Введение в христианское богословие - Алистер МакГрат

Развитие богословских систем

Мы уже отмечали стремление к консолидации патристического, и, особенно, августинианского наследия. Это стремление к систематизации, являющееся составной частью схоластики, привело к возникновению сложных богословских систем, которые известный историк того периода Этьен Жильсон назвал "соборами разума". Эта тенденция, вероятно, лучше всего прослеживается в работе Фомы Аквинского "Summa Theologiae", представляющей собой один из наиболее убедительных примеров всеобъемлющего характера этого подхода к христианскому богословию.

Развитие богословия таинств

В ранней Церкви существовали некоторые расхождения относительно учения о таинствах. Разногласия проявлялись как относительно того, как определить таинства, так и того, что должно быть включено в список таинств. В соответствии с общепризнанным убеждением крещение и евхаристия единодушно признавались таинствами; относительно всего остального мнения расходились. Однако после богословского возрождения средних веков, Церковь стала играть все более важную роль в жизни общества. От Церкви все больше требовалось поставить свои богослужебные акты на прочное интеллектуальное основание и консолидировать теоретические аспекты богослужения. В результате, в этот период богословие таинств получило значительное развитие. Было достигнуто согласие по поводу определения таинства, количества таинств и точного их содержания.

Развитие богословия благодати

Центральный элемент августинианского наследия — богословие благодати. Однако августинианское богословие благодати было изложено в ходе полемики. Иными словами, Августин вынужден был излагать свое богословие благодати в пылу споров, часто в ответ на вызовы и провокации своих оппонентов. В результате, его произведения по данному предмету были часто лишены системы. Иногда Августин приходил к выводам в ответ на потребности момента, не давая им должного богословского обоснования. Богословы средних веков поставили перед собой задачу консолидировать доктрину благодати Августина, поставив ее на более надежное основание и исследуя ее последствия. В результате в этот период доктрины благодати и оправдания подверглись значительному развитию, заложив основание реформационным спорам по этим ключевым вопросам.

Роль Марии в плане спасения

Это оживление интереса к благодати и оправданию породило стремление понять роль Матери Иисуса Марии в спасении. Рост популярности поклонения Марии вместе с интенсивными богословскими исканиями по поводу природы первородного греха и искупления привели к повышенному вниманию богословов к личности Марии. Многие из них ассоциировались с именем Дунса Скота, который поставил мариологию (то есть область богословия, связанную с Марией) на значительно более солидное основание чем прежде. Жаркие споры разразились между "макулистами" (теми, кто считал, что Мария была подвержена первородному греху как и все остальные) и "иммакулистами" (которые считали, что Она не была запятнана первородным грехом). Дискуссия также разразилась по поводу того, можно ли считать Марию "Искупительницей" (то есть, можно ли ее, аналогично Христу, относить к действующим лицам искупления).

Возвращение к источникам христианского богословия

Центром устремлений гуманистов послужило возвращение к первоисточникам западноевропейской культуры в классическом Риме и Афинах. В богословии это нашло свое отражение в возвращении к источникам, в первую очередь, к Новому Завету. Как будет видно ниже, идея возвращения сыграла огромную роль. Одним из важнейших ее последствий стало новое осознание основополагающего значения Писания как богословского источника. По мере развития интереса к Писанию, становилось все более ясным, что существующие латинские переводы этого источника неточны. Важнейшим из этих переводов была Вульгата, получившая широкое распространение и пользовавшаяся большим влиянием в период Средних веков. По мере пересмотра переводов, и особенно Вульгаты, становилось очевидным, что пересмотр богословия так же неизбежен.

Новые текстуальные и филологические методы выявили вопиющие несоответствия между Вульгатой и текстом, который она переводила, и таким образом проложили дорогу доктринальной реформе. Именно по этой причине гуманизм имеет решающее значение для развития средневекового богословия: он доказал полную ненадежность этого перевода Библии и, следовательно, как гуманистам казалось, богословских систем, которые на нем основывались. Они считали, что по мере выявления ошибок в переводе, библейская основа схоластики распадается. Ниже мы рассмотрим этот вопрос подробнее, поскольку это одно из важнейших событий в истории богословия того периода.

