Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе - Артур Дойл

Последнее замечание Холмса настолько поразило меня, что я усомнился, в своем ли он уме. Однако сам факт того, что собака умерла, говорит как раз о верности его предположения. Мне показалось, что туман, окутавший мои мысли, постепенно рассеивается, уступая место смутному, расплывчатому облику правды.

– Все это кажется вам довольно странным, – продолжал Холмс. – Потому как в самом начале расследования вы не обратили внимания на важность одной единственной детали, которая и служила ключом к разгадке. Мне удалось за нее ухватиться, и все, что происходило потом, подтверждало мою первоначальную догадку, по сути, явилось ее логическим следствием. Таким образом, факты, которые ставили вас в тупик и все больше запутывали дело, мне, наоборот, многое прояснили, укрепив мои умозаключения. Мы часто ошибаемся, путая странное с таинственным. Часто наиболее банальное преступление оказывается самым загадочным, потому как в данный момент ему не сопутствуют какие-либо особенности или же необычные факты, служащие основой для логических выводов. Убийство было бы невероятно трудно раскрыть, если бы тело жертвы просто нашли бы лежащим на улице без всяких там “outre” и сенсационных подробностей, которые делают его особенным. Непонятные, странные детали на самом деле не усложняют преступление, а лишь упрощают его.

Терпение Грегсона, слушавшего эту речь с нескрываемым раздражением, подошло к концу.

– Послушайте, мистер Холмс, – произнес он. – Мы всегда охотно признаем, что вы человек умный и у вас свой собственный метод работы. Нам сейчас нужно нечто большее, чем ваша лекция о пользе теоретических знаний. Необходимо поймать убийцу. У меня был свое мнение об этом деле, но вижу, что я ошибался. Молодой Шарпентье не может быть причастен ко второму убийству. Лестрейд подозревал другого человека, Стенгерсона, и тоже ошибся. Вы постоянно намекаете на то, что знаете гораздо больше нас. Полагаю, пришло время откровенно у вас спросить: что вы знаете об этом деле? Вы можете назвать имя убийцы?

– Не могу не согласиться с Грегсоном, сэр, – заметил Лестрейд. – В своих попытках мы оба потерпели неудачу. С тех пор, как я вошел в комнату, вы уже неоднократно замечали, что обладаете всеми уликами, подтверждающими ваши предположения. Надеюсь, вы не будете их больше скрывать?

– Если медлить с арестом убийцы, – заметил я. – У него окажется достаточно времени для того, чтобы совершить еще какое-нибудь злодеяние.

Все мы так насели на Холмса, что он явно заколебался. Опустив голову на грудь и нахмурившись, он продолжал ходить взад – вперед по комнате, как делал всегда, обдумывая что-то.

– Убийств больше не будет, – наконец произнес он, внезапно остановившись и глядя на нас. – Вы задали мне вопрос, могу ли я назвать имя убийцы. Да, могу. Но недостаточно просто знать его имя, нужно еще суметь поймать его. Я надеюсь, что благодаря принятым мною мерам, это скоро произойдет. Придется вести себя очень осторожно, потому как мы имеем дело с человеком хитрым и отчаянным, к тому же, как показывают обстоятельства, у него есть помощник, такой же умный, как и сам убийца. Пока убийца не знает о том, что преступление раскрыто, у нас еще есть шанс схватить его. Но если у него возникнет хоть малейшее подозрение, он изменит свое имя и растворится среди четырех миллионов жителей нашего огромного города. Не хочу оскорблять ваших лучших чувств, но вынужден сказать, что поймать таких преступников не плечу сыскной полиции – вот потому-то я и не обращался к вам за помощью. Если я потерплю неудачу, обещаю, что возьму на себя всю ответственность за совершенное упущение. Пока же я даю слово рассказать все, что знаю, но только если буду уверен, что моим планам ничего не угрожает.

Казалось, Грегсон и Лестрейд были далеко не в восторге ни от обещаний Холмса, ни, тем более, от подобного обидного намека на сыскную полицию. Грегсон вспыхнул до корней льняных волос, а похожие на бусинки глаза Лестрейда вспыхнули любопытством и гневом. Но ни тот, ни другой не успели произнести ни слова – раздался легкий стук в дверь и появился своей собственной персоной, довольно отталкивающей, надо сказать, представитель уличных мальчишек, Виггинс.

– Прошу вас, сэр, – произнес он, дотрагиваясь до пряди волос. – Кэб ждет вас на улице.

– Молодец, – ласково сказал Холмс. – Почему в Скотланд-Ярде не пользуются этой новой моделью? – продолжал он, вынимая из стола пару наручников. – Взгляните, как хорошо действует пружина. Они мгновенно защелкиваются.

