Плотина - Роберт Бирн

– Быть может, я и делаю из себя дурачка, – заставил он себя выговорить. – Полагаю, смешно и думать, что молодая женщина вроде Элеоноры Джеймс может найти что-либо привлекательное в... ну, в калеке. Но даже если она и нашла, Стелла, это нам ничем не грозит. Мои чувства к ней не могут сравниться с моими чувствами к тебе.

Она махнула рукой и презрительно хмыкнула:

– У тебя ко мне вообще нет никаких чувств. Ни как к личности, ни как к жене. Я – твой светская секретарша. Я – это некто, перед кем за завтраком репетируешь свои речи. Я обслуживаю твои деловые обеды. Ты думаешь обо мне как об одной из своих служащих, вот и все. Только, Теодор, служащие ведь могут уволиться. Уволиться, получить выходное пособие и попытаться устроить себе жизнь, в которой будет меньше отчаяния. Вот именно это я и собираюсь сделать.

– Ты понапридумывала все это из ничего... Она горько засмеялась.

– Знаешь, чего я дожидаюсь с нетерпением? Возможности избавиться от необходимости выслушивать, как ты произносишь что-нибудь вроде «ты понапридумывала все это из ничего».

– Но в данном случае это правда! Элеонора Джеймс для меня по сравнению с тобой ничего не значит! Абсолютно ничего! Жалею, что позволил себе детское безрассудное увлечение. Жалею, что вел себя так бесчувственно и легкомысленно. Я изменюсь. Если хочешь, никогда больше с ней не увижусь. Но развод? Конечно же, мы не должны доводить до этого. После всего, через что прошли вместе.

Клампетт предупредил, что он бывает неосторожен, встречаясь с Элеонорой, и он стопроцентно прав. Несколько следующих месяцев придется быть очень осторожным. Рестораны и театры в Сан-Франциско исключаются. Можно ведь встречаться на дальних курортах. Есть Европа и Южная Америка. Он посмотрел на сидевшую напротив жену, выглядевшую неуязвимо хладнокровной. Да, вряд ли она расплачется...

– Даже если бы я и поверила, что ты станешь другим, это ничего не изменило бы. Элеонора только часть проблемы. Я хочу развода главным образом потому, что ты... потому что ты больше не желаешь меня как женщину.

– Это неправда!

– Это правда. Посмотри на меня. Разве я так уж непривлекательна? Мне пятьдесят четыре, но все мне говорят, и ты тоже, что выгляжу лет на десять моложе. Я все еще ловлю восхищенные взгляды мужчин.

– Ты очень привлекательная женщина, Стелла, – сказал он. И подумал: привлекательная настолько, что сможет получить судебный ордер, позволяющий затормозить общую собственность и таким образом разрушить финансовую гибкость корпорации. Чтобы определить стоимость фирмы с дюжиной совместных предприятий по всему миру, могут уйти годы. Целая команда адвокатов сможет сделать карьеру. – Я не уделял столько внимания, сколько ты заслуживаешь. Я слишком напряженно работал, пытаясь поднять фирму до того величия, которого, кажется, мы почти достигли. Наш успех, Стелла, быстрый рост – это что-то вроде доказательства правильности всего, во что я верю. Элеонора сбила меня с толку, заставила вести себя дурачком. Теперь-то я понял. Неужели заставил тебя почувствовать, будто не желаю тебя, как женщину? Пожалуйста... пожалуйста, прости меня. Иди сюда, сядь рядом со мной на кровать...

– Нет, Теодор. Больше не будешь вертеть мною, как хочешь. Это все. Что бы ты ни сказал, ничто не заставит меня забыть о боли, которую ты причинял мне эти четыре долгих года. Ни разу за четыре года не коснулся меня и даже не выказал ни малейшего знака нежности. Я не могу простить тебя. Я не могу забыть этого.

Рошек вздохнул.

– Нельзя ожидать от мужчины, что он будет тридцать с лишним лет поддерживать тог накал, что и во время медового месяца. Любовь может сохраниться, но неведение меняется.

– Да, меняется. А знаешь, почему ты утратил интерес ко мне? Только не отрицай, что утратил.

– Я не знаю, – сказал Рошек, качая головой с безнадежным жестом. – Я все это еще возмещу. Я...

– А я знаю почему. Потому что мне удалили матку. Да, вот в этом-то и причина.

– Смешно!

– В твоих глазах я стала несовершенной. Подпорченной. Есть шрам... ничему не мешающий. Но он есть, и ты, когда его увидел, отвернулся и ни разу больше по-настоящему не взглянул на меня. Отринул, словно неправильно спроектированное сооружение.

– Господи, избавь меня от этой любительской психологии. Я сегодня уже получил кое-что в этом роде.

