Господь хранит любящих - Йоханнес Зиммель

Здесь на меня накинулись возмущенные прохожие:

— Помедленнее, молодой человек!

— У вас что, не все дома?!

— Извините, пожалуйста! Да пропустите же меня! Там женщина, которую я обязательно должен догнать…

Они посторонились, но все-таки я задержался. Сибиллы больше не было видно. Я поспешил дальше к светофору у «Берлинер киндл»[17]. Где же она? Только что я ее видел.

Вот! Она переходила на зеленый свет перекресток к Банхоф-Цоо[18]. Я снова выбежал на дорогу. На этот раз на автомобильные гудки я не обращал никакого внимания. Когда я добежал до перекрестка, зажегся красный свет. Путь был отрезан. Но я не мог еще раз упустить Сибиллу из виду. Я бросился через шоссе, хотя машины как раз тронулись. Протез подвернулся, я споткнулся, снова вскочил на ноги. Сигнальные гудки превратились в концерт. Шины визжали на промерзлом асфальте. На меня устремлялись фары и бамперы. Я, как заяц, прыгал туда-сюда. Пронзительно заверещал свисток полицейского. Проскакивая мимо, я видел, как он вылетел из своей стеклянной будки. А впереди меня быстрой прямой походкой шагала Сибилла в черном каракуле. Я стремительно приближался к ней. Еще десять шагов. Пять. Один.

— Сибилла! — Я схватил ее за плечо и развернул к себе.

На меня смотрела совершенно незнакомая женщина.

— Что вы себе позволяете?!

— Извините, я думал, что это…

В этот момент подлетел и полицейский с перекрестка. Он тяжело дышал и был вне себя:

— Это вам так просто не сойдет!

Моя нога теперь причиняла мне такую боль, что я больше не мог стоять и сел прямо на асфальт.

— В чем дело? Вы пьяны?

— Нога, — застонал я.

Полицейский бросил взгляд на мою ногу. Штанина задралась, и был виден протез.

— Как можно бегать с таким-то! — сказал полицейский.

Это прозвучало уже мягче. Начали останавливаться люди. Я массировал ногу и пытался, извиняясь, объяснить ситуацию.

Незнакомка пожала плечами и удалилась. Полицейский потребовал мои документы и записал данные. Я сидел на грязном сыром асфальте, ждал, когда полицейский вернет мои документы, и повторял про себя: «Сибилла, Сибилла, Сибилла».

16

— Вы обознались, господин Голланд, бывает.

— Это была она, Роберт! Это была Сибилла!

Я сидел за стойкой в его баре. Мои пальцы, в которых был стакан, дрожали. В это время бар был еще пуст. Только две женщины сидели в нише со своими приятелями. Они пили шампанское. Время от времени они кокетливо хихикали.

— Это была не Сибилла. Вы же сами убедились, что это была совершенно незнакомая дама.

Я ответил упрямо:

— Я жил с Сибиллой, Роберт. Я знал ее больше года. Я всегда узнавал ее и на больших расстояниях. В темноте и с закрытыми глазами я всегда чувствовал, когда она подходила ко мне. Вам не знакома такая уверенность? У вас с женой было не так?

— Ну конечно… но…

— И я говорю вам, женщина, которую я видел, выходя из кондитерской, была Сибилла!

— Ну, хватит! — сердито воскликнул Роберт. — Не выводите меня из себя! Это не могла быть Сибилла, иначе вы не попали бы впросак с этой посторонней женщиной.

Он упрямо твердил:

— Сибилла умерла. У вас сдали нервы. Вы вообразили себе, что видите Сибиллу, потому что непрерывно думаете о ней, говорите о ней.

— Да? И как же тогда — если это была галлюцинация — вы объясните, что на Сибилле было пальто, о котором я не знаю? Видения создаются из знакомых деталей, разве нет?

— Пожалуйста, господин Голланд, умоляю вас!

Две женщины в закутке громко смеялись. Они выглядели прилично, но были вызывающе накрашены.

— Это шлюхи?

— Ну что вы еще придумали?! Это порядочные замужние дамы. Их мужья мелкие служащие. Они зарабатывают недостаточно. Ну, и женщины слегка промышляют на панели. У каждой из них есть квартира, и можно быть достаточно уверенным, что они не больны.

— А что в это время делают их мужья?

— Здесь неподалеку пивная. Мужья пьют там пиво. Когда шампанское кончится, женщины поведут клиентов домой. А через час зайдут за своими мужьями.

— И это в порядке вещей?

— Я знаю массу женщин, которые делают это. И это все исключительно порядочные милые особы.

Я рассказал Роберту, что узнал в кондитерской.