– Нам вполне хватает и старого образца, – заметил Лестрейд. – Было бы на кого их надеть.

– Отлично, отлично, – улыбаясь, произнес Холмс. Кэбмен поможет вынести мои чемоданы. Скажи, что бы он поднялся, Виггинс.

Я был крайне удивлен поведением Холмса: собрался уезжать, а мне – ни слова! В комнате стоял небольшой чемодан – он вытащил его на середину и принялся, стоя на коленях, застегивать ремни. Вошел кэбмен, и Холмс продолжал суетливо возиться с ремнями.

– Кучер, помогите-ка мне застегнуть вот эту пряжку, – не поворачивая головы, произнес Холмс.

Парень с молчаливым пренебрежением подошел к Холмсу и протянул руки к ремню. В этот момент раздался резкий щелчок, металлическое звяканье, и Шерлок Холмс вскочил на ноги.

– Джентльмены, – с сияющими глазами воскликнул он. – Позвольте вам представить мистера Джеферсона Хоупа, убийцу Еноха Дреббера и Джозефа Стенгерсона.

Все остальное произошло в считанные секунды – настолько быстро, что я толком не успел ничего понять. Я отчетливо помню победное выражение на лице Холмса и звук его голоса, изумленное, дикое лицо кэбмена при виде сверкающих наручников, внезапно, словно по волшебству, появившихся у него на запястьях. Несколько минут мы стояли словно статуи. Затем в порыве безумной злобы преступник вырвался из рук Холмса и бросился к окну. Он вышиб оконное стекло, но выскочить не успел – Грегсон, Лестрейд и Холмс набросились на него, как свора ищеек. Они втащили его в комнату, где и началась ужасная драка. Преступник был настолько свиреп и силен, что постоянно отбрасывал нас. Как невозможно скрутить человека, бьющегося в эпилептическом припадке, так и мы не могли справиться с ним. Его лицо и руки были исполосованы, он истекал кровью, но, казалось, совершенно не замечал этого. И только тогда, когда Лестрейд, изловчившись, просунул руку преступнику под шарф и едва не задушил его, нам удалось с ним справиться. Мы не почувствовали себя в безопасности до тех пор, пока не связали ему ноги. Проделав все это, мы, пыхтя и задыхаясь, поднялись с пола.

– У нас есть его кэб, – произнес Шерлок Холмс. – На нем мы и доставим преступника в Скотланд-Ярд. Ну что ж, джентльмены, – продолжил он с приятной улыбкой. – Вот мы и добрались до разгадки нашей маленькой тайны. Пожалуйста, можете задавать любые вопросы. И не бойтесь, я вполне могу ответить на любой из них.

Часть II. Страна святых

Глава 1

Великая щелочная равнина

В центральной части огромного северного американского материка лежит сухая и безжизненная пустыня, служившая естественным барьером на пути цивилизации. От Сьерра-Невады до Небраски, от реки Йеллоустон на севере до Колорадо на юге простираются земли тишины и отчаянья. Но природа и здесь показала свой изменчивый характер. Тут есть и покрытые снегом вершины, и величественные горы, и мрачные, темные ущелья. Быстрые реки мчатся через каньоны, огромные равнины, скрытые зимой под снегом, летом становятся серыми от соленой пыли. Но на всем лежит отпечаток одиночества, безысходности и отчаянья.

Безлюдна эта страна. Здесь царствует безнадежность. Лишь изредка забредают сюда индейские племена в поисках новых земель для охоты, но тут же уходят. Даже самые отчаянные из них рады поскорее забыть пугающий вид этих равнин и оказаться подальше отсюда. Койоты крадутся по кустам, канюк тяжело машет в небе крыльями, и неповоротливый медведь гризли, неуклюже переваливаясь, бродит по темному ущелью, с трудом находя пищу среди безжизненных скал. Вот и все обитатели этой дикой местности.

Наверное, в целом мире нет более мрачной картины, открывающейся с северного склона Сьерра Бланка. Насколько хватает глаз, протянулась громадная и однообразная равнина, вся покрытая пятнами щелочи, похожими на заплатки, перемежающаяся чахлыми деревцами и низкорослыми кустарниками. У самого края горизонта лежит бесконечная цепочка гор с белеющими снежными вершинами, издали напоминающая очень длинную, местами со сточенными зубьями, пилу. На этой огромной части страны нет ни единого признака жизни, даже следа, оставленного живым существом. Птицы не парят в синевато-стальном небе, и ничто не движется по мертвой, серой земле – над пустыней повисла полная тишина. Напрасно вы будете вслушиваться в окружающую вас безжизненную пустоту – ответом будет лишь молчание, абсолютная, гнетущая тишина.