Гробовое молчание - Герритсен Тесс

Папка с делом «Красного феникса» была не особенно пухлой. Для детективов из отдела убийств преступник, совершивший самоубийство, – настоящая удача; такие дела – как подарок в упаковке с бантиком. Злодей уже свершил правосудие, выпустив пулю в самого себя. Полицейский отчет Стейнса и Ингерсолла об этом массовом убийстве отвечал не на вопрос «кто?», а на вопрос «почему?» и был почти полностью основан на том, что доктор Цукер уже рассказал Джейн и Фросту об У Вэймине.

А потому Джейн переключила внимание на четверых погибших.

Жертвой номер один был Джоуи Гилмор двадцати пяти лет, родившийся и выросший в Южном Бостоне. В отчете содержалось достаточно много информации о Гилморе, потому что у него уже были судимости. Кража со взломом, незаконное проникновение на чужую территорию, нападение с нанесением побоев. Эта запись, а также его место работы – фирма «Оптовая мясная торговля Донохью» – тут же привлекли внимание Джейн. Бостонское УП было слишком хорошо знакомо с владельцем компании Кевином Донохью вследствие его тесных и длительных связей с местной организованной преступностью. За четыре десятилетия обычный уличный головорез Донохью сумел сделать «карьеру» и стать одним из трех самых влиятельных людей в местной ирландской мафии. Правоохранительные органы прекрасно знали, кто такой Донохью и чем он занимается, но доказать это в суде не могли. Пока не могли.

Джейн извлекла папку с фотографиями, сделанными на месте происшествия, и отыскала снимок тела Джоуи Гилмора – оно лежало на полу среди разбросанных коробок для еды навынос. Его свалили с ног единственным выстрелом в затылок. Конечно, доктор Цукер сколько угодно может называть этот случай амоком, но Джейн видела в нем чертовски ясные признаки бандитской разборки.

Жертвой номер два был тридцатисемилетний Джеймс Фан, служивший в ресторане «Красный феникс» администратором, официантом и кассиром. Он и его жена Айрис Фан эмигрировали с Тайваня за шестнадцать лет до происшествия: Джеймс попал в Штаты, поступив в аспирантуру на одну из кафедр азиатской литературы. Сообщалось, что с У Вэйминем они были хорошими друзьями – в «Красном фениксе» Джеймс и У проработали вместе пять лет. Никому не было известно о каких-либо конфликтах между ними. Джейн не смогла найти в отчете ни одного упоминания о дочери Фанов Лоре, пропавшей за два года до этого убийства. Вероятно, Стейнсу и Ингерсоллу не было известно о трагедии, постигшей семейство Фан несколько ранее.

Жертвы под номерами три и четыре были супругами – Артур и Дина Мэллори из Бруклайна, штат Массачусетс. Сорокавосьмилетний Артур был президентом и генеральным директором инвестиционной компании «Уэллесли груп». О занятиях сорокалетней Дины ничего не сообщалось – видимо, имея супруга с такой должностью, работать ей было необязательно. Для Артура и Дины этот брак был вторым по счету, неким смешением двух бывших семей. Первой женой Артура была Барбара Харт, и у них имелся сын, двадцатилетний Марк. У Дины и ее бывшего мужа Патрика Диона была семнадцатилетняя дочь. В полицейском отчете достаточно внимания уделялось теме, которую стал бы исследовать любой хороший детектив из отдела убийств, – теме конфликтов, возникших на почве разводов и новых браков убитых.

Если верить словам сына Артура Мэллори, Марка Мэллори, отношения между семьями Мэллори и Дион были чрезвычайно сердечными, даже несмотря на то, что Дина и Артур ушли от своих супругов за пять лет до этого. После развода и заключения нового брака Дина Мэллори и ее бывший муж Патрик поддерживали дружеские отношения, и обе семьи часто ужинали по праздникам.

До странности цивилизованное общение, подумала Джейн. Жена уходит от Патрика к другому мужчине, а потом они все вместе празднуют Рождество. Эти сведения казались слишком уж невероятными, но они поступили от сына Артура Мэллори, который наверняка знал, что к чему. Какая-то безупречно реконструированная семья – все рады, никто не ссорится. Джейн предполагала, что это возможно, но в своей собственной семье она даже представить не могла ничего подобного. Джейн попыталась вообразить воссоединение клана Риццоли с участием папы, мамы, папиной секс-бомбы и нового маминого возлюбленного Винса Корсака. Вот уж где точно случилось бы массовое убийство, и кто выжил бы в этой истории – предсказать сложно.