— У вас в Берлине столько знакомых, Роберт! И портье в отелях, и владельцы пансионов. Может быть, вам удастся выяснить, где проживают эти итальянцы. Кажется, они здесь вместе.

— Хм.

— Сибилла долго жила в Италии. Я чувствую, что эти парни имеют какое-то отношение к делу. Я чувствую это, Роберт!

Роберт задумался:

— Возможно, они приехали на какой-нибудь съезд. У нас сейчас непрерывно проходят всякие съезды.

Он пообещал сделать все, что в его силах. Я все еще неважно чувствовал себя и сказал, что пойду домой.

— Как только я что-то разузнаю, господин Голланд, я сразу вам позвоню.

На прощание он дал мне бутылку виски.

— Нет, так дело не пойдет!

— Все нормально, — сказал он и сунул бутылку мне в карман пальто. — От меня вы можете это принять, я друг Сибиллы. И я знаю, как вам сейчас погано.

Он вызвал мне такси, и я поехал домой в Груневальд. Я заварил себе еще чаю и с чашкой сел в комнате, возле полки с книгами. Критический труд об Анаксимандре Милетском все еще лежал там, где я его оставил в утро моего отлета, и, когда я взял его в руки, открылся на той же странице. Еще раз я прочел то отчеркнутое предложение: «Происхождение вещей — бесконечность. Откуда они возникают, туда и преходят с неизбежностью, там приносят друг другу покаяние и получают воздаяние за беззакония свои после конца мироздания».

Сибилла пометила это высказывание? Оно понравилось ей? Можно целый год любить женщину и ничего не знать о ней.

Зазвонил телефон.

Я вышел в холл. Когда я снял трубку, интеллигентный женский голос осведомился:

— Господин Голланд?

— Да.

— Это фрау Ханзен.

Я вспомнил о предостережении Роберта, но не подходить на звонки я все равно не мог — в конце концов, это мог быть и сам Роберт, который напал на какой-то след.

— Я сегодня уже пыталась несколько раз дозвониться до вас, — сказала она.

— Я только что вернулся.

— Сегодня днем вы были у госпожи Лангбайн?

— Откуда вам известно…

— Мне сказали. — Она говорила со мной строго, не допуская никаких извинений. — Не важно, кто мне это сказал. Вы видели у нее моего мужа?

— Да.

— Хорошо, — удовлетворенно заключила она и с подозрением добавила:

— Только его?

— Я не понимаю…

— Господина Лангбайна не было?

— Нет.

— Вера говорила о нем?

— Милостивая госпожа, я действительно не понимаю, что все это должно означать…

— Не берите в голову! Я была старой подругой Сибиллы, и вы окажете мне услугу, если ответите на мой вопрос. Для меня это очень важно!

— Я не понимаю, какое…

— Вы не знаете этого господина Лангбайна! — Ее голос стал истеричным. — Я имею все основания предполагать, что он при каждом удобном случае ходит к Вере. Тайно. Без ведома моего мужа.

Я вежливо осведомился:

— Вы имеете в виду, следует предполагать, что господин Лагбайн обманывает вашего супруга со своей женой?

— Я почти уверена! Что вы на это скажете? Разве это не чудовищно?!

— Действительно.

— Мой муж и Вера были, знаете ли, так счастливы. Я так радовалась этому. Иногда они меня приглашали. Мы играли в канасту[19] или чуть-чуть выпивали у камина. Мы были по-настоящему дружны. Наконец-то Вере удалось избавиться от своего мужа! И тут он появляется снова и хочет все разрушить. Ну, как вам это понравится?

— Милостивая госпожа, — сказал я, — ваши опасения безосновательны. У меня сложилось впечатление, что госпожа Лангбайн очень счастлива с вашим супругом.

— Вы меня успокоили, вы меня совершенно успокоили. Большое спасибо! Да, вот еще что я хотела сказать: мне, конечно, очень жаль, что с Сибиллой случилось такое. Мы были хорошими подругами!

Я положил трубку с ощущением, что совершил благое дело, и снова подумал, что хотел бы все-таки узнать, как выглядит этот всеми презираемый господин Лангбайн. Странные были у Сибиллы подруги. Или все дело в Берлине? Я решил, что в Берлине, и пошел спать.

В полчетвертого утра меня вырвал из сна настойчивый трезвон у ворот. Я проковылял к окну и попытался разглядеть, кто стоял у входа в парк. Но туман был слишком густым, и я ничего не увидел.

В холле было небольшое переговорное устройство. Я включил его и спросил: «Кто там?»

— Роберт Фридман. Откройте, господин Голланд. У меня для вас новости.

Я нажал на кнопку, и ворота открылись. Через минуту на пороге появился маленький толстый хозяин бара. Я уже надел пижаму и пригласил его в комнату.