Критика Вульгаты

Литературную и культурную сущность гуманизма можно свести к лозунгу "ad fontes" ("назад к источникам"). "Фильтр" средневековых комментариев — как в случае юридических текстов, так и в случае Писания — снимается, чтобы непосредственно подойти к текстам первоисточников. Применительно к христианской церкви, лозунг "ad fontes" означает непосредственное возвращение к истокам христианства — к патристическим авторам и, главным образом, к Писанию, изучаемым на языке оригинала. Это вызвало необходимость прямого доступа к греческому тексту Нового Завета.

Первое печатное издание греческого Нового Завета было опубликовано Эразмом в 1516 г. Текст Эразма оказался не таким надежным, каким мог бы быть, поскольку он имел доступ лишь к четырем рукописям большей части Нового Завета и одной рукописи его заключительной части — Книги Откровения. Как оказалось, в этой рукописи отсутствовало четыре стиха, которые Эразму самому пришлось переводить на греческий язык с латинского перевода Вульгаты. Тем не менее, это издание оказалось литературной вехой. Богословы впервые получили возможность сравнить первоначальный греческий текст Нового Завета с позднейшим латинским переводом, помещенным в Вульгате.

Основываясь на работе, проведенной ранее итальянским гуманистом Лоренцо Валлой, Эразм показал, что перевод нескольких важных новозаветных мест, предлагаемый Вульгатой, неоправдан. Поскольку ряд средневековых верований и обрядов основывался на этих текстах, утверждения Эразма вызвали испуг у многих консервативных католиков (которые хотели сохранить эти верования и обряды) и большое удовлетворение у реформаторов (которые стремились от них избавиться). Три классических примера ошибок перевода помогут нам понять важность библейских трудов Эразма.

1. Большая часть средневекового богословия оправдывала включение брака в число таинств на основании новозаветного текста, который — по крайней мере в переводе Вульгаты — называл брак "sacramentum". Эразм указал, что греческое слово "mysterion", переведенное здесь как "таинство", означает всего лишь "тайна". В действительности здесь не содержалось никаких указаний на то, что брак относится к таинствам. Таким образом, один из классических текстов, используемых средневековыми богословами для оправдания включения брака в число таинств, оказался бесполезным.

2. Вульгата переводила начальные слова служения Иисуса (Мф.4:17) как "творите покаяние, ибо приблизилось Царствие Небесное". Этот перевод наводил на мысль, что пришествие Царства Небесного напрямую связано с таинством покаяния. Эразм, вновь идя по стопам Валлы, указал, что соответствующее греческое место должно переводиться: "Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное". Иными словами, там, где, казалось, Вульгата подразумевала внешний обряд (таинство покаяния), Эразм настаивал на том, что имелось в виду внутреннее психологическое настроение — состояние покаяния. Вновь ставилось под сомнение важное обоснование системы таинств средневековой Церкви.

3. Согласно Вульгате, Гавриил приветствовал Марию словами: "полная благодати" (gratia plena) (Лк. 1:28), наводя, таким образом, на мысль о сосуде, полном благодати, из которого можно время от времени черпать. Однако, как указал Эразм, в греческом оригинале имеется в виду лишь "благодатная", или "та, которая обрела благодать". И вновь, гуманистические новозаветные исследования вошли в противоречие с одним из важнейших положений средневекового богословия.

Эти исследования подорвали веру в перевод Вульгаты, прокладывая путь к пересмотру богословия на основе лучшего понимания библейского текста. Они также продемонстрировали важность библейских исследований для богословия. Нельзя было позволить богословию основываться на ошибках перевода! Таким образом, признание жизненно важной роли библейской науки для христианского богословия относится ко второму десятилетию XVI в. Оно также проложило дорогу богословским устремлениям Реформации, к которой мы сейчас обращаемся.