Даже не мечтай - Джулия Ортолон

Элли даже не пыталась лукавить с собой. Да, она думала о сексе, и даже довольно часто, порой ей мучительно хотелось этого — хотелось так, что судорогой сводило мышцы, а внизу живота появлялась тупая, тянущая боль. Но ей и в голову бы не пришло дать выход этому желанию — скорее всего она просто боялась, что разбитое сердце станет болеть еще сильнее. Слишком хорошо Элли помнила, насколько мучительно потерять того, кого любишь… как ужасно довериться кому-то, кто потом тебя предаст. Нет уж, лучше совсем обойтись без любви, чем снова пережить нечто такое…

Да… но что, если и Эйдриан, и Скотт были правы? Неужели и женщина может тоже отдаться мужчине, даже если не испытывает к нему ничего, кроме физического влечения, — просто чтобы утолить чувственный голод, а заодно и получить удовольствие? Может ли такое быть? Но если так… может, и ей попробовать? Потешить плоть — при этом не отдавая своего сердца… Почему бы и нет?

Эллисон долго лежала с открытыми глазами, обдумывая эту мысль и при этом почему-то представляя себя наверху, в постели Скотта Лоренса…

Глава 5

Проклятие, подумал Скотт, всего тридцать два года, а уже старик. Он лежал на пляже, подстелив под спину махровое полотенце и подставив лицо жгучим лучам солнца: хоть он и зажмурился, но перед глазами все было багровым, и Скотт испытывал какое-то извращенное удовольствие от этого. Если он пролежит тут подольше, возможно, солнце спалит не только похмелье, терзавшее его с раннего утра, но и саму память о прошлой ночи.

Впрочем, он слегка слукавил — похмелье было вполне терпимым. Голова болела не так уж сильно, а после того как он выпил пару чашек крепчайшего кофе и потом понырял в заливе, боль и вовсе прошла. Увы, на завтрак он опоздал, но ничуть не жалел об этом. Встретиться лицом к лицу с Эллисон — после того как наговорил грубостей — было выше его сил. Что же до воспоминаний о вчерашнем…

Скотт раздраженно помял лицо, словно стараясь стереть с него воспоминания, или если уж не стереть, так хотя бы не дать им вырваться наружу. Иной раз ему приходило в голову, как было бы здорово, если бы можно было жить как писать книгу: написал — не понравилось, подправил, переписал так, как хочется. Или вообще стер и начал все заново. И первым, что бы он переписал заново, было бы то, что он сам наговорил вчера Эллисон, когда она заглянула к нему в комнату. Скотт полвечера потом промучился, гадая, извиниться ему или нет. Конечно, решил он под конец, лучше все-таки извиниться… но для этого нужно как минимум встретиться с ней и заговорить. И Скотт струсил. Струсил, потому что при одной только мысли о том, чтобы остаться с ней наедине, сердце у него начинало глухо ухать в груди точно кузнечный молот, и это ему совсем не нравилось.

— Эй, привет! — окликнул его кто-то.

Вздрогнув, Скотт резко вскинул голову, перепугавшись до дрожи, — почему-то он решил, что это Эллисон. Но вместо нее увидел Линду Лавджой, которая в купальном халатике шла к нему по обсаженной цветущими азалиями дорожке. Слава Богу, это не Эллисон. Но, как ни мало он стремился увидеть Элли, Линду ему хотелось видеть еще меньше — правда, по совсем другой причине.

Конечно, доктор Лавджой была на редкость привлекательной женщиной, во всяком случае, внешне, но возьмись он начисто переписывать то, что произошло вчера, то первое, что сделал бы, это вывел татуировки в виде драконов, покрывающие плечи и нижнюю часть спины Линды. Он вдоволь успел наглядеться на них, когда она, разгоряченная, сбросила легкий жакетик от своего вечернего платья.

— Ну, как водичка? — спросила Линда, подойдя поближе.

— Мокрая.

Рассмеявшись, Линда постелила свое полотенце рядом с полотенцем Скотта.

— Честно говоря, не думал, что увижу тебя до полудня, — нахмурившись, сказал он.

— Ну, отпуск такой короткий, что тратить его на сон — просто преступление.

Линда сбросила купальный халатик, предоставив ему возможность полюбоваться узеньким бикини из леопардовой ткани, больше похожим на две тонкие полоски ткани.

— Никаких неприятных последствий после вчерашнего? — с легкой завистью спросил Скотт, глядя, как она аккуратно намазывает кремом от загара руки, живот и длинные стройные ноги.

— Ты о похмелье? — Она подняла брови. — У меня его, слава Богу, никогда не бывает.

Он со стоном уронил голову на полотенце. Какая вопиющая несправедливость! Пьет как лошадь и знать не знает, что такое похмелье! Должен быть специальный закон, чтобы штрафовать таких, как она! Он выпил вдвое… нет, втрое меньше и проснулся с раскалывающейся от боли головой! И это не считая терзавшего его чувства вины перед Эллисон. Что ж, хорошо хоть головная боль прошла. Может, угрызения совести тоже утихнут со временем, философски предположил Скотт. Не сразу, конечно…

— Какой классный был клуб, правда? — пробормотала Линда. — Нет, всегда говорила, что в диско что-то есть…

Скотт едва удержался, чтобы не фыркнуть при одной только мысли о баре в стиле ретро, куда их вчера занесло; он вспомнил зеркальные стены, окружавшие со всех сторон площадку для танцев, мигающие и вспыхивающие огни прожекторов и сухой лед, и его слегка замутило.

— Помажешь мне спину? — попросила Линда.

Он со вздохом сел и взял у нее из рук пузырек с кремом от загара. Линда перевернулась на живот, и Скотт, не веря собственным глазам, уставился на нее сверху. Неприятно врезавшиеся ему в память драконы и феи с хитрыми порочными лицами больше не покрывали нижнюю часть ее спины… теперь они покрывали всю спину, целиком!

— Не боишься, что под солнцем чернила поплывут? — прокашлявшись, поинтересовался он.

— Татуировки не поплывут. — Бросив на него взгляд через плечо и заметив его изумленное лицо, Линда расхохоталась. — Классно, правда? Мне повезло — попался настоящий художник! Потрясающе получилось!

Не сказав ни слова, Скотт выдавил на ладонь немного крема и принялся втирать в спину. Нет, не то чтобы он был против татуировок, вовсе нет! Некоторые ему даже нравились — маленькие, изящные, они иногда выглядели потрясающе сексуально. Но покрыть всю спину какими-то нелепыми феями, которые больше смахивали на… Он наклонился.

Что за чертовщина?

Линда снова улыбнулась. Веки ее опустились, в глазах блеснул чувственный огонек.

— Ну и что ты об этом думаешь?

Скотт молча уставился на розовую фею, пытаясь угадать, чем она занимается. Насколько он мог судить, это порочное создание собиралось опробовать на драконах нечто, весьма напоминающее садомазохистский ошейник.

— Послушай, это то, что я думаю… или мне мерещится?

— Когда-нибудь пробовал? — прищурилась Линда.

— Ошейник? Боже упаси! Конечно, нет. — Возможно, он когда-то и думал о подобных вещах, но дальше обычного любопытства дело не пошло. Ему и в голову никогда не приходило испробовать на себе что-то подобное — даже в безумные дни своей не слишком целомудренной юности.