Однако семейства Мэллори и Дион как-то умудрялись с этим справляться. Вероятно, это делалось для Шарлотты, которой в момент развода родителей было всего лишь двенадцать лет. Как большинство детей разведенных родителей, она, вероятно, то и дело перемещалась из одного дома в другой – пусть и обеспеченный, но несчастный ребенок, постоянно шатающийся от мамы Дины к папе Патрику.

Перевернув последнюю страницу дела, Джейн обнаружила краткое дополнение к отчету:

Шарлотта Дион, дочь Дины Мэллори, была объявлена в розыск 24 апреля. Последний раз ее видели неподалеку от Фанел-холла во время школьной экскурсии. По словам детектива Хэнка Букхольца, свидетельства указывают на возможное похищение. Расследование продолжается.

Дополнение, датированное 28 апреля, было подписано детективом Ингерсоллом.

Две пропавшие девочки – Лора Фан и Шарлотта Дион. Обе были дочерьми людей, убитых в «Красном фениксе», однако в отчете все указывало лишь на то, что это печальное совпадение. Все соответствовало словам доктора Цукера. Порой нет ни принципа, ни плана, а есть просто слепая жестокость судьбы, которая не считается с тем, что кто-то и так слишком много страдал.

– Знаешь, Риццоли, вам с Фростом просто нужно было спросить у меня.

Джейн подняла голову и увидела Джонни Таня, остановившегося у ее стола.

– Спросить у тебя – о чем?

– О массовом убийстве в «Красном фениксе». Я только что видел Фроста. Он сказал мне, что вы разыскиваете все документы, касающиеся этого дела. Если бы вы обратились ко мне, я бы сразу же все рассказал об этом происшествии.

– Откуда ты о нем знаешь? Когда это случилось, тебе было сколько – лет восемь?

– Я прикреплен к Чайна-тауну, а значит, должен знать обо всем, что там происходит. Знаешь, китайцы до сих пор говорят о «Красном фениксе». Эта история напоминает незаживающую рану. Она никогда не заживет, поскольку к ней примешивается позор.

– Позор? Почему?

– Убийца был одним из наших. Говоря это, я подразумеваю всех китайцев. – Тань указал на папки, лежавшие на столе у Джейн. – Я просматривал это дело два месяца назад. Говорил с Лу Ингерсоллом. Читал отчеты судмедэкспертизы. – Он постучал себя по голове. – Вся информация здесь, не сомневайся.

– Я не знала, что ты знаком с этим делом.

– И тебе не пришло в голову спросить меня? А я-то думал, что стал членом команды.

Джейн не понравились обвиняющие нотки, прозвучавшие в голосе Таня.

– Да, ты член команды, – согласилась она. – Я постараюсь не забывать об этом. Но ты очень облегчишь дело для всех нас, если перестанешь вести себя так вызывающе.

– Просто мне хочется быть в первых рядах. Неприятно, когда в тебе видят какого-то придурка на подхвате, а это случается здесь слишком уж часто.

– Что ты имеешь в виду?

– Бостонское УП – большой и чудесный «плавильный котел», верно? – Тань рассмеялся. – Вранье!

Некоторое время Джейн рассматривала молодого человека, пытаясь расшифровать каменное выражение на его лице. И вдруг узнала в нем себя – в возрасте Таня она жаждала показать, на что способна, и возмущалась, когда ее игнорировали.

– Сядь, Тань, – велела она.

Вздохнув, он придвинул ближайший стул и сел.

– Ну?

– Ты думаешь, я не представляю себе, что значит быть в меньшинстве?

– Не знаю. А ты представляешь?

– Оглянись вокруг. Сколько женщин-детективов работает в отделе убийств? Одна-единственная, и ты с ней разговариваешь. Я знаю, каково это, когда ребята не подпускают тебя к делу; они считают: раз ты девушка, эта работа не для тебя. Тань, придется научиться справляться со всеми идиотами и со всем дерьмом, потому что и того и другого – пруд пруди.