Сила её любви - Кая Север

Я тут же направляюсь обратно в комнату, а оттуда - к выходу. Императору повезло, что он сам мне назначил аудиенцию. Самое время сказать ему все, что я думаю о его "щедрости”! Уму непостижимо!

Мой пыл несколько угасает, когда прямо на выходе из покоев меня встречает стража. Двое императорских гвардейцев почтительно склоняют головы в поклоне и жестом приглашают следовать за ними. "Что, мне вас тоже подарили?" так и хочется съязвить, но я вовремя прикусываю язык. Мое воспитание все еще не позволяет мне заговаривать без приглашения с незнакомыми мужчинами, а уж тем более - столь непочтительным образом.

Делая шаг за шагом по коридору, я чувствую, как мне становится все неуютнее. Взгляды придворных, гвардейцев, рабынь... Они все смотрят. Прямо у входа в широкие двери, обитые золоченым металлом, я понимаю, что это кабинет повелителя. Мне встречается выходящая оттуда женщина в богато расшитом платье, чье лицо и волосы скрыты белоснежной вуалью. Ну хоть кто-то здесь одевается, согласно старым заветам.... Она буквально проплывает мимо, изящно, словно бы плывет по воздуху, а не шагает по земле.

- Солнце империи Тангар ожидает вас, - из некоторого оцепенения, с которым я смотрю вслед таинственной женщине, меня выдергивает звучный голос стражника, после чего тяжелые двери распахиваются передо мной.

От прежнего пыла во мне не остается ни следа, как только я вижу императора Тамали, сидящего на подушках перед обеденным столом, что ломится от разных блюд. Я невовремя? Помешала его трапезе? Но, судя по тому, как он улыбается...

Вздрагиваю, когда двери за мной громко захлопываются.

- Доброго дня, повелитель, - почтительно склоняю голову. — И приятной трапезы. Простите, если я....

- Благодарю, птичка. Проходи, я ждал тебя.

Сердце пропускает удар и болезненно замирает в груди.

Как он меня назвал?

Что вообще все это значит?

16. Общий враг

Кассар

Я ненавижу проявлять слабость, и уж тем более — показывать её. И уж тем более — быть слабым перед ним. Одно дело - пускать пыль в глаза всему высшему обществу, притворяясь нищим, ни на что не способным инвалидом, ветераном давно закончившейся войны... Другое - смотреть в глаза повелителя и читать в них не только пытливый интерес, присущий ему, но и знание о моем самом уязвимом месте. А ведь я всегда был человеком, у которого нет уязвимых мест.

Повелитель все же удостаивает меня аудиенции, вызвав меня через несколько часов после того, как Чароит засыпает. Я сам ощущаю жутчайшую усталость, но не могу отойти от её постели. Но когда тебя вызывает к себе император - его волю необходимо исполнять, несмотря ни на что.

- Я всегда думал, что ты станешь последним из моих советников, который женится по любви.

Одна колкая, меткая фраза — и всю мою грудь словно бы охватывает раскаленный обруч, мешающий сделать вдох. По любви... Это же неправда, хочется воскликнуть мне, и женился я вовсе не поэтому.... Но не могу промолвить ни слова.

- Оставим сплетни женщинам, Солнцеликий, — цежу я сквозь зубы.

- Присядь уже, Демир, — указав на место рядом с собой, Тамали приглашает меня за стол, и я не могу отказать ему снова. Приходится опуститься на мягкие подушки, стараясь не думать о боли в ноге, которая отчего-то разгорается с дикой силой, равно как и жуткая мигрень. До чего не вовремя.

- Ты вообще представляешь, как звучишь со стороны? Мой отец отрубил бы тебе давно голову за дерзости, которые ты себе позволяешь.

- Выходит, мне повезло, что я служу вам.

- А до чего мне повезло с тобой, Демир! Ты голоден? Раздели со мной трапезу, а я окажу тебе честь и сам наполню твой бокал... - подняв кувшин с вином, Тамали переходит от слов к делу, но я тут же перебиваю его и останавливаю, тронув за рукав.

Да, неслыханная дерзость. Но у меня не то настроение, чтобы играть в дворцовые игры.

- Прошу, Солнцеликий, я хочу вернуться к своей жене.

Поменявшись в лице, император отставляет вино и смеряет меня суровым взглядом. Все благодушие и любезность тут же сходят на нет, уступая место хладнокровию и расчету.

- Ты и впрямь приехал сюда только из-за нее?

- Да. Удовлетворите просьбу Чароит о ее брате. Больше я...

- Тогда и ты удовлетворишь мою просьбу, Демир, — перебивает меня Тамали.

Я вновь стискиваю зубы. Я знал, что так будет. Что моя служба, окончившаяся несколько лет назад, выплаченный долг и обещание императора более никогда не просить меня ни о чем - все пойдет прахом. Раз я снова во дворце, сижу с повелителем за одним столом, он получил возможность вонзить когти в мою душу и перевернуть в ней все с ног на голову - мне придется делать то, что он скажет. И я точно знаю, что мне не понравятся просьбы Тамали.

- Разумеется, - коротко отзываюсь я.

- Сперва разберешься с убийцами... Маски совсем потеряли страх, раз орудуют так близко к столице. Будет урок всем наглецам, которые решат покуситься на то, что мне дорого.

Я слегка выгибаю бровь - не понимаю, в чем подвох. Я и без того собираюсь отправить Клан красных масок в небытие, а когда найду, кто их нанял, то и его тоже. На их руках кровь Чароит. Кого бы они не собирались убить — из-за их действий чуть не погибла моя жена, а такое я не в силах забыть и простить.

- Сперва это... А после? - не без подозрения в голосе интересуюсь я.

- Отправишься в Серые земли.

Я резко встаю на ноги. Точнее - пытаюсь, потому как в следующее мгновение боль острой иглой с новой силой вонзается в виски, и я даже пошатываюсь, прикрыв глаза и пытаясь превозмочь этот приступ. Я старательно гоню от себя мысли, что происходит со мной, оправдываясь усталостью и непереносимостью дворца, но на краешке сознания все же понимаю природу своего недомогания. Обратная сторона проклятия истинности.

Я не могу без неё. Пока Чароит умирает - погибаю и я.

- Я не предлагаю тебе воевать, Демир, — сквозь шум в ушах до меня доносится мягкий голос повелителя. - Более того — я хочу, чтобы ты стал предвестником мира.

- Исключено, — выдыхаю я, и вздрагиваю, когда ощущаю теплую, даже горячую ладонь Тамали на своем плече. Жар