихой келье, летописец записал в тот год:

"Начали бояре от государя страх иметь и послушание..."

Ивану шел в то время четырнадцатый год,

* * *

Молодой государь давно заприметил безответного Федора Ордынцева; не раз заставал он его с книгой в руках. Такое книголюбие пришлось по душе юному великому князю, страстному любителю чтения. Теперь, когда Иван получил возможность беспрекословно выражать свою волю, он возвел Федора Ордынцева в сан спальника.

- Довольно тебе, молодец, в рындах ходить, уж больно ты велик стал для этого дела, - ласково сказал великий князь покрасневшему Федору. - Усердие твое и послушание нам ведомы и, чаю я, в наших государевых спальниках больше пользы окажешь!

Федор Ордынцев кланялся и благодарил, а сам думал:

"Лучше бы уволили меня от окаянной службы!"

Но стену лбом не прошибешь. Слушая поздравления придворных, Федор делал довольное лицо. Зато утешила его чрезвычайная радость отца, которого Федор очень любил. В новом звании сына Григорий Филиппович видел ступень к желанному возвеличению рода Ордынцевых.

По старинному обычаю, рынды для великокняжеского двора набирались из неженатых юношей, которые, придя в возраст, заменялись другими. Федору Ордынцеву давно следовало выйти из рынд, но отец на это не соглашался: он боялся, что, покинув двор, Федор закроет себе путь к почестям. Государева милость разрубила этот узел, и теперь отец мог женить Федора. Без хозяйки дом - сирота, а старик вдовел лет десять.

Невеста, дочь стольника54 Наталья Масальская, уже была присмотрена; отцы давно ударили по рукам, не спрашивая согласия жениха и невесты. В высшем кругу общества женщины в старину сидели затворницами в теремах; этот обычай искоренил только Петр I.

До дня свадьбы Федор не видел невесту. Зато как он был обрадован, когда Наталья оказалась девушкой миловидной и доброго нрава.

Молодые зажили дружно. В конце 1544 года Григорий Филиппович порадовался появлению на свет внука Семена.

Лаская маленького Сеню, старик гордо думал:

"Не угаснет род Ордынцевых!.."

К власти пришел князь Михаил Васильевич Глинский, старший из братьев покойной великой княгини Елены; его деятельность направляла бабка великого князя - властная и честолюбивая Анна.

В стране ничего не переменилось от того, что одну правящую партию заменила другая. Глинские были корыстны и жадны не менее Шуйских. На кормление в городах и волостях сели другие наместники, а народ стонал по-прежнему.

Зато изменилось положение во дворце. С того дня, когда Иван впервые проявил власть государя, нельзя было обращаться с ним по-прежнему. Приближать любимцев юный государь стал по своей воле, а воля его была часто изменчива, и не без причины. Любимцы Ивана оказывались такими же своекорыстными, так же старались утопить соперников, которые могли бы отнять у них государеву милость.

На кого положиться? Кому довериться?.. Не было среди именитых бояр надежных людей.

В уме молодого государя зрела беспокоящая и гневная мысль:

"Надо вывести до корня бояр - этот род лукавый и непокорный!"

Глава III

СКОРБНЫЙ ПУТЬ

"Како могу я описать напасти и беды русских людей во времена те? Казанцы из земли нашей не выходили и проливали кровь, как воду. Хрестьян уводили в плен казанские срацины, старым и негодным выкалывали глаза, а иным отсекали руки и ноги, и, как бездушный камень, валялось тело на земле. Младенцев, им улыбавшихся и руки подававших, варвары и кровопийцы от матерей отрывали, за горло давили и о камни разбивали или на копья надевали..."55

* * *

Разбойники, полонившие Никиту Булата, нашли у него в котомке книгу; это спасло зодчему жизнь: "Русский мулла!56 Выкуп даст!"

Татарин Давлетша, завладевший Никитой по жребию, решил сберечь пленника. На привале осмотрел босые, сбитые ноги Булата.

- Вай-уляй! - огорчился Давлетша. - Не дойдешь... Эй, урус, бояр! начал он умильным голосом. - Твой богат? Акча57 много есть? Твой сколько тэнга58 на выкуп давал? Сто тэнга давал?

Никита ответил:

- Не рассчитывай на выкуп! Я бедняк, на меня тратиться некому. Был ученик, и того вы убили...

"Врет! - уважительно подумал татарин. - Крепкая голова, трудно получить выкуп. Надо стараться..."

Давлетша снял с ног чарыки из бычьей кожи, отдал Никите. Покрыл его войлочным халатом, накормил.

- Спи, мулла! Выкуп платил - домой ходил!

Утром Давлетша посадил Никиту на запасного коня. "Довезу живого - выкуп получу..."

Миновав русские заставы, ехали не сторожась. На вечерних привалах после ужина деренчи садились кружком на рваные кошмы вокруг сказочника. Старик взглядывал на небо, усеянное звездами, плотнее завертывался в халат.

- Началось дело в том году, когда волк служил атаманом, лиса - есаулом, гусь - трубачом, ворон - судьей, а воробей - сплетником. У бедного деренчи, такого, как и мы, родилась дочь Юлдуз. Ай, красавица из красавиц была! Четырнадцатидневная луна59, завидев ее красоту, от стыда за тучи пряталась. Когда Юлдуз воду пила, вода через ее горло видна была. Когда морковь ела, морковь через ее бок видна была...

- Ай, какая красавица! - восклицали пораженные слушатели.

Сказка тянулась долго. Влюбленные разлучались, соединялись и вновь разлучались; молодой богатырь побеждал дивов60 и становился ханом в неведомой стране, где пшеничные зерна родились величиной с кулак...

Время подходило к полуночи, когда татары укладывались на ночлег. Деренчи храпели, но пленникам было не до сна. Сбившись кучкой, они шептались о родине, плакали над своей бедой...