– Ты начал иначе смотреть на других женщин. Не как на объекты, на которые можно произвести впечатление, влиять на них или развлекать их, но так, словно их оценивал. Как дорогие автомобили. О, как загорелись твои глаза, когда тебе улыбнулась Элеонора Джеймс! Я ведь видела, ты думаешь: там-то уж никаких шрамов, имеется все, кроме, быть может, мозгов и совести. Ты, вероятно, помыслил о ней так, как думаешь о восхищающих тебя инженерных проектах. Я слышала от тебя сотни раз: «Прекрасная комбинация формы и функциональности». Ты сказал так и о новой фабрике по переработке вод в Сакраменто. «Элегантные линии» – сказал ты. Экономический дизайн. Прекрасная комбинация формы и функциональности. Ты говорил Элеоноре Джеймс, что она прекраснее любой фабрики для переработки сточных вод? Ты это вот шепчешь ей, когда она ласкает твой бумажник?

Она встала и взялась за ручку двери.

– Черт подери, Стелла, сядь! Мы должны довести этот разговор до конца.

– Не кричи. Не трать понапрасну энергии. Меня больше не испугаешь. Хотя однажды испугал, знаешь это? Ты так решителен, так уверен в себе, так привык командовать и держать обручи, через которые люди должны прыгать. Я никогда точно не знала, что со мной будет и кто я вообще, а потому шла за тобой по пятам и помогала тебе добиться цели, которая, насколько я понимаю, состоит в том, чтобы стать самым богатым инженером, который когда-либо топтал эту землю. Ну вот, а теперь я знаю, кто я такая. Я – кусок использованного чиненого-перечиненого товара, который почувствовал, что жизнь еще не кончена. И я знаю, что со мной будет: поеду в аэропорт, чтобы успеть на ночной рейс. Мой багаж уже дожидается меня в Лос-Анджелесе. До свидания.

– Да закрой ты дверь! Развод – самое последнее, что нужно каждому из нас. Пожалуйста, Стелла...

Рошек поднялся на ноги и сделал несколько неуклюжих шагов к ней, но подкосились ноги. Он опустился на колено и повис на кресле, чтоб не свалиться на пол. Он скривился:

– Я не могу встать... помоги мне...

Она стояла в дверях и печально смотрела на него.

– Никогда не думала, что увижу, как ты прибегнешь к этому, – сказала она. – Если нужна помощь, позвони в бюро обслуживания.

Когда она ушла, Рошек выругался и втащил себя в кресло. Он откинул голову назад и закрыл лицо руками. Если ее не остановить, она же все разрушит. Всего несколько месяцев терпения, а потом можно послать все к черту. Он быстро прокрутил в мозгу имена адвокатов, к которым она может обратиться. Утром позвонит им и пообещает вознаградить, если сумеют остановить ее. Предложит ей сходить вместе к консультанту по семейным вопросам. Предложит показаться психиатру. Пошлет ей цветы. Она принимает по двенадцать таблеток в день... может быть, удастся накачать ее наркотиками, каким-либо другим способом вывести из строя на достаточный для него срок, чтобы...

Он вскарабкался на кровать и начал обдумывать самые разные варианты. Ему нужно было время, и он поклялся так или иначе получить его. Он представил себе жену, внезапно ставшую жесткой и холодной, совершенно не похожей на женщину, которую, как полагал, хорошо знал. Она смотрела на него, лежавшего на полу, без малейшего сочувствия. Он метался в постели, словно в агонии, и в конце концов погрузился в сон, наполненный кошмарными видениями.

Глава 10

Помятый зеленый «фольксваген-баг» с пластиковой маргариткой на ветровом стекле приткнулся на автомобильной стоянке позади Центра холистической подготовки в Беркли, штат Калифорния. Мужчина хрупкого сложения с узкой бородкой вылез из него и несколько раз проделал руками широкие круги. На нем были вылинявшие и изодранные голубые джинсы и футболка с надписью: «Стайеры делают это дольше». Легким шагом он обогнул одноэтажное блочное здание и подошел к парадной двери. Несколько раз намеревался войти, но колебался, раз даже повернулся спиной и сделал несколько шагов от двери.

На секретаршу в приемной его имя произвело впечатление.

– Доктор Дюлотт ожидает вас, – сказала она с улыбкой. – Я доложу, что вы здесь.

На низком столике были разбросаны журналы, посвященные спорту, бегу и здоровью. Мужчина заметил, что обложку «Уэстерн стридер» украшает его фотоснимок, с гримасой боли на лице, будто какие-то мучители колотили его палками по половым органам. Под ним крупно подпись: «Кент Спэйн снова побеждает. Читайте его советы об энергии быстроты на странице 32».

– Не хотите ли присесть? – спросила секретарша. – Доктор, возможно, будет через несколько минут.

– Нет, спасибо. Сидеть вредно для поясницы.